И королевство впридачу
Шрифт:
– П-простите меня, мисс Морадо, – пробормотал Роджерс, заикаясь, – я ошибся. Работа у меня такая…
Лиз вспомнила гордую Ипполиту, королеву амазонок, которую она играла неделю назад, и с презрением отвернулась от простого смертного, который осмелился оскорбить ее.
– Ничего страшного, – процедила она. – Впредь будьте осторожнее.
Роджерс был полностью уничтожен. Он наклонил голову и попятился от них. Через пару секунд его уже не было видно, он словно растворился в воздухе.
– Очень любезно с вашей стороны было пригласить меня в такое место, – прошипела Лиз, поворачиваясь
– Я же не знал, что вам взбредет в голову надеть такое платье, – пожал плечами он. – Роджерс принял вас за проститутку, и я не могу его упрекнуть. В любом случае, простите.
Лиз задохнулась от возмущения. Он принял ее за проститутку! Конечно, ее платье немного поношено и коротковато, но оно вполне приличное и очень ей идет!
– Пойдемте, – сказал мужчина и показал рукой на дверь, ведущую в обеденный зал.
Гневные слова замерли у Лиз на губах. Ничего, она умеет ждать и еще сквитается с ним за это оскорбление!
Незнакомец пошел вперед, Лиз следовала за ним, негодуя из-за того, что он не догадался предложить ей руку. По пути она украдкой взглянула на себя в большое зеркало. Да, вид у нее действительно жалкий. В полированной поверхности дверцы платяного шкафа в своей квартире она смотрелась гораздо приличнее. А сейчас все недостатки ее наряда были как на ладони. Чересчур короткое, тесновато в груди и плечах, от времени черный цвет немного поистерся. Неудивительно, что бдительный Роджерс принял ее за девочку легкого поведения.
Ну и пусть, решила про себя Лиз. В «Шальной розе» умерли бы от счастья, если бы я появилась там в этом платье, и забросали бы меня комплиментами. А что думают эти надутые господа, меня ни капли не волнует!
Однако Лиз была неискренна сама с собой. Когда она вслед за своим спутником вошла в обеденный зал, она ощутила стойкое и непреодолимое желание залезть под ближайший столик, чтобы спрятаться там от ироничных раздевающих взглядов.
Обеденный зал отеля «Астория» был невероятно велик. По крайней мере, Лиз он показался огромным. Тут царила та же роскошь, что и в фойе, только в цветовой гамме преобладали не золотой и пурпурный, а кремовый и белый. На каждом столике была белоснежная скатерть и толстая витая свеча в бронзовом подсвечнике. Живые пальмы в кадках были расставлены по всему периметру, а с высоченного потолка свисала гигантская хрустальная люстра с множеством натертых до блеска пластинок. Лиз подумала, что в жизни не видела ничего прекраснее.
Почти все столики были заняты. Дамы в изысканных нарядных платьях и дорогих украшениях с неодобрением разглядывали Лиз. Зато мужчины с интересом провожали глазами ее стройную фигурку в простом черном платье. Ее распущенные золотистые волосы привлекали дополнительное внимание, и Лиз пожалела, что не сделала какую-нибудь скромную прическу. Может быть, тогда на нее бы меньше таращились.
К облегчению Лиз, столик, который незнакомец выбрал для ужина, оказался у окна, а не в середине зала. Девушка села, радуясь тому, что обильная растительность надежно скрывает ее от любопытных глаз. В этот момент она была почти благодарна своему спутнику. Но стоило ей посмотреть на тарелку с множеством вилок, разложенных около нее, как вся ее благодарность испарилась. Неужели он всерьез рассчитывает на то, что она будет всем этим пользоваться?
– Послушайте, как вас там… – начала Лиз, желая сразу расставить все точки над «i».
Но натолкнулась на ледяной взгляд мужчины и осеклась. Это все потому, что у него серые глаза, сказала она себе. На самом деле у него нет ни одной причины относиться ко мне враждебно.
– Я вас внимательно слушаю, мисс Морадо, – любезно проговорил он.
– Не понимаю, с какой стати вы притащили меня сюда, – проворчала девушка. – Это место действует мне на нервы. Я… не вписываюсь в обстановку.
– У вас исключительно трезвый взгляд на вещи, – усмехнулся мужчина, и Лиз захотелось его убить. – Но дело в том, что в вашем городе это единственное заведение, которое пытается поддерживать хотя бы какой-то уровень.
Лиз поразило пренебрежение, прозвучавшее в его голосе. «Астория» для него недостаточно хороша? Какую редкую птицу занесло на их представление… Девушка невольно приосанилась. Как бы отвратительно он себя ни вел, он пригласил ее на ужин, следовательно, он ею заинтересовался. Из этого нужно было извлечь максимум пользы. Она приняла позу поизящнее и с мечтательной улыбкой на губах принялась поглядывать по сторонам.
К ним подошел официант, и ее спутник сделал заказ, даже не спросив Лиз.
– Почему вы не спросили меня, что я хочу? – обиженно проговорила она, когда официант ушел.
– Не думаю, что вы в состоянии сделать адекватный выбор, – пожал он плечами.
Лиз не на шутку рассердилась. Какая странная манера ухаживать за девушкой. Если он надеется, что таким образом произведет на нее впечатление, то он сильно ошибается! Деньги ее мало интересуют, если к ним не прилагается доброе сердце и учтивое поведение. Она привыкла к тому, чтобы за ней ухаживали, а не оскорбляли на пустом месте.
– А я думаю, что вы ведете себя по-хамски, – отрезала она и отвернулась.
Это помешало ей заметить удивление, промелькнувшее в глазах незнакомца. Он смотрел на девушку так, словно никак не мог определить для себя, что она собой представляет. Однако когда Лиз устала разглядывать что-то за своей спиной и повернулась обратно, его лицо хранило все то же равнодушное выражение.
Мог хотя бы представиться, думала Лиз с раздражением. Сидит как индюк надутый и считает, что я растаяла в тот момент, когда он пригласил меня в «Асторию». Идиот.
Она не имела ни малейшего представления, о чем разговаривать с этим человеком, и молилась про себя, чтобы быстрее принесли еду и ей было чем себя занять. Однако невежливый господин (ведь Роджерс называл его по имени, почему я не запомнила его? – упрекнула себя Лиз) молчать не намеревался.
– Как вы очутились в этом театрике? – спросил он после небольшой паузы.
Лиз не могла не улыбнуться. Этот мужчина ничем не отличается от всех остальных, несмотря на красивое лицо и отсутствие манер. И он может сколь угодно долго прикидываться равнодушным. Она-то знает, что он умирает от желания узнать о ней побольше…