И девять ждут тебя карет
Шрифт:
— Мне сказали, что ты сейчас занят, но я подумала, что лучше пойти сразу к тебе.
Он минуту раздумывал, окинув меня по-детски наивным взглядом, полным искреннего интереса:
— Вы действительно будете учить меня хорошо говорить по-английски?
— Да.
— Вы не похожи на гувернантку.
— Значит, мне надо постараться стать похожей на настоящую гувернантку.
— Нет, вы мне нравитесь так. Пожалуйста, не меняйтесь.
«Из молодых да ранний. Настоящий де Вальми».
Я засмеялась:
— Спасибо за комплимент, господин граф.
Мальчик быстро взглянул на меня снизу вверх. Его черные глаза блеснули.
— У нас будет урок
— Думаю, что да. Но точно не знаю. Возможно, сегодня вечером я увижусь с твоей тетей и она скажет, какая у нас будет программа.
— А вы видели... моего дядю?
Его ровный голос вдруг прозвучал как-то странно. Или мне это просто показалось?
— Да.
Мальчик стоял неподвижно, держа руки перед собой. Мне пришло в голову, что он, наверное, по-своему такой же недотрога, как и Элоиза де Вальми. Моя задача может оказаться не такой уж легкой. У него прекрасные манеры, вряд ли он будет «трудным ребенком» в том смысле слова, как его обычно употребляют гувернантки; но смогу ли я найти с ним общий язык, смогу ли преодолеть настороженность и сдержанность, которыми он отгородился от всех, словно оградой из колючей проволоки, сквозь которую пропущен электрический ток? Все эти черты я уже видела в мадам де Вальми. Так же как она, мальчик не по-детски молчалив и спокоен. Но на этом сходство кончалось. Ее спокойствие и отчужденность продуманны и изящны; у ребенка они казались неловкими и внушали неясное беспокойство.
— Мне надо сейчас пойти к себе и распаковать вещи, иначе я опоздаю на ужин. Хочешь мне помочь?
Он быстро поднял глаза.
— Я?
— Ну, не то чтобы помочь, просто пойдем со мной, ты составишь мне компанию и посмотришь, что я тебе привезла из Лондона.
— Вы имеете в виду подарок?
— Конечно.
Неожиданно Филипп багрово покраснел. Не сказав ни слова, он спокойно прошел за мной через гостиную к двери спальни, открыл ее передо мной и вошел в спальню. Потом молча встал у подножия кровати, глядя на чемодан.
Я наклонилась над открытой крышкой, вынула еще несколько вещей, положила их на кровать и стала рыться внутри.
— Это не очень-то дорогая вещь, — сказала я, — потому что у меня было мало денег. Но... а, вот оно.
Я привезла картонную модель Виндзорского замка, которую купила в Лондоне у Вулворта, — ее надо было вырезать и склеить, и самую большую коробку, которая оказалась мне по карману, содержащую коллекцию оловянных солдатиков в форме королевской гвардии.
Я неуверенно посмотрела на молчаливого графа де Вальми, владельца родового замка, и вручила ему обе коробки.
— Английский замок? — произнес он. — И английские солдаты?
— Да. Солдаты, которые стоят у Букингемского дворца.
— В меховых шапках. Они охраняют королеву. Я знаю.
Он с восхищением смотрел на наклеенную на коробке картинку, изображающую полк королевских гвардейцев, выполнявших какой-то неимоверно сложный маневр.
— Ну, они... они не очень-то... понимаешь...
Но я видела, что он меня не слушает. Открыв крышку, Филипп перебирал дешевые игрушки.
— Подарок из Лондона, — сказал он, оглядывая грубо разрисованного солдатика.
Внезапно я поняла, что для него не имело бы значения, даже если бы это были кустарные бумажные куколки.
— Я еще привезла тебе игру, которая называется «Фишки», — добавила я. — В нее играют специальными фишками. Потом я научу тебя. Это хорошая игра.
— Филипп, где ты? — раздался женский голос из детской, или комнаты для занятий.
—
Повернувшись, он побежал к двери.
— Я здесь, Берта. Иду.
На пороге Филипп остановился и обернулся ко мне. Щеки у него были еще красные, в руках он крепко сжимал подарки.
— Мадемуазель...
— Да, Филипп?
— Как называется игра, которую вы мне привезли?
— Фишки.
— Фиш-ки. Вы покажете мне, как в нее играть?
— Конечно.
— И поиграете со мной в фишки после ужина, перед тем как я пойду спать?
— Да.
— Сегодня?
— Да.
Он еще секунду постоял, словно хотел что-то добавить. Потом быстро вышел, тихонько закрыв за собой дверь.
ГЛАВА 4
О вещая моя душа!
Мой дядя?
Какой бы странной, полной роскоши ни показалась жизнь в Вальми с первого взгляда, скоро она стала упорядоченной и даже скучной. Каждое утро к Филиппу приходил учитель, мсье Бетам, и они занимались до самого обеда. Выполнив разнообразные обязанности в детской и примыкающих к ней комнатах, я была совершенно свободна и первые несколько дней с удовольствием бродила по парку или прилегающей вплотную к замку части леса, читала целыми днями — роскошь, в которой мне так долго было отказано в приюте, что я все еще чувствовала себя виноватой, когда удавалось сесть за книгу.
4
Перевод М. Лозинского.
В библиотеке замка наверняка были произведения на английском языке, но, поскольку там находился и кабинет Леона де Вальми, я не могла, точнее, не хотела просить разрешения ей пользоваться. Но я привезла с собой английские книги — сколько могла, и в комнате Филиппа до самого потолка возвышались полки, заставленные томиками сочинений самых разнообразных жанров: детские книги стояли бок о бок с английскими и французскими классиками и разным легким чтивом. Я была сначала удивлена таким причудливым подбором, но потом увидела на некоторых изданиях надписи: «Дебора Боун» или «Дорогой Дебби», а однажды мне попался в руки истрепанный томик «Острова сокровищ», на первой странице которого было выведено четким детским почерком «Рауль Филипп Сент-Обен де Вальми...» Конечно, сын Леона де Вальми был наполовину англичанин и он жил в тех же комнатах. Я нашла также Конан Дойла и целую кучу полузабытых или нечитаных книг, которые с жадностью поглощала, стараясь перебороть иррациональное чувство, приобретенное за семь лет пребывания в приюте, где нам постоянно вбивали в головы, что «чтение — пустая трата времени».
Однажды мое чувство вины оказалось оправданным. Читая книги на французском, я обычно принимала все предосторожности, чтобы меня никто не увидел, но в тот день меня чуть не застали за чтением «Тристана и Изольды». Я читала в своей спальне, забыв обо всем, и в это время Берта, постучавшая в дверь и не получившая ответа, вошла в комнату с пылесосом. Она ничего не заметила, но я проклинала себя, торжественно поклялась в душе быть более осторожной и в сотый раз пожалела, что пошла на такой глупый обман, скрыв свое знание французского языка.