И был день, и была пища
Шрифт:
– И что, ничего нельзя сделать?
– Да уж, наверное, ничего. Вернуть их сюда я уже не могу, а ты и захоти сейчас стать равным им - не выйдет. Ты сам выкорчевал древо познания
– Неужели ничего нельзя больше сделать? А-а... Господи, погоди, я сейчас! Я скоро буду!
– не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Адам повернулся на месте и опрометью бросился в чащу райских зарослей.
– Посмотреть, куда он направился?
– над ближайшим кустом поднялась глумливая морда Змия.
– Не надо, он скоро вернется.
– А ну проваливай!
– донеслось из чащи, и вслед за басовитым ревом, сталкивая с тропы медленно бредущего буйвола, появился раскрасневшийся от быстрого бега Адам.
– Вот, - переводя дыхание, произнес он, раскрывая широкую ладонь.
– Так, я исчезаю, - послышалось из-за куста, и тихое шуршание возвестило о том, что говоривший поспешил исполнить обещание.
–
– спросил Он, глядя на надкушенный плод.
– Это тот самый, который попробовала Ева. Я им в змея запустил, с тех пор он в траве и валялся.
– И что?
– Господи, я сделал свой выбор. Тьфу ты, какая кислятина! Ну что, теперь я могу идти?
– Ступай.
– Благодарю тебя, Всевышний, - Адам склонил голову и, повернувшись, зашагал в сторону райских врат. Он шел спокойно и уверено, остановившись лишь на миг, чтобы сорвать лист с росшего у райской ограды дерева.
– Вот ведь как все удачно сложилось, Господи, - голова Змия свесилась с толстой ветки, как только райские врата захлопнулись за спиною мужчины, уходящего все дальше, обняв за плечи своих подруг.
– Как пошли! Даже не обернулись! Но, Господи, позволь мне спросить... Даже не спросить, предположить: ведь Ты, во благом всезнании Своем, наперед знал, что так оно и будет?
Творец лишь молча махнул дланью.
– Хорошие дети. Я в них верю.