И на восьмой день...
Шрифт:
Странные буквы плясали перед глазами Эллери. Он снова чувствовал усталость. Что с ним происходит? Эллери боролся с собственными мыслями.
Пятьдесят... Он не стал пересчитывать монеты в двух стопках, но их, безусловно, было меньше пятидесяти.
— Что стало с остальными серебряными долларами, Летописец?
Старик выглядел озадаченным.
— С остальными? (Щелк!) Нет, Гость, я ничего об этом не знаю. Только Учителю — да будет благословен Вор'д за его пребывание среди нас — позволено входить в запретную комнату. Доллары хранятся там, вместе со священной Книгой.
— Да, священная Книга. Что означает ее название?
—
— Mk’n? По-моему, Учитель называл ее Mk’h.
Летописец нахмурился, недовольный своей ошибкой.
— Согласно старым писаниям — а они написаны по воспоминаниям, — утерянная книга называлась Книгой Mk’n. Так говорили те, кто думали, что она существовала. Другие (щелк!) это отрицали. Но так называли ее Учитель и его отец. Потом, пять лет назад, в Год Многих Птиц, Учитель нашел утерянную книгу, вновь изучил старые писания и пришел к выводу, что мы всегда неверно писали и произносили ее название — что правильно книга называется Mk’h, а не Mk’n. С тех пор мы называем ее Книгой Mk’h. Ибо так говорит Учитель.
— Но что означает это название?
Старик пожал плечами.
— Кто знает? Разве названия всегда имеют какой-то смысл?
Эллери разыскал Учителя и попросил у него осла для краткой поездки за пределы долины.
— Но ты вернешься, — сказал патриарх.
Это не было ни вопросом, ни просьбой.
— Конечно.
— Тогда поезжай, Элрой, и да пребудет с тобой Вор'д.
Эллери не был уверен относительно причин, побудивших его воспользоваться квинанитским животным, а не своим автомобилем, и долгая поездка на осле не подсказала ему ответ. В итоге он решил, что руководствовался чувством соответствия. В стране пророка нужно ездить в стиле пророка. Но этот стиль был чертовски неудобен — старая фетровая подкладка вместо седла, потертая веревка вместо уздечки и удил и длинный стебель тростника вместо хлыста или арапника.
Эллери также не был уверен, чему больше удивился Отто Шмидт — увидев своего недавнего покупателя на осле или появлению его вообще. Наконец, лавочник закрыл рот, и его лицо так сильно растянулось в довольной улыбке, что усы угрожали коснуться ушей.
— Это вы! — воскликнул он.
— Здравствуйте, мистер Шмидт, — сказал Эллери, спешившись. — Где я могу привязать Молнию?
Толстенький человечек поспешил к нему:
— Вот здесь, в тени. Позвольте принести ей ведро воды и хлеб. О, вы захватили с собой корм. Тогда позвольте подать его. Мистер Куинн, не так ли? Или Кин? Господи, где же вы были? И почему приехали на осле? Что случилось с вашей машиной?..
Эллери вошел в магазин, вдыхая прохладный и влажный аромат старого дерева, корицы, кофе, уксуса, гвоздики и керосина. Все выглядело так же, как в прошлый раз, — спирали липучки, выцветшая цветная фотография Франклина Д. Рузвельта, исцарапанный прилавок с вмонтированной в него медной линейкой (давно ли ей отмеряли холст, ситец, парусину или муслин?), старый холодильничек для газировки...
Сев за один из столиков, Эллери поморщился от боли. Редкие поездки верхом по аллеям Центрального парка не были адекватной тренировкой для трехчасового путешествия по пустыне на норовистом осле.
— Вы нашли дорогу в Вегас, о которой я вам говорил? — допытывался сияющий мистер Шмидт. — Очевидно, вы проиграли там все вплоть до машины, поэтому вернулись на осле? Конечно, это не мое дело...
Эллери улыбнулся.
— У вас можно перекусить, мистер Шмидт? Или мне придется съесть Молнию?
— Разумеется, можно! Вам повезло! Билл Хоун — вы его не знаете — специально заезжает сюда раз в неделю по пути из Хэмлина в Вегас. Я даю ему мои продуктовые талоны, а он привозит мне мясо. Билл приезжал сегодня утром и оставил мне несколько отличных стейков, каких я не видел с тех пор, как нарезал мясо в моем родном городе. Как насчет бифштекса и пары яиц? Есть отварная картошка, которую я могу поджарить, и я испек несколько пирожков с грушами.... — Он умолк, очевидно думая, что можно добавить в меню.
Эллери глотнул воды.
— Давайте начнем с кофе. Вы присоединитесь ко мне?
— С удовольствием! — отозвался Отто Шмидт.
Кофе был свежим и крепким, а стейки — отлично поджаренными на медленном огне. Эллери почувствовал, что забывает о цели поездки, наслаждаясь поглощением цивилизованной пищи. Как давно это было в прошлый раз! В Квинане не существовало времени, да и в магазине «Край света» не слишком ощущалось его течение. Эллери с усилием вернул ленивый ум к делу, приведшему его сюда.
— Что вы можете рассказать мне о серебряном долларе, который старик дал вам в прошлое воскресенье, мистер Шмидт?
Отто Шмидт застыл с куском помидора на полпути ко рту и каплей яичницы на усах. Улыбка исчезла. Затем помидор проследовал к месту назначения.
— Значит, вы встретились с двумя отшельниками. Ну, они странная компания, но мой девиз — живи и давай жить другим. Они никого не беспокоят, и надеюсь, никто не беспокоит их...
— Никто не собирается беспокоить ни их, ни вас, Отто, — мягко произнес Эллери. — Я просто хочу разузнать об этом серебряном долларе.
Маленький толстый лавочник заявил, что нет закона, запрещающего серебряные доллары. Золото — другое дело. В 35-м... нет, в 34-м — время здесь идет так медленно, что его перестаешь чувствовать, — здесь проезжал один парень в туристском автомобиле с резиновыми занавесками, который скупал старое золото...
— Отто...
— Он сказал, что его зовут Хаггемайер, что он вместе с Черным Джеком Першингом охотился за Панчо Вилья [39] , а потом основал свой бизнес в Ларедо, но кризис его разорил...
39
Вилья, Франсиско (Панчо) (1877 – 1923) — мексиканский бандит, вставший на сторону революции и почитаемый в стране как национальный герой. Когда он перенес свои разбои на юг США, американское правительство направило в Мексику карательную экспедицию под командованием генерала Джона Джозефа Першинга (1860 – 1948).
— Отто...
— ... Тогда он занял деньги под свою пенсию и стал ездить по стране, скупая старое золото. Он показал мне свою лицензию — для скупки золота она была необходима...
— Отто!
Лавочник умолк. Он выглядел встревоженным.
— Отто, никто не обвиняет вас в нарушении закона. Вот, взгляните на это.
Эллери предъявил содержимое своего бумажника. Одна полицейская карточка следовала за другой, и глаза Шмидта открывались все шире. При виде двух писем из Вашингтона они едва не вылезли из орбит.