И цветы расцвели...

Раджниш Бхагаван Шри

Перед чем он ставит Ли-цзы? Внешняя сторона отточена, но ис­точник дрожит. Действие безупречно, но существо трепещет. Внут­ри него страх, внутри него смерть; он еще не познал себя. Он не знающий; что бы он ни делал, происходит лишь от головы и рук: третьего участника до сих пор нет. Всегда помните, чтобы участие принимали все трое: руки, сердце, голова. Помните об этой троице и не поддавайтесь уловкам ума, который попытается усыпить вашу бдительность: «Все в порядке, все трое присутствуют», потому что по мере того, как вы совершенствуете технику, становясь все более искусным, ум спрашивает: «Ну что еще нужно?»

Ум -

это Запад, сердце - Восток. Ум говорит: «Все идет как на­до». Херригель в данном случае - ум; Мастер - сердце, и Мастер ведет себя как сумасшедший; и запомните: с точки зрения ума серд­це всегда похоже на сумасшедшего. Ум говорит сердцу: «Не лезь. Не вмешивайся, иначе ты только все запутаешь. Дай мне самому со всем разобраться, я все умею, я знаю правила, я знаю, как с этим об­ращаться». И с технической точки зрения ум всегда прав, а сердце нет, потому что оно не признает никакой техники, ему знакомо только чувство, только поэзия бытия. Сердце не знает ни техники, ни грамматики, оно принадлежит к поэзии.

«Давай поднимемся на высокую гору , - сказал старый Мастер - очень, очень старый, девяносто лет, – встанем на уступ над обры­вом, и ты попробуешь выстрелить оттуда» Вот и посмотрим. Они взошли на гору. Стоя на краю обрыва высотой десять тысяч фу­тов...

– и запомните, в этом разница между умом и сердцем на высоте десять тысяч футов живет сердце, на скале, что возвышается над до­линой глубиной десять тысяч футов...

Когда вы приближаетесь к сердцу, у вас кружится голова. С умом все происходит на земном уровне, это прямая дорога. С сердцем вы попадаете в лесную чащу: никаких прямых дорог, взлеты и падения, повсюду тайна, неизвестность, дымка; все неясно, это не шоссе, а лабиринт, скорее, похожий на головоломку. На высоте десять тысяч футов!

Ницше вспоминал, как однажды с ним произошло нечто: что он вдруг почувствовал себя на высоте десять тысяч футов, на огромной высоте над временем - как будто время было долиной, на которую он смотрел с высоты десяти тысяч футов. Эту запись в своем днев­нике он сделал в тот день, когда сошел с ума.

Это головокружительная точка, точка, в которой можно сойти с ума. Чем вы ближе к сердцу, тем ближе кажется безумие. «Что со мной?» Все плывет перед глазами. Все прежде известное покидает ваш ум, и приходит неизвестное. Никакие карты больше не помогут, потому что для сердца их не существует; карты придуманы для ра­ционального ума: в них все четко и ясно, с ними вы чувствуете себя в безопасности. Вот почему вас пугает любовь, пугает смерть, пуга­ет медитация. Когда вы приближаетесь к центру, вас охватывает страх.

Они взошли на гору. По-Хун Ву-Чжен отступил назад,

– не вперед; на обрыве высотой десять тысяч футов он отступил назад,

– так что его пятки висели в воздухе над пропастью. – Назад!
– Тогда По-Хун Ву-Чжен подозвал Ли-цзы к себе.

Этот девяностолетний согбенный старец, который даже не мог стоять выпрямившись, встал, свесив пятки над пропастью и даже не глядя в ту сторону, назад.

Тогда он подозвал Ли-цзы к себе.

Вот и я стою так же и призываю вас сделать шаг вперед.

Ли-цзы упал на землю.

– он не смог шагнуть вперед. Где бы он ни стоял в тот момент - далеко от уступа над пропастью - Ли-цзы упал на землю от одной мысли о том, чтобы приблизиться к этому сумасшедшему старику, стоящему на грани смерти: в любой момент он может сорваться, на­всегда - он был весь в поту.

Ли-цзы упал на землю, пот струился по его телу с головы до пят.

Помните, первым делом пот выступает на голове. Когда вы ис­пытываете страх, первой покрывается потом голова, последними - стопы. Когда страх настолько глубок, что вспотели даже стопы, то­гда все ваше существо пронизано страхом и дрожью. Ли-цзы не мог стоять - не мог устоять при одной мысли приблизиться к старому Мастеру.

И сказал тогда По-Хун By-Чжен: «Совершенный человек возне­сется над синим небом, погрузится в глубины вод, обойдет восемь сторон света - и при этом его дух не выдаст ни единого признака перемены».

«Ли-цзы, отчего ты весь вспотел? До самых пят? И почему ты упал наземь, пораженный? Откуда такая перемена духа? Отчего ты весь дрожишь? Откуда этот трепет? Что за страх?
– ведь совершен­ный человек не знает страха!»

Совершенство - это отсутствие страха, потому что совершенному человеку известно, что смерти нет. Даже если старый По-Хун Ву-Чжен упадет, он знает, что не может по-настоящему упасть, даже если его тело разлетится на тысячи кусочков и никто не сможет его найти, он знает, что он бессмертен. Он останется таким, как есть.

Только что-то на поверхности перестанет существовать, сердцевина же останется, останется навсегда такой, как есть.

Смерть не для сердцевины. Циклон лишь на поверхности, он ни­когда не затронет центра. Ничто никогда не затронет центра. Со­вершенный человек центрирован, укоренен в своем существе. В нем нет страха. Нельзя сказать, что он не боится - нет! Нельзя назвать его храбрецом - нет! В нем просто нет страха. Храбрец - это тот, кто, испытывая страх, способен побороть его; трус - это тот, кто, испытывая страх, идет у него на поводу. Они не отличаются, храб­рецы и трусы, они не отличаются в принципе: и те, и другие испы­тывают страх. Только храбрые идут вперед назло страху, а трусли­вые потакают ему. Но совершенный человек ни то, ни другое, в нем просто нет страха. Он ни храбрец, ни трус. Он просто знает, что смерть - это миф, что смерть - это ложь, самая большая ложь из всех, смерти не существует.