ХУШ. Роман одной недели
Шрифт:
Но тут, готовый уже провалиться в сон, Мурад под самым потолком обнаружил то появляющиеся, то исчезающие буковки на фоне волн занавеса, словно занавес – темное море или складки гор в их ауле на берегу Каспия, а буквы – светлячки, что появляются летом и исчезают зимой.
«Что это такое? – заволновался Мурад. – Неужели это опять какой-то тайный знак? Неужели моя болезнь еще не закончилась?» Взяв бинокль, мальчик навел окуляры на светлячков и при ближайшем рассмотрении понял, что рассказывается история о некоей мадам Бабочке.
И тут до него словно из глубины сознания донеслось:
– Следи
Сбоку вспыхнули прожекторы, словно рыбнадзор осветил береговую линию; в золотых лучах закружились пылинки и заметались зрители. Мурад с интересом посмотрел вниз, туда, куда направлялись лучи, и увидел идущего по кромке оркестровой ямы меддаха, который в следующее мгновение, словно спасаясь от света, нырнул за бархан сцены.
Мурад узнал своего меддаха сразу – по блестящим черным волосам, ниспадающим на блестящий воротник фрака. В руках у него была палочка, похожая на указку…
«Что он мне собирается показать этой указкой, какой еще урок преподнести!?» – заерзал Мурад.
Пока же меддах что-то объяснял толпе музыкантов, энергично общаясь с ними и размахивая палочкой. Справа и слева от него сидели скрипачи и трубачи. Первые, казалось, очищают колосья своих смычков от зерен-звуков, вторые выдувают через раструб углекислый газ. Выдавливают, надув щеки изо всех сил.
Но тут Мураду показалось, что меддах повернулся к нему вполоборота и, посмотрев пристально в глаза, сказал:
– Будь внимателен до конца, Мурад. Следи за своим меддахом, пока история не закончится. Тебе еще недолго осталось ее слушать….
– Неужели, – обрадовался Юсуф, – неужели сегодня уже все закончится? Эти долгие дни ожидания и тренировок, напряжения и сомнений.
Они сидели в комнате у Жарова втроем с альфой и омегой, с Аз и Яз их операции. С Азером, которого на самом деле, как выяснил Юсуф, звали Янар, и македонцем Огненом. Огнен и Азер ночевали прямо тут, чтобы ранним утром, не вызывая подозрения полиции, пока еще темно, вместе с другими рабочими через Арсенальную отправиться на Самсониевскую набережную.
Там среди рабочих они по поддельным табелям намеревались проникнуть на завод и бросить бомбы в резервуары с нефтью. Первым должен бросать бомбу Азер, потом Юсуф, а третьим Огнен.
Оттого, что рано встали, у Юсуфа болела голова. А может, она болела от нервного перенапряжения или от запаха динамита. Бомбы по рецепту Кибальчича инженер Жаров готовил на глазах у Юсуфа, и подросток видел, что внутри метательного снаряда – две расположенных крест-накрест жестяные трубки, под которыми скрывались стеклянные колбы, обмотанные хлопчатобумажными нитями-фитилями, пропитанными бертолетовой солью и сахаром, отчего белые нити превратились в темные. Под семенем-грузом в виде гаек при ударе одна из колб обязательно должна будет разбиться и воспламенить фитиль и следом динамит.
Юсуф специально заглянул к Жарову накануне поздно вечером, чтобы поговорить с ним по душам.
– Тебе чего? – спросил Жаров, не отвлекаясь от работы. – Зачем пришел? Мешать, что ли?
– Я спросить хотел: может, дом-то не стоит трогать? Он ведь как живой, дышит-сопит по ночам по-особенному, когда все уже улягутся. Может, не стоит его в жертву приносить?..
– В жертву! –
Возразить Юсуфу было нечего. Готовясь к экзаменам по Закону Божьему, он иногда посещал воскресные службы. И вот, слушая проповеди и сравнивая их с речами Жарова, Юсуф пришел к выводу, что революция – как новая вера со своими апостолами и мучениками, жертвами и крушениями, сыновьями, идущими на смерть, и матерями, что, зная о грядущей жертве, благословляли своих детей на Голгофу. И все во имя торжества светлой будущей жизни.
– Да ты не волнуйся так за этих Нобелей! – продолжил Жаров. – Им с огнем теперь по жизни следовать, так как они свой выбор уже сделали. Они теперь с джиннами съякшались навеки. Не здесь, так в другом месте рванет. Где тонко, там и рвется.
Вспоминая, как нежно и осторожно Жаров обращался с бомбой, ведь тонкое стекло трубки легко ломалось в руках, Юсуф подошел к столу и погладил луковицу-бомбу, которая могла стать его крестом. Две трубки как два стебелька, один из которых первым рванет к солнцу огненным соцветием. Далеко ли улетит такое орудие?
В одном своем недавнем сне из объяснений Жарова Юсуф узнал, что у бабочек, как и у многих насекомых, внутренняя система дыхания представлена разветвленными микроскопическими трубочками – трахеями, которые могут надежно, не ломаясь преждевременно, обеспечивать газообмен лишь при относительно небольших размерах. Вот почему бабочки, как и бомбочки, не могут быть величиной с орла или грифа. И летать на очень далекие расстояния.
– Что, нервничаешь? – ухмыльнулся Огнен. – Не бойся, все будет хорошо! Я тоже, когда на первое задание шел, нервничал. А потом ничего, обвыкся.
– Две трубки, два стебля, – машинально сказал Юсуф. – Как два пути.
– Нет у нас двух путей, и дороги назад нет, – с подозрением посмотрел Азер на Юсуфа. – Путь только один – вперед.
О том, что Юсуфа, как новичка, специально поставили в середину, чтобы подстраховать, он промолчал…
– Все, пора вставать, – грубо толкнул Огнен Азера в бок, отчего качнулась не только кровать, но и стол, на котором лежали приготовленные бомбы, – время поджимает. Я чай вскипятил. Соль, яйца, хлеб на столе. Вставай давай, когда старший говорит!.. Тебе, Юсуф, сахар в чай положить? – повернул он голову в сторону Юсуфа.
– Нет, – покачал тот головой, – я не буду завтракать, я сыт.
А сам подумал: «Как они могут сохранять такое спокойствие? Пить чай с сахаром, кушать яйца с солью? Когда мне кусок хлеба в горло не лезет. А может, они рисуются?»
И опять у него в голове пронеслось: бертолетова соль, сахар, луковица, две трубки, возможно, ставящие крест на всех его мечтах о науке.
– Мне странный сон приснился, – потягиваясь в постели и протирая глаза, изрек Азер, – очень странный сон, будто мы не этой мелочевкой, как сейчас, занимаемся, а крупным делом. Представьте себе, что мы в роскошном дворце на приеме, где собрались все цари мира. Будто бы у них там карнавал, и все гости, и кронпринцы в масках, но мы уж знаем, кто в какой маске. И у нас в руках бомбы и пистолеты, а цари на расстоянии протянутой руки.