И цветы расцвели...

Раджниш Бхагаван Шри

К нему подошел монах и спросил: «Что есть Будда?»

Тозан сказал: «Здесь льна на пять фунтов».

Религия не связана не интересуется философскими вопросами и ответами. Продолжать так считать - глупо, это напрасная трата жизни, времени, энергии и сознания, потому что можно долго спрашивать и получать ответы - но эти ответы приведут к множест­ву других вопросов. Если вначале был один вопрос, то в конце, бла­годаря множеству ответов, их появится миллион.

Философия не решает ничего. Она дает обещания, но ничего не решает -

все эти обещания остаются невыполненными. Несмотря на это, философия не перестает давать обещания. Но тот опыт, кото­рый помогает решить загадки ума, невозможно приобрести путем философствования.

Будда был совершенным противником философии - у философии никогда не было большего противника, чем Будда. Благодаря собст­венному горькому опыту он понял, что все эти философские глуби­ны, на самом деле, поверхностны. Даже самый великий философ ничем не отличается от обычного человека. Ни одна проблема не была не то что решена, а даже затронута им. Он хранитель больших знаний, множества ответов, но к старости он ничуть не меняется ничего нового в его жизнь не приходит. И суть дела в том, что ум существует для того, чтобы задавать вопросы: он может придумать любой вопрос, а затем обмануть себя же ответом. Но задаете вопрос вы, и вы же на него отвечаете.

Невежество порождает вопросы, и невежество же порождает от­веты - обе половины создаются одним и тем же умом. Как может ум, который привык спрашивать, прийти к ответу? По сути, ум сам по себе есть вопрос.

Итак, философия пытается найти ответы на вопросы ума, а рели­гию интересуют основы. Ум - это вопрос, и до тех пор, пока он не будет отброшен, истина не откроется вам: ум не допустит этого, ум - это препятствие, стена. Когда ума нет, вы живете опытом; когда есть ум, вы живете словами.

В одной маленькой школе был такой случай: учился очень глу­пый ребенок - он никогда не задавал вопросов, да и учительница не замечала его, но однажды он очень оживился, когда учительница объясняла задачу по арифметике, писала на доске какие-то цифры, - и этот ребенок не мог успокоиться, все тянул и тянул руку, он хотел что-то спросить. Когда с задачей было покончено, учительница стерла с доски. Она очень обрадовалась, что этот ребенок наконец захотел что-то спросить, и сказала: «Я очень рада, что у тебя поя­вился вопрос. Не стесняйся - спрашивай!»

Ребенок встал и сказал: «Я очень волнуюсь, этот вопрос возникал у меня не раз, но мне не хватало смелости его задать. Сегодня я ре­шился спросить: куда деваются цифры, когда вы их стираете?»

Очень философский вопрос. Все вопросы таковы. Многие спра­шивают, куда уходит Будда, когда он умирает - смысл вопроса тот же. Где Бог?
– вопрос тот же. Где истина?
– вопрос тот же. Но глу­пости, скрытой в этих вопросах, вы не замечаете, потому что, на первый взгляд, они очень глубоки, и у них долгая история: люди из­давна задавались ими, и те, кого считают великими, занимались ими: теоретизировали, находили ответы, строили системы... но все их усилия бесполезны, потому что только опыт может дать вам от­вет, а не размышления. И если вы будете продолжать размышлять, вы будете все больше и больше сходить с ума, а к ответу так и не приблизитесь - наоборот, он будет все больше и больше удаляться от вас.

Будда говорит. «Когда ум перестает спрашивать, приходит от­вет». Именно потому, что вы настолько озабочены вопросом, ответ не может в вас войти. Вы настолько озабочены, обеспокоены, на­пряжены, что Реальность не может в вас войти: внутри вы так силь­но колеблетесь, дрожите от страха, от невроза, от глупых вопросов и ответов, от систем, учений, теорий; вы полны до краев.

Однажды Мулла Насреддин проезжал на машине через деревню. Повсюду он видел людей, столпившихся то тут, то там. И он забес­покоился - в чем дело? Улицы были пусты, люди собирались не­большими группами. Потом он увидел полицейского и остановился, чтобы спросить: «В чем дело? Случилось несчастье? Что происхо­дит? Нигде нет людей - ни на работе, ни на улице, ни в магазинах они столпились маленькими группами!»

Полицейский не мог поверить своим ушам; он сказал: «Вы еще спрашиваете! Сейчас только что было землетрясение! Много домов разрушено, люди погибли!» Потом он добавил: «Не могу поверить, что вы не почувствовали землетрясения!»

Насреддин сказал: «Из-за пьянства меня постоянно трясет, а руки так дрожат, что я его не почувствовал».

Если внутри вас не прекращается землетрясение, то настоящее землетрясение не способно в вас войти. Когда вы молчаливы и спо­койны, лишь тогда Реальность приходит к вам.

Задавать вопросы означает дрожать внутри. Вопрос означает со­мнение, сомнение означает дрожь. Если вы задаете вопросы, значит, вы ничему не доверяете: все превратилось в вопрос, а когда все во­просительно, то очень много беспокойства.

Понаблюдайте за собой. Вы все превращаете в вопрос. Если вы несчастны, это вопрос: «Почему?» Даже когда вы счастливы, это вопрос: «Почему?» Вы не можете поверить своему счастью.

Люди приходят ко мне, когда медитация становится глубже и у них появляются проблески; они приходят ко мне в растерянности, потому что, как они говорят, происходит нечто, и им не верится, что это происходит с ними, что блаженство возможно - должно быть, это обман. Мне не раз говорили: «Вы что, гипнотизируете меня?
– потому что я чувствую, что-то происходит!» Они не верят, что могут быть счастливы, должно быть, кто-то их загипнотизировал. Они не верят, что могут быть молчаливыми - это невозможно! «Почему? Почему я молчалив? Это чьи-то фокусы!»

Вопрошающий ум не способен доверять. Как только появляется опыт, ум тут же задает вопрос: «Почему?» Возьмем цветок - если вы доверяете, вы почувствуете красоту, красоту во всем ее расцвете: но ум спросит: «Почему, почему этот цветок называют красивым? Что есть красота?» Вы сошли с проторенного. Вы влюблены - ум спрашивает; «Почему, что такое любовь?».

Говорят, Святой Августин однажды сказал: «Я знаю, что такое время, но когда меня спрашивают - все теряется. Я не могу отве­тить. Я знаю, что такое любовь, но спросите меня: "Что есть лю­бовь?" - и я растеряюсь, я не смогу ответить. Я знаю, что такое Бог, но спросите меня - и я не найду, что сказать».

И Августин прав, потому что о глубоком не спрашивают, в нем не сомневаются. Нельзя поставить знак вопроса перед тайной - по­тому что тогда знак вопроса станет важнее самой тайны и затмит ее собой. И если вы думаете, что, ответив на вопрос, вы разгадаете эту тайну - вам ее никогда не разгадать.

В религии вопросы неуместны. Уместно доверие. Доверие озна­чает движение навстречу опыту, навстречу неизвестному, без лиш­них вопросов; пройти через это, чтобы познать это.

Я описываю вам прекрасное утро за окном, а вы начинаете рас­спрашивать меня о нем, находясь здесь, в четырех стенах, взаперти, и вы хотите получить ответ на все свои вопросы, прежде чем сде­лаете хоть шаг за порог. Как мне объяснить вам, что такое «утро», если вы никогда не видели его? Как мне вам объяснить? Описать словами можно только то, что вы уже знаете. Как мне описать вам свет, прекрасный свет, льющийся сквозь ветви деревьев, небо, зали­тое светом, солнце взошло, если вы всю жизнь провели во тьме? Ес­ли ваши глаза привычны лишь к темноте, как мне передать вам, что солнце взошло?