И аз воздам
Шрифт:
Борьба началась с самого утра. Что-то там переключили в интернете, и всем до единого мужчинам Кабарды пришла на айфон весточка, что нужно стрелой лететь в Нальчик, там проводятся всекабардинские соревнования по борьбе. Практически чемпионат мира по эпщэры-банэ, что выдают там золотые пояса чемпионские и кучу денег за победу, а ещё, что бороться с каждым будет русский генерал. Гей, славяне … А, гей аскерчи поехали, поборим русского. Совсем уже напоследок в интернете было и вовсе запредельная новость. Мол, десять лучших бойцов поедут в Петербург охранять царя от его Правительства, и за это каждый месяц будут давать сто рублей
И приехали, пока два дня проводили соревнования по стрельбе, лагерь вокруг Нальчика вырос до размеров крупного города, а население его увеличилось с нескольких сотен человек до пяти, а то и шести тысяч. Так это только аскерчи, туда же ломанулись торговцы. Кормить нужно эти пять или шесть тысяч воинов и их коней. В общем, Октоберфест отдыхает.
Брехт хоть и находился в теле графа Витгенштейна уже полгода, но до конца так с размерами этого тела не свыкся. Уж больно оно, это тело — громоздкое. И почти не тренировано. При малейшей возможности Брехт пытался это исправить, подтягивался, бегал, каты всякие катал, но нет, не родное пока. Она (тушка) и команды чуть с замедлением выполняло, а то и вовсе самостоятельно хрень вытворяло. Отдаст он команду руке лопатку почесать, а та, бамс, и не дотягивается.
Не всё, конечно, так плохо. Если, скажем, даст команду, кусты оросить телу, то оно именно кусты и орошает. А отдаст команду если удобрить, то не только воздух портит, но и удобряет.
Ну, да уж чего. Назвался, полезай. Судьи записали с помощью гусар и добровольцев из русских, обученных грамоте, всех желающих на бумажки и время от времени кидали эти бумажки в папахи и вытаскивали две из них, выгоняя в центр поляны бороться. И полян таких граф Витгенштейн и Пщы организовали почти полсотни. Тот, кто выигрывал схватку, получал назад бумажку со своим именем и мог бросить её в следующую папаху. Графу тоже пришлось. В первой жеребьёвке ему не повезло. Попался настоящий богатырь, нет, он на десяток сантиметров пониже был Петра Христиановича, но в плечах зато поширше точно. И весь такой кривоногий и плотный, как настоящий борец.
Боролись обнажёнными по пояс. Брехт легко сорвал захват соперника, Сам взялся поудобнее за руку богатыря и чуть толкнул его, чтобы он перенёс центр тяжести и упёрся. Отработанный приём. Тот и упёрся, но при этом правую ногу далеко вперёд выставил. Сработал многолетний опыт самбиста и дзюдоиста и Брехт ему сделал замечательную подсечку. Бычок рухнул на травку и хрюкнул. И как давай блажить на неизвестном матерном. Не отходивший от генерала Зубер перевёл, что рус, мол, шайтан и он его маму, потому что тот правила нарушил. Борются только выше пояса.
— Пардоньте. Моя путала. Моя твоя больше не будет подсекать. Моя будет бороться честно. Твоя вставай и не блажи.
Встали и по новой начали. Брехт на этот раз решил инициативу кабанчику отдать. Тот взял захват и пошёл на приём, похожий на мельницу, толь с захватом пояса, а не ноги. Ну, такие «коряги» тут не проходят. Пётр Христианович присел и, обхватив джигита за пояс, приподнял и запустил на траву с хорошей такой амплитудой, и тело подвело, чуть не докрутило соперника, самому гибкости не хватило. Богатырь черкесский рухнул на спину, а надо было на живот. Но рухнул на грешную землю, а не на маты и с высоты в два метра. Плюх такой, что и земля покачнулась.
Вставал каракалпак кабардинский из Черкесии тяжело. Сначала лежал тяжело, потом, дышал тяжело, потом, сел тяжело, потом, глядел на Брехта тяжело, вот потом попытался встать.
— Я если чё, то немец. — Сказал судье граф Витгенштейн.
— Ты, рус, выиграл, соперник сдался. Вот тебе твоя бумажка. Жди следующего соперника. Вон туда ходи, сюда не ходи, там второй круг будет.
Точно, Брехт сам это и придумал. Поле разделили на две неравные части. В левой, которая поменьше, уже начинались схватки второго круга.
Пётр Христианович присмотрелся к поединщикам. Ни одного толстого. Худые, жилистые, кряжистые. Никто их бороться в школах олимпийского резерва не учил. Так, пацаны на улице чего-то исполняют. Потом на соревнованиях на Ураза-Байрам кое-что видят у взрослых поединщиков, пытаютсяповторить. Не соперники. И это первый был настоящий богатырь. Остальные все на голову ниже Брехта. А есть и совсем невысокие — метр пятьдесят. Никто ни на какие весовые категории разделить борцов даже не пытается. Жребий. Принцип черкесам понравился. Граф решил быстренько пройти второй круг и пойти поискать Марата, чтобы обкашлять вопрос о составлении алфавита для Кабарды, а потом и словаря. Может, надумают пару тех, кто знает арабский с ним послать, всё одно нужно одного священника с собой брать. Должна же личная охрана императора в положенные часы намаз совершать.
Брехт сунул пенсионеру сивобородому свою бумажку, тот бросил её в шапку и стал составлять очередные пары. Третьим выпало бороться Пётру Христиановичу и … Зуберу.
— Ты что тоже богатырь? — Хмыкнул граф, но разделся и в круг вышел. И с первых же секунд понял, что невысокий рост и малая масса соперника не повод — подходить к поединку спустя рукава. Через несколько секунд оказался на коленях. Только на силе сбросил с себя переводчика и собрался. Вёрткий оказался противник, никак не давал взять нормальный захват и словно специально провоцировал, выставляя одну ногу вперёд, видимо наблюдал за первым поединком графа.
Ну, опыт не пропьёшь. И по классической же борьбе был чемпионом Свердловской области и Таджикистана. Поймал двумя руками за левую руку и запустил бросок через плечо, при этом постаравшись довернуть противника в воздухе, чтобы он на живот спикировал. Получилось. Зубер приземлился на колени и локти, но готовый к этому Брехт, дожал рукой, вложив в неё весь вес.
Всё, теперь можно и о создании кабардино-черкесского словаря с главным князем пообщаться.
Событие пятьдесят восьмое
Когда неприятель делает ошибку, не следует ему мешать. Это невежливо.
Если ты хочешь добиться цели, нужно каждый день хотя бы немножко к ней продвинуться.
Наполеон I Бонапарт
Спалось графу фон Витгенштейну плохо. Днём тысячные толпы, громкие крики и костры, тысячи костров на которых жарились бараны, отпугнули местных комаров. Улетели в прибрежную осоку и в лес, спрятались от неадекватной орущей еды. Но еда наелась, напилась пива, набросались другой едой на и об землю, и сморил её сон. Храпели, сопели, потели тела, испуская в инфракрасном диапазоне призывы к кровососам, истинным хозяевам этих мест, что всё, пора и вам господа на обед. Кушать подано.