И Боги тоже люди
Шрифт:
– Мар!
– Молчу-молчу!
– То-то же! А вчера таким грозным был! Теперь я знаю, кто может на тебя повлиять – сестра! – торжествующе заявила Алика.
– О Всевышний! За что мне это?!
Эмит рассмеялся первым, а за ним заразительные эмоции подхватили и все остальные, правда, Мамушка все же смахнула собравшуюся в уголке глаза слезу, но и она была лишь следствием облегчения.
В семейной гостиной тепло и уют буквально пропитали стены, выражаясь в светлых желтых оттенках отделки, мягкости дивана и кресел, а также в высоком ворсе ковра. Все расположились перед огромным плазменным телевизором во всю стену, но никто
Алика сидела в кресле, забравшись в него с ногами и обнимая свои колени, а ее мама расположилась на диване, прямо напротив нее. В этот раз все в свои руки взял Эмит, потому что это напрямую касалось его работы:
– Вчера нам необходимо было выудить из твоей памяти воспоминания о прошлой жизни. Эту процедуру проходят все, кто пришел на Санрайс после моего здесь появления. Но есть и исключения, например, как Кассандра. Она сама рассказала обо всем, что посчитала нужным, Высшему Руководителю, и нужда в процедуре отпала. – Этот мужчина поражал Алику непробиваемым спокойствием, которое распространялось постепенно и на всех остальных.
Эмит наверняка бы стал отличным отцом, которого у Али никогда не было. Свое дите он бы защитил от всего, окружил заботой и любовью. Девушка видела, как он смотрит на Кассандру, когда та не видит, как тепло и нежно относится к ней, то поглаживая, то касаясь невзначай. Жаль, что в этом мире совсем нет детей, а об их существовании в мирах жители «Города Счастья» даже и не подозревают.
Алика с трудом принимала отношения между людьми в этом мире. Нет, на Земле девушки тоже встречались с несколькими парнями одновременно, но никто из них не подозревал о том, что у него есть соперник. А в Санрайс люди спокойно создавали многоуровневые союзы. Ярким примером тому служили Кассандра и двое ее мужчин.
Эмит щелкнул пальцами перед лицом девушки, чтобы вывести ее из ступора, в котором она пребывала последние несколько минут. На квадратном низком кофейном столике остывал приготовленный Мамушкой чай. Никто не притрагивался к нему, будучи сытыми то ли только что прошедшим завтраком, то ли эмоциями, что переполняли.
– Наверное, стоит рассказать в самого начала – с детства? – спросила она, устремляясь взглядом в пустоты прошлого.
– Как тебе будет удобнее, – тихо ответила Кас.
– Мне было пять, когда моя мама исчезла посреди ночи в световом пятне прямо из своей кровати. Своим криком я разбудила спящего отца, который сначала и не понял, что мамы в квартире нет. Он не поверил мне. Не принял мои сбивчивые объяснения. Разве я могла, будучи пятилетним ребенком, изъясняться развернуто и грамотно? Да и кто принимает за правду то, что говорит маленькая девочка?
Изо дня в день меня водили по детским психиатрам, но я твердила и твердила, что моя мама просто растворилась в воздухе. Отец добился того, чтобы маму признали без вести пропавшей, а меня сумасшедшей. Так я оказалась в психиатрической клинике для душевно больных. Там было много людей разного возраста, но меня лечили в отделении для детей. Смотря на них, я все больше понимала, что я нормальная, но этого никто в упор не хотел замечать. Уколы, которые заставляли погружаться в безэмоциональное забвение. Таблетки, ослабляющие тело и разум. Меня не лечили, а медленно и верно убивали.
Помню белые стены – холодные, голые, с мерзким серым налетом грязи, со страшными бороздами от маленьких
Стеклянные глаза девушки смотрели в пустоту, вновь вытаскивая из памяти запрятанные в глубины души образы. Она даже не моргала. Замолчала на время, обдумывая, как много необходимо рассказать этим людям, а точнее, магам. Были, к сожалению, в ее жизни периоды, которых она неимоверно стыдилась. Боясь, что ее все-таки подвергнут считыванию памяти, она выдала то, что месяцами хранила в тайне:
– Я ни с кем никогда не дружила, потому что все кому не лень дразнили меня сумасшедшей – и в детдоме, и в школе, и даже в училище. Но я, как и любое живое существо, тянулась к общению и вскоре поняла, что могу разговаривать с животными. Денег не хватало иногда даже на то, чтобы поесть хотя бы один раз за день, а потому я подговаривала домашних питомцев в городе, чтобы они убегали от своих хозяев. Вместе с ними мы отсиживались день или два и шли к их хозяевам за вознаграждением. Животные жалели меня – они намного жалостливее, чем люди. Очень умные и добрые существа.
Повисло молчание. Никто не торопил ее, давая собраться с мыслями.
– Теперь я точно уверена, что моя мама живет где-то здесь! – эмоции вернулись к ней, окутав голос. – Но, к сожалению, я не помню ни как она выглядит, ни ее имени. Если все живут в этом мире в том возрасте, в котором попали на Санрайс, то она должна выглядеть молодо, только вот, наверное, совсем не помнит свою прошлую жизнь. Не помнит меня… – горечь пропитывала каждое слово, вливаясь в каждый звук, в каждый вдох.
Кассандра с силой сжимала зубы, пытаясь остаться невозмутимой хотя бы внешне, но последняя фраза буквально сшибла ее, выбила воздух из ее легких, и холодные слезы полились из ее глаз. Она сдерживала их до нестерпимого жжения, до ужасной колющей боли, но больше не могла терпеть мучения, разрывающие живое, бьющееся сердце изнутри. Она бросилась прямо к ногам дочери, цепляясь за них, отчаянно обнимая:
– Прости меня! Прости!
Инетр и Эмит отреагировали молниеносно и принялись ее поднимать, но ноги не держали девушку, подгибаясь.
– Моя доченька! Моя дочь! Моя маленькая Алика! – ее ногти с силой впивались в ладони, но Кас не чувствовала этого.
Алые капли крови падали на персиковый ворс ковра, впитываясь в мягкую поверхность. Алика с немым шоком смотрела на ту, которую собиралась во что бы то ни стало найти. А так легко найдя, не могла проронить ни слова. Заторможено моргая, она будто взирала на комнату и ее обитателей совершенно с другой стороны, словно все это происходило не с ней. Даже к переходу в другой мир она отнеслась более спокойно.
– Мама… – произнесла она одними губами.
Кассандра сидела на кухне и трясущейся рукой держала теплую расписную кружку, в которой остывала очередная порция успокоительного травяного отвара, приготовленного Мамушкой. Второй рукой она крепко сжимала пальчики Алики, будто боялась, что девушка вот-вот исчезнет, испарится или что сон прервется и она снова проснется в этом мире без нее. Аля уже выпила свой объем горьковатого напитка и теперь молча сидела, рассматривая ту, что исчезла из ее жизни тринадцать лет назад.