И на щите Давидовом начертано «Моссад»
Шрифт:
Был практически только один вопрос, на котором интересы государств и их разведок сталкивались непосредственно и остро. Это вопрос «советской алии». Под патронатом «Решута», одного из основных комитетов «Моссада», активно действовала строго законспирированная служба «Натива» («Тропа»), координирующая и непосредственно осуществляющая действия по организации алии в странах Восточной Европы. Штаб-квартира этой организации расположена в уютном домике в бывшей немецкой колонии Сарон в Тель-Авиве. В первые годы ее возглавлял Моше Червинский (Кармил), в прошлом один из ведущих работников «Алии-Бет». Восточная Европа и прежде всего СССР были его постоянной «специализацией». Еще до образования государства, в 1945—46 годах он участвовал в организации нелегальной переправки в Палестину евреев с Западной Украины и Прибалтики. Были проработаны каналы на румынской (в районе Черновцов), словацкой и польской границах. Большой опыт работы имел также Иешагу (Шайке) Дан, который сменил Червинского на этом посту. Затем руководили этой работой Нехемия Леванон, Иегуда Лапидот, Давид Бартов; нынешним хозяином «Тропы» является Яаков Кедми! Глубоко законспирированная «Тропа» действовала через полулегальные и вполне легальные структуры.
Считается, что основным центром координации работ по «советской алии» с 1953 года стала организация с расплывчатым названием «Бюро связи». Ветеран и многолетний руководитель «Алии-Бет» Шауль Авигур стал руководителем этой организации, но было неясно, кому она подчинялась. Авигур имел столь же расплывчатый титул «специального помощника министра обороны». Однако сама организация располагалась в министерстве иностранных дел и считалась частью аппарата премьер-министра. Первоначальной задачей «Бюро связи» была организация борьбы в самом Израиле и за его пределами за разрешение советским евреям на выезд из страны. Рождение нового агентства не сопровождалось какими-либо распрями или соперничеством в разведывательном сообществе. В вопросе «советской алии» в те годы все в стране были едины. Распространена версия о том, что у советских евреев к тому времени «наступило пробуждение этнического самосознания»; глубинные причины такого «пробуждения» в связи с проявившимися тогда новыми реалиями и кремлевской политики, и положения в СССР, и международной обстановки, и государственного становления Израиля очевидны.
Время, выбранное для создания этого агентства, было результатом холодного расчета. До тех пор пока у Израиля существовали хорошие отношения с Москвой, Иерусалим не хотел раздражать советский блок и старался приглушать еврейский вопрос, хотя были серьезные проблемы, например, в связи с «делом Сланского» и вообще с Чехословакией. Однако после Корейской войны израильские лидеры сменили курс. Это стало особенно актуальным после того, как иммиграция из Польши, Венгрии и Румынии была соответствующими правительствами прекращена, а в СССР усилился государственный антисемитизм.
Для выполнения своей миссии — поддержания связи с еврейскими общинами — «Бюро связи» стало направлять своих сотрудников под видом дипломатов в Советский Союз, где была вторая по величине еврейская община — 3 млн евреев. Своих представителей Авигур подбирал очень тщательно: молодые сионисты-добровольцы, хорошо знакомые с обрядовостью (работа в основном происходила в синагогах), хорошо владеющие как минимум тремя разговорными языками. Предпочтение отдавалось женатым парам с детьми. Советские власти старались не допускать израильских дипломатов на субботние и праздничные богослужения. Контрразведывательные операции в отношении эмиссаров «Бюро связи» стали серьезными и жесткими. Например, жену Эли-аху Хазана, второго секретаря посольства, неожиданно уложили с пищевым отравлением. Острый желудочный приступ случился сразу после того, как в сентябре 1955 года Элиаху и Руфь Хазан приехали в Одессу для встречи со своими еврейскими контактерами. Руфь отправили в госпиталь, как только муж ушел на встречу. По возвращении в гостиницу Хазан был задержан агентами КГБ. Дипломат Эли-яху заявил протест, но безуспешно; его обвинили в антисоветской деятельности — раздаче советским евреям запрещенных книг. Хазана допрашивали несколько часов, затем заявили, что его горничная беременна от него — с точки зрения израильтянина, это было просто ужасно, — и угрожали скандалом, если он не подпишет обязательство о своем «добровольном» согласии стать советским шпионом. Что же касается Руфи, то ему заявили буквально следующее: «Учтите, ваша жена никогда не излечит свой желудок». Хазан дрогнул и согласился стать советским агентом. В КГБ его три дня инструктировали и выдали ему полторы тысячи рублей «на расходы». Руфь поправилась, и они вернулись в Москву. Там откровенно нервничающего и подавленного молодого дипломата посол Йозеф Авидар пригласил для доверительной беседы, и Элияху во всем признался. В сопровождении дипломата Хазана посадили на первый же вылетавший в Израиль самолет и по прибытии в Тель-Авив уволили из министерства иностранных дел. Каких-то других дисциплинарных мер против него не принималось.
Борьба за «русскую алию» продолжалась около полувека и изобиловала драматическими страницами. Даже сейчас, после развала СССР и снятия большинства формальных ограничений, работа эта далеко не завершена. В 1970 году Ави-гур, один из основателей «Шаи», многолетний руководитель «Алии-Бет», вышел в отставку — только в 70-летнем возрасте, по состоянию здоровья. Руководителем «Бюро связей» стал Леванон, который ранее служил у Авигура в «Алии-Бет». В качестве дипломата он работал в Москве, откуда в 1950-х годах был выдворен за тайные контакты с советскими евреями. По возвращении в Израиль Леванон работал в штаб-квартире «Бюро связей», а затем был направлен в израильское посольство в Вашингтоне. Его задача в основном сводилась к лоббированию американских политиков с целью получения их поддержки в вопросах эмиграции советских евреев. Определенные успехи были — в частности, американские законодатели приняли поправку к закону о торговом режиме, которая весьма трудно преодолевалась советской стороной; одним из результатов действия «поправки Джексона-Вэника» стало то, что еще при Брежневе был разрешен выезд из Советского Союза 250 тыс. евреев.
Нехемия Леванон проработал на посту директора Бюро десять лет. Его сменил Иегуда Лапидот. Лапидот не имел опыта работы в «еврейской разведке», но был старым боевиком Бегиновской «Иргун» или, в иной терминологии, террористом. Он был одним из зачинщиков резни в поселке Дер-Ясин, где в 1948 году было убито более двух сотен арабов. При нем основным тактическим решением стало объявление «узником Сиона» каждого советского еврея, который подвергался аресту. Приоритет отдавался, естественно, сионистам. Например, Натан Щаранский, арестованный в конце 1970-х годов по обвинению в шпионаже в пользу ЦРУ, некоторое время, с позиций Израиля, считался просто активистом борьбы за права человека и стал «узником Сиона» только после изрядного старания продемонстрировать свой сионизм. В 1986 году Щаранский был освобожден из советской тюрьмы и отпущен в Израиль в обмен на арестованных на Западе советских агентов. В период перестройки при Горбачеве, по некоторым оценкам, алия из Советского Союза составила около 500 тыс. евреев — точная цифра и маршруты перевозок не называются, чтобы «не раздражать» арабских соседей. До распада СССР и восстановления дипломатических отношений Израиля с постсоветскими государствами служба «Натива», ставшая фактически ведущей в вопросах «алии из России», активно использовала «крышу» различных международных организаций и в основном занималась ведением пропаганды и агитации за выезд евреев в Израиль. После установления дипломатических отношений между Россией и Израилем сотрудники «Нативы» получили возможность действовать под прикрытием посольства в Москве и других столицах СНГ, — впрочем, как утверждают израильские источники, не подчиняясь МИД Израиля и предпочитая действовать через голову посла. Свобода деятельности «Нативы» и других ведомств на постсоветском пространстве оборачивается хорошим эффектом: поток эмигрантов из бывшего Советского Союза в Израиль достиг в 1998 году 150 тыс. человек и остается примерно на таком же уровне два последующих года. Сейчас «Натива» располагает примерно 200 сотрудниками, многие из которых работают в представительствах «Сохнут». Годовой бюджет «Нативы» достигает 25 млн долларов, — такова базисная цена, уплачиваемая за организацию усилий по «добровольной» эмиграции евреев в Израиль. Чрезмерная самостоятельность руководства «Нативы» и некоторые другие специфические черты его деятельности [20] вызвали беспокойство даже в правительстве Израиля. «На-тиву» в настоящее время возглавляет уроженец Москвы Яков Кедми, эмигрировавший в Израиль в 1969 году. По утверждениям политических противников, это человек жесткой правой ориентации. Возможно, с его личными позициями и убеждениями связаны такие некоторые особенности работы агентства (вплоть до вмешательства во внутренние дела), что комиссия, которую возглавляла государственный прокурор Мириам Бен-Порат, потребовала ликвидации или серьезного реформирования «Натива» с тем, чтобы поставить ее деятельность под контроль МИД. Пока что обещания коренным образом реформировать «Нативу» остались на бумаге.
20
Финансовые махинации «Нативы» и его связи с еврейской мафией в России, а также посредничество в некоторых незаконных межгосударственных операциях.
Глава 11
«ДЕЛО ЛАВОНА»
Ко времени прихода к руководству Харела во всем разведсообществе резко обострился кадровый вопрос.
Реальные объемы работ чрезвычайно возросли и продолжали возрастать. Население страны в тот период уже перевалило за миллион и продолжало возрастать благодаря в основном легальной алии, но и это был не стихийный процесс, он требовал серьезного обеспечения и агентурного сопровождения, особенно при алии из недружественных Израилю стран. Существенны были и объемы нелегальной алии из арабских стран — в конечном итоге в Израиль переселились практически все евреи из смежных стран. Фильтрация и контроль за новыми переселенцами требовали увеличения штатов службы безопасности; в той же степени этого требовали задачи «работы» с палестинцами и борьбы с агентурой враждебных соседей.
Успешно расширялось поле дипломатического признания Израиля, по несколько раз в год происходили обмены посольствами и консульствами, открывались представительства; в каждом из них должны были работать специально подготовленные люди для организации тайной — бывали случаи, когда она оказывалась важнее официальной, — деятельности. Резидентов надо было подбирать и готовить.
Хороших кадров требовало сотрудничество в рамках «стратегических союзов»; настоятельно требовала увеличения резидентура и вся оперативная сеть в Европе — объемы и сотрудничества, и конфронтации все возрастали.
Большие кадровые проблемы стояли и перед военной разведкой, которая работала по преимуществу против соседних арабских стран. Проблемы «Аман» были особенно велики: значительная часть агентуры, преимущественно евреев, которые жили в арабских странах, отработала задания и возвратилась в Израиль, в том числе и с переселенцами. Засылать их вновь было крайне нецелесообразно: практически все в той или иной степени были засвечены перед службами безопасности арабских стран. Кроме того, работать у арабов было крайне мало добровольцев.
Основным источником кадров для разведки была «Хагана» и ее структуры, «Палмах», «Пал-ам» и «Шаи», но это был далеко не безграничный источник. К пятидесятым годам выходцы из «Хаганы» были уже не слишком молоды и, как правило, достаточно успешно делали военную, политическую или гражданскую карьеру и вовсе не стремились к перемене рода деятельности. Конечно, многих удавалось при необходимости убедить в том, что для блага Израиля надо осуществить опасную и порой неблагодарную работу за рубежом, но эти «многие» составляли только часть реальных потребностей нового времени. Требовались дополнительные кадровые резервы. Один из них был предложен армейским психологом доктором Давидом Руди и применен в «Амане». Это была весьма сомнительная концепция о том, что для разведки и спецопераций надо привлекать людей с авантюрной жилкой и даже криминальными наклонностями, попросту преступные элементы. Определенное историческое обоснование этому было — во многих странах мира авантюристы и люди с криминальными наклонностями становились разведчиками и даже создателями профессиональных разведслужб (скажем, тот же Видок), хотя, если внимательно анализировать, дело было не в ориентации личности, а в весьма редком сочетании личных качеств; подобные таланты были и есть, но это товар штучный и работать надо с каждым в отдельности, не выводя схем и концепций. Но на какое-то время эту концепцию поддержал не только руководитель «Амана» Биньямин Джибли, сам человек весьма резкий в поступках и суждениях, но и его заместитель, интеллектуал, в последующие годы профессор и активный борец за мир, Иешофат Харкаби. Практическим осуществлением «нового призыва» в военную разведку, формированием «подразделения 131» занимался полковник Мордехай Бен-Цур.