И на щите Давидовом начертано «Моссад»
Шрифт:
В 1945 году Уолтер Смит был начальником штаба Дуайта Эйзенхауэра, командующего вооруженными силами союзников в Европе, участвовал в обследовании нацистских концлагерей и вынес тяжелейшие впечатления. «Фабрики смерти» — Освенцим, Треблинка, Дахау и другие нацистские лагеря, горы «материала», оставшегося от миллионов уничтоженных и вид сотен тысяч уцелевших беженцев произвели глубокое впечатление на него — равно как на многих американских солдат, воевавших в Европе. Израиль, со своей стороны, знал, как использовать память о жертвах Холокоста тогда, когда нужно было воздействовать на эмоции. Симпатии и чувство вины могли быть использованы и многократно использовались именно тогда, когда Израиль нуждался в политической или военной помощи. Израильские дипломаты не уставали подчеркивать, что их страна должна быть сильной, чтобы не допустить нового Холокоста. Это была в известном смысле игра на кошмарных страданиях, которые принесла война, страданиях, которые навечно останутся в истории. И это приносило результаты. Среди тех, кого удалось убедить, были Смит и Даллес.
В
Биографическая справка.
Энглтон учился в Йельском университете, издавал там литературный журнал (в нем сотрудничали знаменитые впоследствии поэты, будущий Нобелевский лауреат Эзра Паунд и Арчибальд Маклиш). В 1943 году Энглтон был приглашен работать в Управление стратегических служб США (организация, где до сей поры достаточно много эксцентриков и интеллектуалов). Большой приверженец конспирологии и человек, подозрительный от природы, Энглтон прекрасно прижился в УСС.
До окончания войны Энглтон служил в аппарате УСС в Великобритании и Италии, где занимался вербовкой агентуры и выявлением нацистских подпольных групп. В числе его лучших источников в Италии были агенты «Алии-Бет», занимавшиеся нелегальной эмиграцией евреев в Палестину. Возможности еврейского подполья и его представителей в Европе произвели на Энглтона большое впечатление. Так что Энглтон был удовлетворен, когда в 1951 году ЦРУ удалось заключить с Шилоем соглашение о сотрудничестве.
«Джим видел в Израиле верного союзника в наши времена, когда верность идее стала редкостью», — вспоминал как-то ветеран разведки Тедди Коллек. Став начальником службы внешней контрразведки, Джим Джордж Энглтон осуществлял работу по «израильскому счету», как конспиративно называют в ЦРУ двусторонние отношения. «Помимо контрразведки, Энглтон имел еще одну важную обязанность — Израиль, работу с которым он вел в традициях особой секретности, характерной для его службы», — вспоминал бывший директор ЦРУ Уильям Колби.
И действительно, в дополнение к своим обязанностям шефа внешней контрразведки, Энглтон стал самым рьяным сторонником Израиля в американском разведсообществе. Принимая во внимание сильные в те годы проарабские настроения в Госдепартаменте и Пентагоне, а также среди некоторой части работников ЦРУ, это был, как выразились однажды журналисты, для Израиля «оазис дружбы в американской пустыне».
В этом высказывании много преувеличения — произраильское лобби в США даже в самые первые годы существования еврейского государства было весьма сильно и, по сути, за полвека не было совершено со стороны правительства США ни одного определенно антиизраильского действия [9] , — но и нельзя сказать, что на высоком уровне все было так безоблачно. Несомненно, сказывалась заинтересованность США в доступе к арабской нефти, капиталовложения богатых арабских стран приносили существенный вклад в экономику США, немало для американцев значило и противостояние с СССР на внешнеэкономических, прежде всего оружейных рынках. И конечно же, важным фактором, влияющим на политику США, являлась тревога по поводу политической и военной нестабильности на Ближнем Востоке, которая неоднократно грозила разрастанием конфликта до надрегиональных масштабов. «Пустыни» в американскоизраильских отношениях, наверное, по большому счету все-таки не было и нет, но верный друг и помощник в верхушке ЦРУ был очень важен. Тем более, что действовал он временами очень решительно — вплоть до того, что в определенных ситуациях Энглтон блокировал и даже искажал информацию, поступавшую из других источников, которая могла навредить Израилю. Когда военный атташе США в Тель-Авиве в октябре 1956 года направил в Вашингтон информацию о том, что Израиль планирует напасть на Египет, Энглтон заявил, что эта информация не соответствует действительности. Намеренно или нет, но лучший друг Израиля в Вашингтоне помогал поддерживать там дымовую завесу, под прикрытием которой Израиль готовил захват Суэца.
9
Это не означает, что не было действий (или бездействий^ косвенных, которые наносили значительный ущерб Израилю. С полной уверенностью можно сказать, что если бы. в США сразу определились в приоритетах и осуществляли поддержку форпосту противостояния НМР, то ситуация и в регионе, и в других частях мира могла бы стать более благоприятной.
Восхищение еврейским государством превратилось у Энглтона в одержимость, и он был просто околдован израильской разведкой. Он ревностно добивался того, чтобы все контакты с израильскими службами шли через него и приходил в ярость, когда кто-либо в ЦРУ пытался установить контакт с Израилем, минуя его. Он отчетливо помнил, как недостаточное внимание к советам «стратегических партнеров» оборачивалось серьезными упущениями. Так было в случае, когда Тедди Коллек в сентябре 1950 года в штаб-квартире ЦРУ натолкнулся на англичанина, которого он знал как Гарольда (Кима) Филби. Тогда в изумлении Коллек вернулся в кабинет Энглтона и спросил:
— А что здесь делает
— Ким наш хороший друг, и он представляет здесь британскую «МИ-6», — ответил Энглтон.
Впоследствии Энглтон весьма сожалел, что не придал серьезного значения рассказу Коллека. Коллек же давно знал и, мягко говоря, недолюбливал Филби (возможно, в связи с тем, что отец Филби принял ислам и стал советником саудовского королевского двора). Он рассказал Энглтону, что встречал Филби в 1930-х годах в Австрии, и в тот период Филби явно придерживался левых взглядов. Коллек был даже приглашен на его бракосочетание с молодой еврейской коммунисткой [10] . Энглтон выслушал рассказ своего израильского коллеги, но ничего не предпринял до тех пор, пока в 1951 году в Москву не сбежали два высокопоставленных английских дипломата — Гай Берджесс и Дональд Маклин. Тогда только ЦРУ информировало «МИ-6» о том, что поведение Филби вызывает подозрение и его дальнейшее пребывание на посту офицера связи между «МИ-6» и ЦРУ нежелательно. Однако углубленную «разработку» Филби ни контрразведка Энглтона, ни британцы не произвели. Еще одна наводка, которой не было придано должного значения, поступила в 1961 году от Флоры Соломон, дочери богатого еврейского банкира из России, который эмигрировал в Англию. На светском приеме в Тель-Авиве она встретила своего старого знакомого — лорда Виктора Ротшильда.
10
Эту страницу своей жизни Филби скрыл, поступая на службу в английскую разведку.
Флора Соломон очень резко высказалась о Филби, который в то время был корреспондентом в Бейруте. Внимание Ротшильда привлекла ее реплика: «Он, как всегда, делает то, что приказывают ему хозяева в России». Флора Соломон рассказала Ротшильду, что еще в 1940 году Филби попытался завербовать ее для работы на советскую разведку. Филби говорил ей о своей работе как «секретной и опасной» и, когда Флора отказалась, попросил ее никому об этом не рассказывать. Виктор Ротшильд довел эту информацию до сведения «Моссада» и до английских спецслужб, но «МИ-6» действовала недостаточно оперативно; от англичан ли, или от «Моссада» прошла утечка информации. В Ливане Филби узнал, что он попал под подозрение, и в январе 1962 года просто исчез (не забыв прихватить прекрасную библиотеку, которую собирал много лет). Через несколько месяцев он объявился в Москве уже в качестве увешанного орденами генерала КГБ…
Доходило даже до скандалов: в 1971 году, когда его коллега из британской контрразведки «МИ-5», Питер Райт, посетил Вашингтон, Энглтон заявил официальный протест директору «МИ-5» сэру Мартину Фэрнивалю Джоунзу по поводу того, что Питер Райт за его спиной вел тайные переговоры по Израилю, работал не с ним, а с другими представителями ЦРУ.
Это, кстати, были не единственные претензии к англичанам. Энглтон с большим подозрением относился к контактам и деятельности лорда Виктора Ротшильда, главы известной еврейской банковской династии, который во время второй мировой войны служил в английской разведке, а после войны поддерживал тесные контакты со своими бывшими коллегами в Лондоне и одновременно, как это принято деликатно выражаться в отношении столь важных особ, «развивал дружеские отношения с руководителями израильских спецслужб».
Возможно, не без участия Энглтона немногочисленные, но все же реальные нелегальные действия израильской разведки и примыкающих к ней структур в США не получали должного противодействия со стороны, например, ФБР и, как правило, не становились достоянием гласности. Но главным, пожалуй, было создание в ЦРУ и отчасти в АНБ с его помощью отношения партнерского доверия к израильским спецслужбам, что в конечном итоге отчетливо отразилось в позиции Белого дома и Государственного департамента США. Соглашение о сотрудничестве, «израильский счет», предусматривало обмен стратегической информацией между ЦРУ и «Моссадом» и обязывало их информировать друг друга по вопросам, представляющим взаимный интерес. Стороны обязались не вести разведку друг против друга и обменялись офицерами связи, которые прикомандировались к посольствам в Вашингтоне и Тель-Авиве. От израильской стороны в Вашингтон были направлены два превосходных разведчика — оба союзники Шилоя: полковник Хаим Герцог, бывший шеф «Амана», который стал военным атташе в США, и близкий друг Шилоя Тедди Коллек [11] , занявший пост советника израильского посольства.
11
Ветеран разведки, впоследствии многие годы был мэром Иерусалима.
Коллек уже обладал определенным опытом в этой сфере — до 1948 года он закупал оружие для сионистов и создавал в США группы сторонников Израиля.
Однако дружба и сотрудничество вовсе не предполагали полной открытости. Энглтон, начальник внешней контрразведки ЦРУ, был убежденным антикоммунистом и считал, что Израиль — с его социалистическими целями и связями с советским блоком — представлял серьезную угрозу безопасности США и стран Запада. Отражение этих опасений выразилось в одном из меморандумов Госдепартамента США: «Сложившаяся в Палестине смесь представителей всех стран Европы создает Советскому Союзу уникальные возможности для проникновения в стратегические районы. В этой связи американские военные атташе в Израиле должны хорошо знать советскую тактику и наблюдать за активностью Советского Союза в этом районе».