И было утро
Шрифт:
«А толку? – возразил внутренний голос. – Ну, увидел бы – и что? Стал бы стрелять? Тут тебя и прикопали бы разом. Для их пушек твоя броня – чуть крепче картона!»
– Витька, заводись! Но пока на месте стоим…
Башня «Т-60» плавно развернулась в сторону противника. Но Колесников не спешил стрелять. Максимум, что можно было бы сейчас сделать – отвлечь на себя внимание противника – на минуту, не больше. И немецкие «Т-3» разберут его танк играючи – он для них не являлся серьёзным противником. Колонну это не спасёт – пушки достанут
«В ленте есть бронебойные – каждый четвёртый снаряд… И если удачно попасть, можно что-нибудь там хорошенько поломать! Может быть, даже и подбить!» – приник к прицелу танкист.
Со своего места мехвод не мог наблюдать за противником – «Т-60» стоял боком к противнику. И поэтому Малышев только нетерпеливо ёрзал на сиденье, но не решался отвлекать на себя внимание расспросами.
Передний немецкий танк прибавил газу, крутанулся, подставляя борт…
Дуду-дурах!
В воздухе брызнули, разлетаясь во все стороны, звенья гусеницы!
И немец встал.
Клюнул носом и остановился.
Ничего другого с танком не произошло, машина не загорелась и не взорвалась, похоже, что снаряды просто не пробили броню.
Но со стороны это, похоже, что никто и не заметил – орудийные выстрелы и взрывы снарядов заглушили трескотню скорострелки.
А уже выбирался на пригорок и второй танк.
Но с ним не задалось – очередь только высекла искры на броне. «Т-3», остановился, попятился, прикрываясь домом. Башня танка медленно развернулась в ту сторону, откуда прилетели снаряды.
Но недавно натянутая масксеть пока выручала – обнаружить стрелявшего не удалось. Правда и немца было почти не видно, его скрывал дом. Только край башни и орудийный ствол выглядывали наружу. Но стрелять по нему – практически в лоб, было очень плохой идеей. Если предыдущую машину даже и в борт пробить не удалось…
Зато появилась новая цель – грузовики с пехотой. Обгоняя задержавшиеся танки, они вырулили на дорогу и резво помчались к колонне.
А вот это было совсем другое дело… Никакой брони на грузовиках не имелось, и скорострелка могла существенно подпортить кое-кому аппетит!
И подпортила!
Первая же очередь прошила передний грузовик от кабины до заднего борта – и машина почти мгновенно вспыхнула чадящим пламенем. Судьбе сидевших в кузове пехотинцев можно было не завидовать – по крайней мере, четыре снаряда рванули прямо среди них.
Водитель второй машины, пытаясь объехать горящего собрата, повернул влево – прямо по направлению на танк младшего лейтенанта.
Не воспользоваться таким подарком судьбы – это надо быть полным лопухом!
И вторая очередь пришлась прямо в лобовое стекло водительской кабины.
Треснуло, ухнуло – и грузовик, вильнув в сторону, со всей дури, протаранил ближайший дом.
А в следующее мгновение снаряд рванул неподалёку от капонира – «Т-60» заметили. Надо было срочно отсюда сваливать – противостоять пушкам немецких танков юркая машинка не могла.
– Витя – ходу! Вперёд – вниз – и направо!
Поставить между собою и противником холм – и никакие снаряды будут уже не страшны! Уж танковые-то – во всяком случае. Пробить толщу земли из их пушек? Ну-ну… можете попробовать!
Тем более, что положение складывалось не настолько уж и безнадёжное. Один немец неподвижен, а догнать легкую машину второй танк попросту не сможет – их скорости несопоставимы.
Правда… снаряд всё равно летит быстрее…
Но ещё надо как-то попасть! Что тоже не так-то уж и просто.
Второй снаряд пролетел прямо над башней и бесполезно поднял кучу песка со склона холма – наводчик не успел взять нужное упреждение.
Ушли!
Танк плюхнулся на землю, проскользил по инерции метров десять и развернулся вправо. Взревел двигатель, и «Т-60» начал карабкаться вверх по склону.
– Наддай, Витя!
По броне что-то противно пробарабанило.
Пули? По нам стреляют?
Ерунда из винтовки её не пробить! Да и из пулемёта тоже.
Машина перевалила через край овражка и рванулась к дороге – туда, где должна была находиться колонна. Дым от горящих грузовиков (второй тоже уже занялся) стелился над землёй, ограничивая видимость. Для всех – и для танкистов и для немцев.
И поэтому мехвод приоткрыл люк. Иначе трудно было разглядеть дорогу. Да, хреново – в открытый люк можно выстрелить или что-то забросить. Гранату, например…
Но отсутствие видимости – далеко не сахар!
Слева протрещали выстрелы, и Виктор крутанул танк в ту сторону.
Десяток метров – и врассыпную бросились в стороны солдаты в мундирах мышиного цвета. Воевать винтовками против танка, пусть даже и лёгкого… Они быстро убедились в том, что это не самая лучшая идея – кашлянула пушка и двоих солдат, не успевших вовремя отбежать в сторону, опрокинуло близкими разрывами.
Правда, вдогонку уходящему противнику бросили несколько гранат, вразнобой протрещали выстрелы – но никакого вреда они причинить уже не смогли.
– К обозу жми! Прикроем наших, пусть смываются!
Мехвод что-то прокричал, но занятый разворотом башни командир ничего не разобрал.
По броне опять защелкали пули, танк наполнился грохотом и звоном.
Куда-то в дым ушли ещё две очереди, авось, кому-нибудь да прилетит! Стреляли ведь откуда-то оттуда…
Повозки выросли перед ними совершенно неожиданно, Малышев еле успел отвернуть и притормозить. Никого из бойцов видно не было – живых, во всяком случае. Прямо под колесами ближайшей телеги скорчилось чьё-то неподвижное тело, около которого копошилась медсестра. А в оглоблях повисла убитая лошадь, потому, наверное, повозка и осталась стоять на месте. Отчего не разъехались другие повозки – бог весть!