И больше никаких кладбищ!
Шрифт:
После ужина она вышла из сияющего белизной новой кладки отеля "Плаза" и села в такси, попросив водителя отвезти её на самое большое и старое кладбище.
Таксист даже обернулся, с удивлением глядя на девушку:
– Должно быть ваш молодой человек очень смелый, мэм, коли назначил вам свидание в таком месте!
Селена не стала разубеждать водителя. Пусть думает, что хочет. Она чувствовала нечто вроде возбуждения, от того, что вскоре снова погрузится в знакомый мир истлевшего прошлого.
Отпустив такси, она прошла
Наконец, она услышала, как умолкли последние голоса посетителей и ржаво заскрипели закрываемые ворота.
Селена поднялась со скамейки, где уже слегка замерзла (всё-таки на дворе март), и медленно двинулась по аллее, рассматривая почти исчезающие в сумерках надписи на гробницах.
Кладбище несколько разочаровало её. Памятники были в основном однотипные. Красивых печальных ангелов, оплакивающих безвременно оборвавшуюся жизнь, было раз-два и обчёлся, деревьев нет, лишь немного голых кустарников, а в еврейской части кладбища и вовсе не пройти, так тесно стоят могилы.
Но Селена знала, что самые зловещие и таинственные захоронения обычно располагаются в старой части кладбища, поэтому направилась туда, где лежал исток "Голгофы"*.
В темноте неясно белели покосившиеся памятники на могилах, которые давным-давно никто не посещал. Было тихо, только изредка жалобно вскрикивала какая-то ночная птица.
Девушка вошла на самую запущенную часть кладбища. Некоторые кресты лежали на дорожках, преграждая путь. Везде торчали сухие колючие кусты и бурьян, а кое-где провалилась земля.
Селена пошла осторожней. У неё появилось чувство полного слияния с окружающей действительностью.
Белесые тени неторопливо перемещались поодаль, не приближаясь, но и не удаляясь. Они заметили гостью и любопытствовали.
Скорее всего здесь были захоронены мирные обыватели, никто не пытался её атаковать или пугать.
В этот момент девушка увидела впереди безымянную могилу, на которой лежала идеально отполированная черная мраморная плита. В лунном свете она сдержанно поблескивала похожими на иней слюдяными вкраплениями.
Селене непреодолимо захотелось лечь на эту плиту и посмотреть на луну, которая сияла на тёмном шелке неба. Смахнув с плиты сухие листья, она медленно села, а затем легла, рассыпав свои черные локоны по черному мрамору.
Сложив руки на груди, Селена подняла взор к высокой светлой луне и представила себя умершей от несчастной любви, в венке из флёрдоранжа и белом свадебном платье. Она и впрямь ощутила охватывающий её смертельный холод и закрыла глаза, чтобы почувствовать, каково быть мертвой.
Со стороны могло показаться, что на плите лежит прекрасное изваяние, так тонки, нежны и неподвижны были черты её лица...
Однако
Она произведёт фурор своим видом и покажет американским девушкам, что такое быть настоящей леди.
Селена опустила ноги с плиты, и вставая, внезапно ощутила вместо твёрдого грунта что-то податливое и мягкое. От неожиданности и страха волосы у неё волосы встали дыбом. Под ногами зашевелилось и нечто бесформенное стало подниматься из-под земли. Резкие тени чёрными треугольниками выделили провалы глазниц и скулы появившегося перед ней страшного лица. Оно ощерило белые крупные зубы и жутко захрипело, откашливая могильную землю.
Селена завизжала изо всех сил!!!
Лицо в ужасе отшатнулось, дыхнуло страшным перегаром:
– Чёрт бы тебя побрал, сумасшедшая!!! Какого дьявола ты тут забыла?!
3.
Седьмой год живу на этой улице, а всё равно не могу привыкнуть к виду решетчатого забора, за которым, среди густых деревьев, немыми безысходными островками поднимаются надгробия и кресты.
Эту квартиру предложила купить моя молодая жена сразу после того, как мы обменялись кольцами и поклялись быть друг с другом в горе и радости.
Ради неё я бросил работу инженера в "Дженерал Электрик" в Нью-Йорке и переехал из своей свободной молодой Америки в этот слякотный, непонятный и чванливый Лондон.
Англия всегда напоминала мне замкнутую и хитрую старуху у которой в шкафу полно скелетов и не всё в порядке с головой.
Мне пришлось начать учиться банковскому делу. Отец и дядя жены являлись одними из владельцев хорошо известного в Старом Свете банка и шансы сделать карьеру у меня были довольно высоки.
Вернее, были бы довольно высоки, если бы меня не отправили работать управляющим в отделение компаньона тестя, Дональда Холденза.
Этот старый негодяй никому и ничему не верил, всех почитал за мошенников и к тому же был сладострастным развратником.
Как я ни старался завоевать его расположение, как ни работал, словно вол, он всё равно смотрел на меня косо и при разговоре подозрительно щурил свои водянистые голубые глазки с отвисшими, как у бассет-хаунда веками.
В конце концов я понял, что он мне завидовал чёрной завистью старого трухлявого гриба. Ему не давало покоя, что я молод, имею красавицу-жену, и нравлюсь женщинам просто так, а не за набитое купюрами портмоне.
Но особенные приступы ненависти у Дональда вызывали заигрывания со мной его секретарши Викки. Эта шикарная красавица с большим бюстом и тонкой талией, гривой золотистых волос и сияющими янтарными глазами была достойна обложек модных журналов.