И грянет буря
Шрифт:
Я рыдала взахлеб и отчаянно жалела себя.
Почему, почему они со мной так поступили?! Те, кого я считала самыми близкими, оказались подлыми лицемерами! А я ведь делала для них все! Неужели такова человеческая благодарность?!
Не сдерживаясь, я завыла вслух, размазывая почему-то вполне ощутимые слезы по призрачному лицу.
– Эй, кто здесь?
– раздалось вдруг негромкое.
– Йа-а-а, - икая, проныла я.
– Чего ты плачешь? Что-то… Ох!
Одновременно случилось две вещи: на пол что-то с грохотом упало, а я осознала, что меня видят
Мгновенно забыв про слезы, я быстро подняла голову и столкнулась взглядом с шокированной невысокой девушкой с забранными в низкий неопрятный хвост русыми волосами.
Какая ирония. Единственный человек, который меня увидел, и может помочь, оказался самой забитой простушкой нашего потока.
– Э-э-э, – промямлила… как ее там? Осенняя?
– и торопливо попятилась.
– Стоять! – я вскочила на ноги.
Но однокурсница уже повернулась и рванула прочь. Я, не задумываясь, сорвалась за ней.
В чем было неоспоримое преимущество моего состояния: я была очень быстрой и не уставала. А вот Осенняя скоро выдохлась и, замерев в тупике третьего этажа жилого крыла, обреченно повернулась ко мне.
– Добегалась?
– холодно спросила я, замерев напротив нее.
– Ты, судя по всему тоже, - вдруг показала зубки вечно молчащая на любые насмешки сиротка.
– Смотри, какая смелая стала, когда расплаты не боишься, - скривилась я.
– Гора с плеч, - криво ухмыльнулась Осенняя и, поправив большие очки в роговой оправе, уставилась на меня своими жуткими черными глазищами: - Чего тебе, Диана? Ты даже помереть, как все нормальные люди, не можешь?
– Сама знаешь, если я появилась духом, все ещё можно исправить.
– И для этого тебе нужна я, - понимающе кивнула она и сладенько улыбнулась: - Но ты же не думаешь, чтo я стану помогать? Ты мне сделать ничего не можешь. смерти твоей… уж прости за прямоту, я рада. Может теперь твои ручные крыски от меня отстанут.
Я на миг замерла, переживая вспышку лютого гнева. Сиротка права, я ей сделать ничего не смогу. разве что болтаться с ней круглосуточно, постепенно сводя с ума.
– Я заплачу, – холодно выдвинула я свой главный аргумент, заметив, что однокурсница собирается уходить.
– Ты призрак, – озвучила очевидную вещь она.
– Заплачу, когда вернусь в тело.
– Я тебе не верю, - покачала головой Осенняя. – Если ты вернешься в тело… Все остальное тоже вернется на круги своя.
– Я дам магическую клятву.
– Ты – призрак, - на меня просмотрели как на идиотку.
– Попытка не пытка, - я безразлично пожала плечами.
Меня смерили долгим взглядом.
– Сколько дашь за помощь?
– прямо спросила сиротка.
– Двести золотых устроит?
– За такого рода услугу… Давай пятьсот.
– Ты с ума сошла?
– мрачно спросила я.
– За пятьсот можно оплатить не только твою учебу, но и твoего убогого парня!
– Двести так двести, - не расстроилась девчонка, только едва заметно поморщилась при упоминании парня, а затем подозрительно сощурилась: - Давай свою клятву.
Раздраженно закатив глаза,
– Я, графиня Диана Ольрейм, призываю стихии быть свидетелем моему обещанию заплатить... э-э-э… - я скосила взгляд на однокурсницу.
– Нэрайа Осенняя, - подсказала та.
– Нэрайе Осенней двести золотых монет за помощь в возврате в собственное тело. Да…
– Стой! – вдруг перебила меня она.
– Повторяй: и клянусь не причинять больше ей ни физический, ни словесный вред, ни лично, ни через других.
Я безразлично повторила каждое слово. Мне по большому счету не было до этой сиротки никакого дела. Да, мы над ней смеялись и подшучивали, но это были невинные шалости. Уж до чего я бы не опустилась, это до физической расправы. Хочет окончательно стать невидимкой для других? Да пожалуйста.
Честно говоря, я даже не удивилась, когда по моей призрачной ладони пробежали искры, объявляющие о вступлении клятвы в силу. Зато Осенняя смотрела на меня с открытым ртом:
– Надо же, сработало…
– Сработало, потому что это явно не смерть, - пренебрежительно фыркнула я.
– В общем, будь готова. Когда приедет мой дед, я позову тебя, будешь переводчиком.
– Хорошо, - скупо отозвалась она.
Я вернулась в свою спальню в куда лучшем расположении духа. Что же, все сложилось отлично для подобной ситуации. Медиума я нашла, а значит половина дела сделана. Нужно лишь дождаться деда. потом… столько забот, столько забот! Порвать с ричардом и растоптать его так, чтобы больше носу не смел в столицу казать. Шарлотты и Алексы это тоже касалось, кстати. Причем первую… надо наказать. Опозорить. Нужно будет подумать об этом. Еще была Мартина, эта жирная тварь, посмевшая покуситься на мои украшения!
Хм…
Я замерла, поймав проскользнувшую мысль.
А это идея. Раз меня не видят, можно проверить, как ко мне относятся остальные подружки. И сразу отсеять всех лицемеров в окружении. Пожалуй, я начала находить все больше плюсoв в своих временных неудобствах.
Опять к телу я вернулась поздней ночью и в совершенно дурном настроении.
Все, абсолютно все предатели! Ни одногo честного лица, ни одного искреннего человека! Я была для них кошельком, трамплином к лучшему будущему и все. Человека во мне они не видели и не любили. Причем не любили именно в прямoм смысле. Оказалось, что подружки терпеть меня не могут и в мое отсутствие радостно перемывают мне кости. х, и наслушалась я о себе…
– Дайте мне вернуться, - мрачно процедила я, сворачиваясь клубочком в мягком кресле. – Вы у меня все попляшете!
Впрочем, злость быстро сменилась апатией.
Я думала, что меня все любят, а на деле… Никто даже не поинтересовался, куда я пропала и что со мной. Всем абсолютно плевать, как оказалось.
Созидатели свидетели, отношение той же Осенней было в сто раз честнее. Она никогда не скрывала свою неприязнь, не лебезила и не старалась выслужиться.
Из тяжелых дум меня вывел скрип двери. Я встрепенулась и увидела, как в спальню заходят серьезные родители в сопрoвождении ректора.