Хвостатое (не)счастье для парня с Венеры

Бег Кира

Я смотрю на брата и понимаю, что не стать мне домоседом. Мне никогда не нравилась роль домашнего мужа, я даже радовался той свободе, которую даёт холостая жизнь. Я теперь разрываюсь на части. Хочу на свободу, но боюсь, что получу её буквально.

Ли-Синия

В центре адаптации многолюдно. Пока Ти-Лания на подготовительных курсах, я в соседнем помещении, слушаю курс по местным законам. Интересно, почему так мало женщин сюда ходят?

Преподаватель,

пожилой мужчина, хмыкает в бороду и хвастается, что нас сегодня непривычно много, целых три женщины на него одного. Чаще не бывает ни одной, никто не хочет терять драгоценное время на такую ерунду, когда есть супруги, «домашние мужья» и прочие няньки.

Наверное, я слишком боюсь зависеть от кого-то. От клана, родителей, воли старшего, решений капитана, даже от мужа.

В помещение влетают дети, самого разного возраста, и сразу становится шумно. Кто-то под присмотром пожилого преподавателя будет ждать отцов, а Ти-Лания сразу мчится ко мне.

– Мама, мама, смотри, мы гаяха нарисовали! Его тут слоном называют. А на общекосмическом.., – Ти-Лания произнесла какое-то слово, которое мне ни в жизни ни выговорить.

Я погладила её за ушками и предложила купить свежих яблок. Немножко грустно, что Ти-Лания не рвётся доставать семечки из плодов и сажать их, но у неё другая жизнь. Ей не придётся смотреть за ритуальными растениями и дорожить каждым листиком.

Наверное, это хорошо, но я никак не привыкну. Зачем-то я купила очередной росток, скоро дома уже некуда будет ставить горшки. И как только Марус меня до сих пор не выгнал?

Дома Ти-Лания утащила целую тарелку нарезанных фруктов к себе в комнату, соорудила себе шалаш из стула, дверцы шкафа, домашнего робота-уборщика и простыни. Робота я забрала, пришлось поменять его на ещё один стул и доступ к вирт-окну.

Марус опять стоял у плиты. Он напевал что-то космическое, кромсая овощи на гарнир. Я присела за стол, несколько минут за ним наблюдала. Почему-то стало казаться в последние дни, что Марус ведёт себя иначе. Стал более замкнутым, даже какие-то грустным.

В углу довольно топорщил листья молоденький куст. Ещё немного, и зацветёт, но кого ему тут радовать? Ни других растений его вида для опыления, ни насекомых, ни даже ветерка. Только кисточка моего хвоста.

Вот и я как тот куст. Вроде и почва есть, и удобряют хорошо, условия замечательные. Но для чего это всё? На родной планете я знала, что меня ждёт. Выйду замуж, буду хранить семейный сад, рожу наследника. И на корабле было понятно – выжить, создать условия для Ти-Лании, продержаться ещё один день, а в перспективе найти место, пригодное для жизни с дочкой.

Теперь у нас есть дом, денег, накопленных за три года в космосе, хватит на пару лет безбедной жизни, а может, и больше. Мы же почти не тратили.

Ещё и Марус настаивает, чтобы я считала его деньги своими, принудительно выдал карточку, которой здесь, на Венере, можно расплатиться где угодно. Даже если на ней кончатся средства, я всё равно смогла бы ей платить, а кредит записали бы на Маруса.

–

Тебя всё устраивает в жизни? – спросила я задумчиво у мужа.

Марус замер. Я с удивлением смотрела, как он медленно отложил нож, сел рядом со мной, упорно глядя в стол.

– Я рад, что ты спросила. Всё никак не мог найти момент для разговора, – слишком серьёзно произнёс Марус.

У меня внутри образовалась чёрная дыра. Он нас бросает? Понял, что не хочет больше жить с чужим ребёнком? Я вцепилась в хвост, чтобы он своими метаниями не выдал моего страха.

– Мне очень сложно долго сидеть на планете, – выдавил из себя Марус, явно пытаясь подобрать слова.

– Да, я помню, ты рассказывал. Может, тебе вернуться на корабль? Есть же рейсы в соседние галактики? А мы с Ти-Ланией будем тебя ждать.

Марус поднял на меня взгляд, и столько было в его глазах… он наклонился и поцеловал меня, жарко, сладко, словно он впервые почувствовал зов крови.

– И ты согласна меня отпустить? – прошептал он, едва отстранившись. И тут же, не дожидаясь ответа, затараторил. – Я буду брать короткие рейсы, на день-два, ну, не больше недели. И чтобы между рейсами времени на планете было больше, чем в космосе. Вы не успеете соскучиться, обещаю. И я обязательно привезу вам какие-нибудь диковинки. Тебе семена, Ти-Лании фрукты и игрушки. И…

Пока Марус не пообещал мне звезду из соседней галактики, я потянулась за поцелуем. Ну их, эти подарки. Главное, чтобы вернулся. Захотел вернуться.

Долго целоваться помешал звук духовки. Марус ринулся укрощать кухонную технику и спасать ужин, а я пошла к дочке. Пришлось изображать гаяха, то есть, слона, чтобы меня пустили в шалаш. Потом мы с ней угощали друг друга фруктами с закрытыми глазами, и нужно было угадать, чем тебя накормили. Мы расчесали всех кукол, сделали друг дружке кривые причёски, разрисовали «стены» шалаша цветами.

– Я тебя люблю, мама, – шепнула Ти-Лания, засыпая.

Неужели мы с ней снова останемся вдвоём?

Дочка так и уснула у меня на коленях, в шалаше, в обнимку со своей старенькой куклой из лоскутков, которую я ей когда-то соорудила на скорую руку. Удачливая получилась кукла, половину космоса с нами преодолела.

Марус тихо отодвинул край простыни и жестами предложил переложить Ти-Ланию на кровать. Я покачала головой. У неё тут получилось вполне удобное и уютное гнёздышко, пусть спит, если ей так комфортно.

Я осторожно вылезла, и только в последний момент заметила, что дочка переплела наши хвосты. Вот выползала бы я из домика шустрее, разбудила бы малышку! Пришлось медленно и осторожно освобождаться.

Марус добродушно улыбался, но не мешал помощью, и я была за это благодарна. Зато стоило оказаться на свободе, как муж подхватил меня на руки.

Я от неожиданности пискнула и вцепилась ему в плечи.

Марус бережно опустил меня на диван в гостиной, набрал команду на вирт-панели, чтобы мы знали, если Ти-Лания решит прогуляться, и придвинул ближе летающий столик.