Хуторянин
Шрифт:
А Зиту всё больше пугало странное воздержание Чужака. Вот про старших баб он не забывал, то одна, то другая отправлялась в погреб скрасить мужичкам ночку другую. Поощрение бывшим локальным хозяевам жизни за ударный труд. Опять же общий воспитательно-наказательный момент. Кнут для стервозных баб, если по простому. Ночь групповой любви на раз вылечивала от строптивости. Уже через седмицу женщины ходили по струночке, преданно ели его лазами, каждое слово ловили.
А сам так и ходил не… ублажённый. Ужом бы завернулись чтоб поспособствовать и вовсе не от страха, ну… не только от страха. Но изрядно побитые и поцарапанные жизнью бабы, далеко за тридцать, свои шансы заинтересовать молодого здоровущего кобеля оценивали здраво. Но Алекс и на шалые взгляды
Мужики со своей вознёй изрядно подзадержались и отправились отдыхать уже перед самым обедом. Понимая, что до вечера не успевает, Зита хотела наверстать за счёт обеда, но лохматая пастушка с большими зубами недовольно бурча погнала её за стол. Так и провозилась с уборкой весь день. Ей почти удалось, но когда появился хозяин, последняя куча мусора всё ещё оставалась под навесом. Совсем уж смирилась с горячей ночкой в холодном погребе, но Чужак лишь слегка подопнул неряшливую кучу, потом дёрнул женщину за одежду и сначала ткнул пальцем в лохань для стирки, потом в направлении душа и… ушёл. Просто молча ушел к дому прихватив закрутившуюся у ног собаченцию.
Быстренько перетаскала мусор в компостную яму. Идти в амбар за чистой одеждой на смену заставляя хозяина ждать, Зита не решилась. Быстренько разделась, вытрясла, простирнула и развесила одёжку. От амбара донеслись сильные глухие удары. Внезапно ночную тишину разорвал злобный собачий рык. Зиту передёрнуло и она поспешила в душ. Торопливо ополоснулась остатками воды, обтёрлась мокрой рубашкой.
У амбара Рьянгой злобно рыча сражалась с Чужаком не не жизнь, а на… огромный мясной мосол. Перепуганная женщина тенью проскочила в открытую дверь, сбросила деревянные сандалии, сполоснула в деревянной шайке ноги и под клацанье замка рухнула на тюфяк. Амбар уже угомонился, но Зита так и не уснула. Жизнь и судьба хуторян оказались в руках непонятного Чужака и эта неопределенность прочь гнала сон несмотря на дневную усталость. Перевернувшись в очередной раз с правого бока на левый, она услышала полупридушенные всхлипы.
—Гретта, что случилось?
—Он забрал Едека,—бывшая маркитантка, шмыгнула носом,—Этот зверь ухватил Едека и Лизоньку за волосы, приподнял как щенков, повертел перед глазами, потом скривился и девчушку отбросил: "Старовата." Хорошо детеныш на тюфяк упал. А пацаненка так за волосы и потащил. Милка сдурела, вцепилась зубами в ногу! Стряхнул словно куклу. Та как очухалась побежала за ним. Вернулась и вовсе без лица, так и лежит с тех пор уткнувшись в стенку. Малыши от страха не спят, а Лизочка только-только реветь перестала.
Гретта тоскливо вздохнула и уставилась в потолок из положенных с промежутками досок:
—Полковой святоша вещал всё на проповеди, что для благоденствия рода людского мужчинам достаточно любить и почитать Богиню, добрейшую и великолепную. Она создала их для защиты и кормления нашего, а женщина всего лишь сосуд, в коем вызревает мужское семя, продолжающее его род.
Гретта замолчала. Зита не шевелилась, ждала продолжения. Когда ее терпение подходило к концу, товарка неожиданно села и повернувшись к женщине продолжила:
—А ночью, если не удавалось оживить его засохший стручок, охаживал меня грубой толстой веревкой, что носил вместо пояса и кричал, что все мужчины любят только пресветлую Богиню, и она благосклонно дарит им великое удовольствие при совокуплении с недостойными внимания сосудами. Богиня наказала говорящих самок похотью, ибо, только так они способны исполнять свое предназначение со всем усердием. А если грязная женщина неспособна ублажить мужчину чтобы его естество излило семя, она должна доставить удовольствие своим унижением и страданием. Мерзкий был старикашка, постоянно норовил не заплатить, но даже он проклял десятника ополченцев, что изнасиловал мальчишку в захваченной деревне.
Она вновь замолчала, но Зита не шевелилась.
—Сотник лучников хвастал, что когда служил в столице, то не раз пробовал молоденьких пацанчиков. Он из благородных был. Офицерик. Хорошо разбирался в столичной моде. Знал о чём трепался. Хвастал, что в веселых домах даже специально мальчиков содержали для ценителей. Дорого, но форс для благородного все. Он даже баб только втихаря пользовал, собственный гарем завел.
Когда я ему глотку резала, все укусить пытался гад, да глазищами жег. Григ не знает. Я после того боя пол ночи по полю лазила вместе с могильщиками пока нашла. Успела. Он хоть и очухался, но из под лошади выбраться не смог. Целый оказался, тварь. Я в лошадь била и потом никто не достал. Так, башкой в землю врезался, да лошадью слегка придавила. Вот животинку так жалко было, что едва выстрелить смогла. Но из легкого арбалета иначе никак, щит на спине, вместе с латами не пробить, да и стрелок из меня…—Гретта говорила медленно, облизывая сухие губы:
—Я этой гниде в рот, наверное, половину его сюрко [31] запихала, чтоб не орал… Думала на кусочки, живьем, пластать буду… Не смогла… По горлу чиркнула, чтоб сразу… В жизни никого из-за денег к Богине не спроваживала… Пол кошеля серебра, да пять золотых, что в поясе зашиты были взяла, конечно. Чё добру-то пропадать. Всё одно не впрок, Григ нашел потом, отобрал да и прибил еще, только и успела новое платья девкам купить, да себе колечко, с маленьким камушком. Григу с братцем едва на недельный загул хватило.
31
Сюрко—геральдическая одежда, длинный и просторный плащ-накидка. Обычно сюрко был длиной чуть ниже колена, имел разрез в передней части. Часто на поясе передняя и задняя полосы сцеплялись пряжками Этот плащ из дорогих тканей благородные носили для защиты кольчуги или других легких доспехов от нагрева солнцем, дождя и грязи. Сюрко на спине и груди нес большой вышитый герб владельца. Воины владетеля или просто благородного господина, носили сюрко из более дешевой ткани цветов хозяина и с его гербом небольшого размера на левой стороне груди. В войске короля сюрко с его гербом носили только офицеры. Простые солдаты герба не носили. Офицерское и солдатское сюрко имели полковые цвета и раскраску. Одежда в армии покупалась и оплачивалась самостоятельно, нормировалось только сюрко. Ношение сюрко не по праву—коронное преступление, каралось смертью.
—Честное слово, не из-за денег… Да и не за баб, в общем-то. Хоть любил гад развлечься. Да заковыристо так, вдумчиво. Обычно на двоих, с дружком-прихлебаем, тусили… Колясочка у гниды была, легкая такая одноколочка… С хитрой такой упряжью. Шорник специально шил. Он в неё утречком бабу голую запрягал и на прогулку, вдоль речки… После, на конюшне его прихлебай встречал. Выпрягали кобылку, раскладывали на сене и прямо потную драли вдвоём. Медленно, со вкусом, да столичными изысками. Я ту коляску частенько таскала. Брезговал благородный солдатскими девками, а сладенькое любил. Кнутом орудовал с удовольствием… чтоб рысью и пяточки-пяточки чтоб повыше… Когда после скачки ртом их ублажала, обязательно тот хлыст мне в задницу засовывал…
—А платил сотник хорошо, куда там святоше. Я в самый-то первый раз сбежала, так братики обратно за волосы приволокли. Григ сам в коляску запряг. А когда благородные наигрались вдосталь, плетью остатки шкуру спустил. На те деньги пол хутора построено… Но терпела, пока про пацанчиков тех не услышала… Жаль прихлебая его Богиня от арбалетного болта уберегла, позволила смерть в бою принять… Честную, как солдату…
—Баба, солдатская подстилка, да еще и убийца благородного—я просто навоз на ногах Богини. Ну наградила братцами-извращенцами, так поделом, но Едек же просто маленький мальчик! Он же мужчиной должен был стать, а его в мясо за мои грехи?!