И обрушилась стена
Шрифт:
С нарастающей мощностью продолжает звучать «Ода к радости». Майкл бродит пошатываясь и как бы ощупью по совершенно преобразившейся комнате. Древневосточное искусство сменяют десять образцов африканского искусства, которые появляются одновременно на всех стенах не более чем на полсекунды каждый.
Экстрасенсы концентрируются на десяти образцах классического древнегреческого искусства, в числе которых статуя Ники Самофракийской.
Майкл бродит, натыкаясь на мебель.
Майкл. Русские. Я видел русских. «Они» это делают.
На всех стенах, по-прежнему на полсекунды, появляются изображения образцов древнеримского искусства, более позднего восточного и византийского искусства, искусства средневековья.
Художественные изображения сейчас выглядят одиноко; исчезли даже смутные очертания гостиной Эллисов. Майкл плывёт в вихре из двадцати классических картин эпохи Возрождения, видимых в течении десяти секунд по полсекунды каждая. Музыка Бетховена в мощном стереоисполнении. Возникает ощущение, будто передаётся непросто великая живопись и великая музыка, но нечто такое, что искусством и музыкой лишь символизируется. Майкл проплывает по волнам десятисекундного появления двадцати картин импрессионистов, десятисекундного появления двадцати картин Ван Гога, десятисекундного появления двадцати картин Пикассо, десятисекундного появления смешанного современного искусства, достигающего кульминации на протяжении трёх секунд тремя абстрактными картинами Джексона Поллока. Мы слышим финал «Оды к радости».
Карлики отключают многочисленные инструменты.
Карлик. Крал ламек мелас тропвен.
Второй карлик. Крал ламек Ирпак Ороблрам.
Свет гаснет. Фигуры карликов, ранее неразличимые из-за слепящего света, ныне опять неразличимы, поскольку воцаряется тьма.
Майкл в пижаме тяжело опускается в кресло. Его лицо выражает восторг.
Майкл(за кадром, в религиозном благоговении). Эти русские сукины дети. Они знали это с самого начала… Русские и инопланетяне… работают вместе…
Он медленно поднимается и зажигает лампу. Он разгуливает по комнате, всё ещё в состоянии мистической эйфории.
На экране появляется «Пьета» Микеланджело. Она видна в течение какого-то мгновения, за которое мы успеваем её узнать.
Майкл расхаживает и улыбается.
На экране мелькает вспышкой «Звёздное небо» Ван Гога.
Майкл выходит в дверь, ведущую в коридор.
Майкл достаёт из аптечки несколько таблеток успокоительного, набирает воду в стакан.
Под звуки траурного сигнала горна мы слышим рыдания какой-то женщины.
Майкл глотает таблетки и запивает водой.
Медленно вращается ацтекский календарь. Причудливые механические и акустические шумы.
Солнце по-прежнему накаляет столики, за которыми сидят одуревшие от жары американские туристы, тщетно пытаясь утолить жажду. Майкл и Кэти продолжают ту же беседу с Питером Стоуном. Из приёмника в отдалении доносится песня уже не «Битлз», а Бинга Кросби.
Питер Стоун. А что, если этот гриб действительно расширяет сознание, открывая головной мозг для новых сигналов? Тогда мы смогли бы воспринять новую реальность.
Майкл. Да, я понял, о чём ты говоришь. Это как изобретение нового научного инструмента, мозгового телескопа.
Лицо Кэти выражает изумление и испуг.
Питер Стоун. Всё правильно. Это своего рода генетический банк памяти.
Майкл. Чёрт возьми, я бы хотел попробовать.
Кэти. Майкл! Да ты шутишь.
Майкл. А почему не рискнуть? Мы никогда ничему не можем научиться, не экспериментируя.
Кэти. Но ведь это же почти что наркотик, да?
Питер Стоун(превращаясь в уличного торговца, пытающегося что-то вам всучить). Лекарства для тела снова и снова приводят к революционному перевороту в медицине. Не исключено, что наркотики, действующие на психику, вызовут революционный переворот в нашей целостной концепции реальности.
Он вынимает из кармана целлофановый пакет и кладёт его на стол. Майкл смотрит на него зачарованным взглядом.
Питер Стоун. Четыре-шесть грибочков изменят всё твоё представление о пространстве и времени. Ни один физик, занимающийся научными исследованиями, не должен упускать шанс…
Кэти (испуганно). Майкл, неужели ты намерен…
Майкл хватает четыре гриба и быстро проглатывает. Его губы растягиваются в мальчишеской усмешке авантюриста. А ведь раньше мы и не подозревали, что он авантюрист. Он быстро делает глоток текилы, чтобы запить «плоть богов».
Кэти(рассерженно). Умоляю, Майкл, давай вернёмся в отель. Я хочу поискать того доктора, с которым мы вчера познакомились, не дай бог, возникнет осложнение…
Майкл (пристыжённый). Ничего не случится. Я чувствую себя совершенно нормально.
Кэти смотрит на него с беспокойством. Питер с насмешливым видом ждёт.
Майкл(с закравшимся подозрением). В чём дело, Питер? Ты что, любитель потешиться?