ХУШ. Роман одной недели
Шрифт:
– Итак, с удовольствием сообщаю, что второй этап операции прошел успешно. Нам удалось пронести оружие в отель и подделать необходимые пропуска, бейджики членов молодежного конгресса, а также магнитные ключи от номеров и подсобных помещений, добыть и изучить схемы гостиницы и подробный план мероприятий, за что я лично выражаю благодарность Иреку, Халиду, Расиму, Дженгу, Баталю, Азаму и Таахиру.
– Азам сделал все, чтобы заступить на дежурство в тот вечер, – добавил Халид.
– Азам, – спрашивает Хатим, – это не вызвало возражений твоих сослуживцев?
– Нет, я сказал, что хочу познакомиться
– Отлично! – Хатим говорит то, что говорит всегда, словно дает сухой статистический банковский отчет. – А Расим, наш замечательный художник, подделал на компьютере пропуска и бейджики, так что мы можем свободно пройти в гостиницу… Теперь нам нужна еще униформа – жена Сафара шьет уже последний комплект. Она обещала управиться к сегодняшнему вечеру. Бомбы и пояса смертников подготовил бесподобный специалист по подрывному делу табиб и наш великолепный техник Баталь. Они уже в гостинице, в кабинете табиба Халида и в номере парня Али, который встал на нашу сторону. Азам, ты гарантируешь, что в его номере не будут убираться до конца конгресса?
– Да, все горничные отеля – мои невесты! – заулыбался в тридцать два белоснежных зуба Азам.
– Итак, мы подготовились на тридцать три процента, – продолжает Хатим после того, как напряжение разрядила шутка Азама. – Я говорю «на треть», потому что основную подготовку каждый должен был провести сам с собой. Успех операции в основном определяется внутренней готовностью каждого. Все зависит от духа, и у тех, кто сомневается или по каким-то причинам не готов, еще есть возможность отказаться. Пока не поздно, можно еще отступить. Мы никого не принуждаем. Все по собственному добровольному выбору. Поэтому я вас спрашиваю сейчас: никто не передумал?
В ответ тишина. Потому что нас восемь, восемь отважных. У каждого своя роль и свои обязанности. Все распределено и рассчитано посекундно. И отказ одного вызовет технологический сбой. Все это понимают.
– Конечно, я хочу сказать, – продолжает Хатим, – долго мы не продержимся, но главное – сам символ нашей атаки.
– Нас все равно вычислят, – засомневался Дженг.
– Согласен. Нас быстро вычислят. А может, и нет. Это мы еще посмотрим. Но мы будем держаться, сколько сможем. Итак, сядьте поближе. Уточним план поминутно. И ваши действия. Каждый из вас уже бывал в отеле и представляет себе, где и в какую минуту должен находиться и как действовать. Осталось сверить все и проверить вашу память…
А потом, после обсуждения, для поднятия боевого духа мы перешли ко второй части нашего пятничного меджлиса. Потому что каждую пятницу мы собираемся, чтобы сделать свою хутбу и свой зикр. Поскольку мы все равны, сегодня, возможно, в последнее наше собрание, честь прочитать хутбу-проповедь выпала врачу Халиду.
– У нас свой джамаат. В исламе демократия, и каждый может на время намаза стать имамом. Ты подготовился, Халид? – спрашивает Хатим.
Табиб встает, кашляет, обводит нас гипнотическим взглядом, – видимо, он привык выступать на студенческих собраниях. На нем светлый пиджак и белоснежная рубашка. Весь такой стерильный, аккуратный, словно собирается не проповедь читать, а делать операцию.
– Итак,
И Халид рассказывает об ужасной ситуации Азии, Африки и Латинской Америки, где треть населения развивающихся стран не доживает до сорокалетнего возраста, а 60 процентов населения живут в условиях, противоречащих минимальным санитарно-гигиеническим требованиям: 35 процентов лишены нормальной питьевой воды, 25 процентов живут в помещениях, непригодных для жизни, 20 процентов постоянно недоедают. На сумму менее чем один доллар в день живут более одного миллиарда четырехсот миллионов человек.
Заканчивает свое выступление Халид рассуждением о том, что большинству населения недоступны дорогостоящие лекарства, онкологические и кардиологические. И что в дальнейшем «золотой миллиард» все более дряхлеющих стариков будет жить все дольше, питаясь кровью и потом детей тех стран, откуда они выкачивают свои богатства.
– Как мы видим, несправедливость пропитала все сферы общества. Наша задача – бороться с помощью Всевышнего с этой несправедливостью. Стыдно ходить в «Макдоналдс» и валяться на диване в то время, как дети умирают с голоду. Восстановление справедливости не терпит отлагательства! – заключает табиб.
Табиба мы в шутку зовем «талиб», что значит «студент». Талиб приехал из Ирака после войны и поступил в медицинский институт. Он учится на медика – табиба – и работает медбратом. Емус его смуглой кожей очень идет белый халат.
На самом деле Табиба зовут Халид, что значит «вечно живущий». Его заветной мечтой было помогать больным в бедных странах. Он уже прошел одну бойню. Он видел много раненых и убитых. Он говорит, что уже совершал теракт: как-то мальчишкой помог старшим пронести бомбу через полицейский кордон.
Может, это его сломало, но табиб замкнутый. Не так-то просто одновременно давать клятву Гиппократа и быть убийцей.
Хотя, что именно его надломило, неизвестно. Однажды Халид признался в сердцах, что уже не сможет работать врачом. Душой табиб очень тонко чувствует мир, все его толчки и движения, и болезненно реагирует на них. Одно время он даже принимал наркотики и распространял их немного в своем меде. Мы отучили его от этой заразы.
Табиб – большой специалист по химии и препаратам. В медицинском университете очень сильная химическая кафедра.
– По химии нас так муштруют, что даже самим расслабляющие средства приходится выдумывать, – шутит Халид, имея в виду синтетические наркотики.
Кроме того, Халид – большой специалист по технике гипноза и коктейлю Молотова. Вместе с технарем Баталем они отвечают за техническую сторону операции. За оружие, бомбы и машины.
После доклада табиба мы садимся в круг, образуя живое кольцо, живой пояс смертника, и приступаем к зикру. Если сесть плотно, скрестив ноги и положив ладони на колени, чувствуя плечо и локоть друга, то Иблис не войдет в образованный круг. Зикр – самое главное. Намаз тоже является зикром, но только обязательным. Я часто представлял себе, какой он будет, наш последний зикр, прежде чем мы наденем пояса смертников.