И целая вечность впереди...

Юрий Чайкин

О том, что его бойцов отстреливают снайперы, понял один лишь Барракуда. Он что-то скомандовал своим бойцам, и те помчались на позиции снайперов.

Тут уже включились пулеметчики. Наступавшие, залегли. Установилась тревожная тишина.

— Первая группа уходит. Вторая готовится к полету, — услышали они приказ в своих наушниках.

Первая группа уже отбежала далеко, когда Ворчун, Щегол и Хряк, уцепившись за ремни своего летательного аппарата, уносились прочь. «Боенг» двигался так, как двигалась бы грузовая машина: по-над дорогой. Сенс, а это был Барракуда, почувствовал, куда движется

противник. Пока открывали ворота, пока заводили машины, сенс начал понимать, что противник ушёл далеко вперёд, и сможет от них оторваться. Хуже всего, что он потерял своих врагов. Значит, они были очень далеко.

Наверное, это была самая большая ошибка Барракуды. В лагере он почти не оставил хороших бойцов. Все, кто были на ногах, устремились в погоню.

— А не посетить ли нам теперь беззащитный лагерь? — поинтересовался у своих друзей Ярый.

— Посетить, — согласился Большой с Блондином. — Нам такой подарок сделали. И мы им не воспользуемся. «Боенг» забрал круто вправо и направился в лагерь противника. Хряк, Щегол и Егерь стали тоже к нему возвращаться.

— Что творят? — восклицал в это время Вайт, который координировал всю операцию. — А я тут, а я не с ними.

— Ты с ними, — перебил его Макс. — скидывай им координаты постов.

Получив указания, где находится секреты противника, Ярый с бойцами выдвинулись на сближение. Мудрить они не стали, просто вырезали выставленную охрану. Ты была запугана и дезориентирована, а потому большой угрозы не представляла.

За это время подошли Ворчун, Хряк и Щегол. Вшестером они прочесали весь лагерь противника. Им встречались вооруженные бойцы, но они были или контужены взрывами, или ранены. В плен никого не брали. Тяжелораненых бойцов, даже не стали осматривать. Не было времени. Нашли клетки с пойманными людьми.

— Сколько здесь баб и ребятишек, — проворчал Щегол.

— Ворчун, с такой обузой мы не уйдём, — обратился к нему Хряк.

— Значит примем бой здесь, — согласился тот.

— Мы с вами остаемся, — сказал Ярый. — Отсылай «Боенг» и «Агропромчики». Может, к нам помощь подоспеет.

К Ярому и Ворчуну подошли несколько мужиков, один из которых начал говорить:

— Мы, конечно, не краповые береты, но и не мясо. Держали когда-то оружие в своих руках. Среди нас есть и те, кот прошёл Афган, и те, кто прошли Чеченскую.

— Знаешь, — сказал другой, — когда при мне разделали соседа и сожрали, я понял, что готов погибнуть с оружием, но не хочу быть сожранным.

— Убедили, — согласился Ярый, — переодевайтесь. Снимайте с убитых форму и надевайте её на себя.

— Без вопросов, мы так и сделаем.

Барракуда, поняв, что ему никого не удастся поймать, с тяжелым сердцем возвращался в лагерь. Всё так хорошо складывалось. Была укрепленная база, были очень хорошие бойцы. Сколько их погибло за эту ночь? Откуда взялся этот подлый враг, который нападает исподтишка? И что теперь ему делать? Неужели это Стикс решил его покарать?

Наверное, эти мысли привели его к новой ошибке. Он не приказал бойцам приготовиться к неожиданностям. Они заехали на базу и расслабленно выскочили из машин. А дальше был не бой, было избиения. Оставшаяся часть отряда Барракуды была истреблена за считанные секунды. И сам он не спасся, был у него дар, ставить вокруг себя щит. И щит был способен спасти его обладателя, но не в данном случае. Пулеметная очередь пробила и щит, и тело его обладателя. Так и не стало на Стиксе Барракуды.

Теперь исполнителям кровавой жатвы следовало дождаться утра.

Глава 35 «Невидимка»

Можно было не рассчитывать на то, как движется впереди идущая колонна, а потому, как только на Стикс упали первые лучи солнца, всё пришло в движение. Нет, сразу никто не выехал. Надо было накормить людей, проверить технику, а самое главное, понять, куда ехать. Где всё-таки находится стаб «Невидимка», так прозвали это интересное место.

Два пленных с весьма специфическими прозвищами Доходяга и Прощелыга с утра ждали своей участи.

— Всё складывается очень плохо, — думал про себя Доходяга, — попались по глупости. Нас, скорее всего, никто выручать и не станет. Да и Барракуда по сравнению с этими акулами кажется мелкой рыбешкой. Хозяином местных земель себя почувствовал. И где он теперь? С ним-то понятно. Козёл был ещё тот, любитель человеческого мяса. Гурман чёртов. Хорошо, хоть я не успел его отведать. А то бы уже червей кормил своим телом. А тело-то жалко. Оно мое единственное. В нём душа живёт. Наверное, теперь не очень долго в нем задержится.

Прощелыга напротив был полон самых радостных надежд.

— Какая счастье, что я человечину не жрал. Не успел. По приезде бы с Доходягой наяривали. Не отпустил бы нас Барракуда. А жаль его. Хороший был командир. И такая с ним шняга произошла. На халяву даров Стикса захотелось. Это всё тот ученый подбил на эксперимент. Рисковый был командир. С Доходягой понятно. Ему ничего не грозит. Такого специалиста по американской технике только поискать. Хорошо, что я с ним был всё время и многому научился. Чуть позже спрошу у него, насчёт того, чтобы взять меня в помощники. Пока я полезен. Буду помогать искать дорогу в стаб. Не буду с ними ни о чём торговаться. Захотят пощадить и так пощадят. Не захотят — кирдык нам.

— Слышь, Доходяга, возьмешь меня помощником машины ремонтировать.

— Какие машины? — не понял тот.

— Американские. Ты их будешь ремонтировать, а я буду у тебя на подхвате.

У Доходяги даже лицо прояснилось.

— Конечно, возьму. Молодец, а я уже совсем в панику ударился, думал ты себе жизнь дорогой выторговал, а ты вон как подумал.

— Дорогой я нам на время жизнь выторговал, а теперь нам надо полезными стать. Ты молчи, я сам с ними разговаривать буду.

— А ты меня не сдашь?

— Дурак, кто в машинах американских разбирается? Ты или я?

— Я.

— И какой резон мне тебя сдавать? Тем более за нами и грехов не числится.

— Ты меня почти успокоил. Будем держаться вместе.

— Будем, вместе на Стиксе выжить легче, да и веселее мне с тобой.

В это время подошёл Макс с Баламутом и Тугодумом.

— Давайте знакомиться, — начал Баламут, — командира вы знаете, я Баламут, это Тугодум. А вас как именовать?

— Я Прощелыга, а это Доходяга.

— Эка вас угораздило в такие прозвища влипнуть.