И на всех одна звезда
Шрифт:
— Не стану отрицать. Но кто опаснее: бешеная собака или сытый тигр?
— Я пришла сюда не спорить! Мой долг защитить от вас людей! — она сама ощутила, насколько глупо это прозвучало.
Он и рассмеялся. Правда, смех этот горчил пеплом.
— Защитить? — Дамон дернул бровью, — Я живу в Тареште четыре года и уже двадцать лет, как доктор Фейт. Как видите, солнце до сих пор всходит и заходит!
Он отвлекся при виде ватаги местных мальчишек и ощутимо напрягся, но никто не попытался обидеть подбежавшую знакомиться девочку, наоборот —
— Маленькая кокетка! — Рузанна не удержалась от улыбки, — Она уже вертит мужчинами как хочет.
Покосившись в его сторону, она заметила, что маг снова расслабился. Он готов защищать ее от чего угодно, и ради этого сделает все, что угодно… Наверное, если бы у нее были дети, она бы думала так же… В груди снова настойчиво шевельнулось какое-то странное чувство похожее на зависть.
— Теперь я точно не поверю, что вы способны намеренно убить женщину!
Дамон отреагировал мгновенно и резко.
— Только не надо теперь делать из меня рыцаря в сияющих доспехах! Любая крайность далека от истины, а люди вообще на многое способны. Беда в том, что не все знают на что. Я — знаю, — в спокойных словах мужчины не было рисовки, — Это сильно помогает… справляться и с трудностями, и с собой… Женщину? Моему сыну было 14, когда его пытала женщина. Из-за чего он ослеп. А потом она приказала его сжечь…
На какой-то миг голос его сделался беззвучен.
— Такую женщину я смогу не только убить, — просто закончил Дамон.
Хотя это не вполне относилось к ней, и Рузанна не сомневалась, что его откровенность не имеет под собой какой-либо скрытой цели, но ее на самом деле прошиб холодный пот. Лишь одна абсурдная мысль не давала покоя — он говорит правду… Что если позволить себе поверить? Поверить в верность своих первоначальных выводов, своим глазам, своему сердцу наконец! Маг смотрел на нее с задумчивой печальной понимающей улыбкой и ждал.
Однако завершить этот разговор им не было позволено.
Он живет в вечном страхе за дочь, — поняла Рузанна одну простую вещь, — что ее обидят, сделают больно, станут преследовать…
— Папа!! — и Дамон срывается с места.
На этот раз, правда, быстрее оказался Сивилл, который к тому же сидел ближе к детям. Сама Ингер была цела и невредима, в отличие от одного из ее горе-кавалеров: красуясь перед девочкой, мальчишки прыгали с выступающей в море скалы, соревнуясь друг с другом кто выше, дальше, эффектнее… Пока один из них не смог вынырнуть.
Видимо, что-то почувствовав, Ингер закричала сразу, едва он вошел в воду, а Сивилл, как оказалось, плавал лучше рыб. Вынырнул он уже вместе с мальчиком, и Дамон попросту выдернул их на берег, где ребенка тут же приняла Рузанна. Как только тот оказался у нее, юноша отпрянул, словно обжегшись, и бессознательно отступил за Дамона.
Спасенный мальчик сильно расшибся о камни и наглотался воды, но к тому времени как подоспели те, кто должны были следить за детьми,
На вилле Сивиллу пришлось еще хуже. В данный конкретный момент общение с толпой взбудораженных аристократов было менее всего необходимо и для темных, и для светлой. Раздраженная Рузанна, которой впрочем, не решались особо надоедать, успокаивала женскую половину в лице матери, обеих бабок и кучи тетушек. К инструктировавшему прислугу врачевателю глава семейства как подступил, так и отступил. После короткого сухого поклона в ответ на 'Так вы и есть тот самый Фейт?', почувствовавший себя очень неуютно дворянчик поспешно ретировался, бормоча дежурные благодарственные фразы под слегка насмешливым взглядом лекаря.
Так что лавина причитающих родственников и охающих гостей, — частью основательно нетрезвых, частью распираемых от любопытства, — обрушилась на потерявшегося Сивилла. Он было сделал попытку сбежать, отговариваясь, что ему нужно позаботиться о Динэ, но это только усугубило положение, — тревога юноши о больном товарище показалась восхитительно трогательной. Чем больше восхваляли его смелость, решительность, скромность и прочие безмерно выдающиеся качества, тем откровенно мрачнее становился Сивилл. К тому времени, как Фейт все-таки пришел ему на помощь юноша имел уж совсем похоронный вид.
— Идем, жертва славы, — поддразнил его мужчина, — Динэ и Ингер уже дома.
Сивилл буквально метнулся к выходу.
— Что, захвалили?
В ответ юноша нервно дернул плечом, и вдруг выдал с необыкновенной горячностью:
— Если б пацан был бы не племянником дожа, а чьим-нибудь ублюдком или вообще рыбацким сыном, до него никому бы дела не было, а уж до меня и подавно! Иначе чем с черного хода бы не пустили! Статус, вот что на самом деле важно!
— Ты действительно так думаешь? — поинтересовался Дамон.
Сивилл тут же пошел алыми пятнами от смущения, скривился, опустив глаза. Хотел что-то сказать, но вместо этого почти бегом направился к воротам, — подальше от всезнающего мастера Фейта.
Дамон проводил его задумчивым взглядом: реакция юноши была немного странной. Он не мог определить, что именно уязвило Сивилла, и на это стоило обратить внимание. Что бы не воображал сам парень о своем нынешнем покровителе, но ведь по сути Дамон почти ничего о нем не знает… Словно в подтверждении его размышлений раздались слова пожилого аристократа, обращенные к Рузанне: