И никого не стало…

Казанцев Кирилл

– Вы, Генрих Павлович. А по вашей?

Тишина обрушилась на гостиную. Шевельнулась Ксюша в углу и воздержалась от комментариев. Андрею было без разницы, лишь бы скорее все это закончилось и его увезли к доктору. Расслабились Ольга Дмитриевна и молодой начальник следственного отдела.

– Какая чушь! – обретя дар речи, преувеличенно громко засмеялся адвокат. Но в глазах его поселился тревожный блеск. – Вы хоть бы на минуту, молодой человек, задумались над своими словами! – Он собрался подняться, но Никита вскинул пистолет:

– Сидеть!

Адвокат побледнел и откинул голову.

– А почему не эта шлюха? – кивнул Волостной на оживающую Ольгу Дмитриевну. Вместе с женщиной оживал синяк на лбу, веселел, наливался пурпуром. – Какого хрена она меня кием отоварила?

– Это Волостной! – вскричал адвокат. – Он сбросил меня с лестницы! Это был точно он!

– Не думаю, что Игорь Константинович и Ольга Дмитриевна

смогут вразумительно объяснить свои поступки, – заметил Никита. – Попробуем обосновать это тем, что дурной пример полковника, счастливой ему сковородки в аду, заразителен. Беспокойная ночь, чувство непрекращающегося ужаса, обреченность, безысходность. Люди гибнут один за другим, и с каждым трупом страх умереть становится сутью. Затмение, одержимость плюс бессонная ночь, люди делаются сами не свои, готовы крушить всех, лишь бы выжить самим. Это клиника, господа, согласен. В том и состояла цель акции – выжать вас морально и духовно. Но без трупов, разумеется. Еще вчера у меня возникла назойливая мысль, что убивает человек, который уже бывал в этом доме. Мысль была дикая, но она присутствовала. Зачем бы убийца забирался в эту глушь, где не живут люди? И с каждым часом моя мысль становилась назойливее. Человек, впервые оказавшийся в этой холодной громадине, уверенно ходит по темным закоулкам и мочит людей. Нашел распределительные щитки. Как он мог найти их в темноте, если они и при свете-то со стенами сливаются? Значит, знал, где они находятся. Отлично сориентировался на чердаке. Знал, что можно брызнуть в отдушину и газ накопится в санузле. Ну, как об этом может знать человек, не бывавший в этом доме? Я запросил развернутой информации. Кто из почтенной публики мог в конце девяностых водить знакомство с криминальным авторитетом-отшельником Пашей Калейдоскопом? С учетом уже погибших – Вломов, теоретически прокурор… Волостной не мог, слишком молод был. И, конечно же, адвокат! Пришла информация – лучше поздно, чем никогда, верно? Господину Чичерину было двадцать восемь, молодой сотрудник адвокатской коллегии, о собственной практике даже не помышлял. Но так получилось, что, когда приболел его старший наставник, Генриху Павловичу пришлось временно взяться за дела Павла Куприянцева, более известного как Паша Калейдоскоп. И он блестяще вызволил авторитета из-за решетки, куда тот загремел за вымогательство денег у коммерсанта. Милиционерам даже извиняться пришлось. Потом еще пара аналогичных случаев, и до безвременной кончины у Паши не было лучше друга, чем этот ловкий, специализирующийся на лазейках в законодательстве молодой юрист. Когда он начал строить дом на отшибе, готовился к грядущей старости, частенько привозил сюда и господина Чичерина. Летом тут нормальная дорога, а в те годы была и вовсе приличной. Чудная природа, отличная рыбалка на Ковряжьем озере, где водятся зеркальные карпы. У Генриха Павловича сложились теплые отношения с семьей авторитета. Потом безвременная гибель авторитета, забвение, про дом забыли, кому он нужен в этой глуши, кроме самого Калейдоскопа? Любопытно, Генрих Павлович? Дальше будет еще любопытнее. Ваши способности не остались незамеченными, и через год вас взял под крыло некий Рязанский Аркадий Леопольдович. Как выяснилось случайно, сводный брат Паши Калейдоскопа. Формально не бандит, а фактически – еще какой, солидный предприниматель, ловко устраняющий конкурентов, богатеющий не по дням, а по часам и ногой открывающий двери чиновничьих кабинетов. Самое странное, что за последующие годы Аркадия Леопольдовича не убили, не посадили, он вырос и сделался влиятельнейшим в регионе человеком, предусмотрительно держащимся подальше от политики. В этом и ваша заслуга. И все эти годы вы сохраняли с Рязанским прекрасные отношения, помогали, чем могли, выполняли предлагаемую работу. Вы и сейчас поддерживаете с ним прекрасные отношения, не так ли? За этим серым кардиналом, как за каменной стеной.

– Ну и что? – взмолился к небесам Генрих Павлович.

– Потерпите немного. Информация, полученная нами, имела усеченный характер. Сомневаться в ней не приходилось, но хотелось ее расширить. Это сделать оказалось несложно. Вы убили свою жену – Чичерину Тамару. Кто она такая? Мы не знали. И вдруг с удивлением обнаруживаем, что Чичерина Тамара Леопольдовна – младшая и горячо любимая сестра этого самого Аркадия Леопольдовича! Он доверял вам настолько, что выдал за вас свою любимую игрушку. А вы ее убили. Рисковый вы человек. Наверное, имелись серьезные основания, Генрих Павлович?

– И что с того, что Тамара – сестра Рязанского? – продолжал взывать Чичерин, но в глазах его уже вполне определенно обосновалось беспокойство.

– Вас не заподозрили. Вы все спланировали. Окаянные грабители выждали момент, когда вы уехали в командировку. Рязанский скорбел по-настоящему, он любил свою сестру. У него и в мыслях не было, что это вы, ведь вы представлялись идеальной парой. И вдруг по прошествии многих лет вы с ужасом узнаете, что тайны больше не существует. С экрана звучит сермяжная правда, и с этой минуты все люди, находящиеся в доме, плюс те, кто готовил запись, становятся для вас чистопородным злом. Одно дело – просто сесть, другое – умереть. Если до Рязанского дойдет хотя бы намек, что вы убили его сестру, вам не жить. Вы умрете и, как уже говорилось, без вариантов. Где бы при этом ни находились – на Марсе, в СИЗО. И смерть ваша будет мучительной. Вас пронзил махровый ужас. Не допустить, чтобы поступила информация! Хотя бы временно, чтобы грамотно спланировать исчезновение. Убить всех! Мысль недопустимая для нормального человека, но вы ведь только прикидываетесь нормальным человеком, верно? Вам было двадцать пять, когда вас поместили в психиатрическую клинику с диагнозом обширный психоз. Вы жили в другом городе, случился тяжелый срыв, из-за которого вы нанесли увечия жившей с вами девушке. Вспышки ярости, подозрение на шизофрению. Уголовного дела не заводили, вы лечились, прекрасно осознавая свой недуг. Целый год посещали психоаналитика, который, вместо того чтобы лечить, загонял вашего зверя вглубь. Потом вы переехали, построили блестящую карьеру, полностью контролировали себя. Вы не только специалист своего дела, но разбираетесь и во многих других вопросах. Компьютеры, Интернет, шпионская аппаратура, вы занимались лыжами, экстремальным вождением, прыжками с парашютом, посещали арбалетный клуб, где вас учили и ножи бросать. Вы стали респектабельным, облагородились, четко знаете, чего хотите. И убивать вам, увы, не в диковинку…

– Я протестую, не могу больше это слушать! – адвокат замотал головой. – Во-первых, это бред, во-вторых, это совершенно бездоказательно! Вас сразил словесный понос, молодой человек, вы изо всех сил стараетесь выглядеть убедительным, но смотритесь смешно! У вас нет ни одной улики, у вас нет НИЧЕГО! И взяться у вас этому неоткуда, потому что я никого не убивал!

– А если мы найдем у вас жесткий диск, который вы стащили с распределительного щитка? – хитро прищурившись, спросил Никита.

– Какой еще диск? – презрительно выплюнул адвокат.

– И мне почему-то кажется, что он при вас, а не в комнате или где-нибудь еще. Впрочем, вы могли его спрятать под лестницей после нашей беседы, могли в гостиной, в тот момент, когда рылись в аптечке. Мы его все равно найдем. Но почему-то мне кажется, что он при вас. Вы боитесь расставаться с этой штукой. Бьюсь об заклад, вы ее не уничтожили, ведь вы такой любопытный и знаете, что такое лишняя веревочка в хозяйстве. Поднимитесь, пожалуйста, Генрих Павлович.

Адвокат побледнел:

– Не подходите ко мне…

– Встать! – прорычал Никита, меняясь в лице. – Руки за голову, не шевелиться!

Правую руку с пистолетом он прижимал к боку, а сам обшаривал вибрирующее туловище. Адвокат пыхтел, таращился на него с ненавистью.

– Теперь спиной!

И сердце екнуло, когда он что-то нащупал сзади за подкладкой пиджака. Небольшое устройство, меньше портсигара… Он волновался, сухость образовалась во рту. Неужели не пропал его скорбный труд? Неужели все, что он делает, – это правильно?

– Дорогой, тебе помочь? – проворковала Ксюша.

– Сам справлюсь, – проворчал он и, привлекая вторую руку, резко разорвал подкладку, и в следующую секунду в его руке уже лежал заветный металлический комочек, а сердце радостно выплясывало чечетку.

– Лови, дорогая, – повернулся он к Ксюше и швырнул ей жесткий диск.

– Поймала! – Она схватила штуковину обеими ладошками и радостно засмеялась. Он подмигнул ей и утратил контроль над ситуацией.

– Осторожно! – взвизгнула Ольга Дмитриевна, и в тот же миг Никита ощутил мощный удар под дых! В глазах потемнело, дыхание перехватило. Генрих Павлович решил использовать последний шанс, и не оплошал! Он нанес удар локтем, резко изогнулся, вывернул руку с пистолетом. «Ярыгин» грохнулся на пол, адвокат толкнул ошеломленного противника, быстро подобрал с пола пистолет и отпрыгнул за диван. Завопили люди.

– Стойте, Генрих Павлович, не стреляйте, не надо! – надрывно закричал Никита, выставляя ладони.

– Не стрелять?! – утробно загоготал Чичерин. Он как-то вприсядку отходил к двери, сжимая пистолет обеими руками, шнырял глазами по сторонам, плотоядно скалился. – Ну, вы и сказали, молодой человек… Ну, хорошо, не буду пока стрелять, вы довольны?

Адвокат остановился, не дойдя до двери нескольких метров. Теперь он держал под контролем ВСЕХ, и в глазах его бесились торжествующие черти. Генрих Павлович явно окреп, подрос в своих глазах. А люди возмущались и гомонили.

– Какой же вы косорукий идиот! – разорялась, как базарная баба, Ольга Дмитриевна, заламывала руки. – Как вы могли такое допустить?! Теперь он нас всех пристрелит!!!

– Боже мой, не могу поверить… – сокрушался Волостной. – Да вы и впрямь кретин!

– Ты точно с дуба рухнул, Никита! – орал и колотил по воздуху кулаками Андрей. – Какого хрена!!! Ты зачем ему это позволил?! Боже мой, почему я собачек с собой не взял?!

И только Ксюша помалкивала, смотрела на Никиту широко распахнутыми глазами и превращалась в мумию. А он лихорадочно обдумывал ситуацию, пытаясь предугадать действия противника.