И он ее поцеловал
Шрифт:
– То, что я пишу, не глупости! – Она резко развернулись, подбородок взлетел вверх. Солнечный лучик запутался в ее волосах. – Раз уж вы начистоту, то и я последую нашему примеру. То, что я пишу, важно и полезно, и я не позволю вам принижать мои труды. А насчет того, где мне место, то уж точно не у вас! Я так решила. И кто посмеет обвинить меня? Я была верным, надежным сотрудником, делала все, что полагается, и даже больше, а взамен получала лишь горы работы.
– И щедрое жалованье, – вставил он. Эмма будто не услышала его.
– Вы
– Я просил. А не заставлял. И если вы находили это неприемлемым, почему не сказали мне об этом?
– Вы никогда не ценили ни меня, ни то, что я делала для вас и для «Марлоу паблишинг лимитед», а делала я, надо заметить, немало! – говорила она так, словно он не к ней обращался. – Вы принимали меня как должное. С меня хватит!
По мере того как она изливала на него поток критики, чувство разочарования уступило место изумлению. За всю их совместную деятельность Гарри не приходилось видеть мисс Дав в ярости. По правде говоря, прежде она вообще никаких эмоций не проявляла. Перед ним стояла неведомая ему мисс Дав, а не безответная секретарша, мелькавшая у него перед глазами по сто раз на дню пять лет подряд, энергично выполнявшая все его инструкции и распоряжения, без глупых вопросов, без жалоб. Это была не мисс Дав, профессиональная, точная и аккуратная всегда и во всем. Это была совсем другая женщина, он не узнавал ее.
Гарри пристально посмотрел на нее в ярком солнечном свете, и его внимание привлекла одна деталь.
– Мисс Дав, – потрясение выдохнул он. – У вас рыжие волосы.
– Что? – непонимающе моргнула она. – Прошу прощения?
– У вас рыжие волосы. Раньше я этого не замечал. Всегда думал, что они у вас каштановые, но это не так. На солнце они рыжие.
Она раздраженно взглянула на него:
– Мне известен цвет моих волос, благодарю вас. Какое это имеет отношение к нашему разговору?
Он снова умудрился задеть ее.
– Не надо обижаться, – заверил он. – Я знаю, некоторым не нравятся рыжие, но вам не о чем беспокоиться. Вы ведь не ярко-рыжая. Как правило, ваши волосы выглядят каштановыми, но в солнечных лучах они отливают медью. Это… – Он ошеломленно запнулся, как будто сделал величайшее открытие на земле. – Это очень красиво.
Комплимент не дошел до ее сердца. Напротив, по всей видимости, он оскорбил ее.
– О! – Ее ладони сжались в кулачки. – Я в жизни не слышала, чтобы так грубо льстили! Лицемер!
– Лицемер? Вы что, не верите мне?
– Конечно, нет! Удобный комплимент, только и всего. Кроме того, вам нравятся брюнетки.
Она заметила мелькнувшее на его лице удивление и окинула Гарри торжествующим взглядом:
– Ага! Вот видите? Я знаю вас, лорд Марлоу. Пять лет у вас в услужении позволили мне досконально изучить ваш характер. Я вижу вас насквозь, так что можете не тратить на меня свои комплименты. Вы раздаете их направо и налево, как конфеты детям. Чтобы очаровать, успокоить, добиться желаемого или выбраться из неприятной ситуации.
Почему люди, и особенно дамы, поддаются на них, это выше моего понимания, но я не такая дура.
«Рыжая, и к тому же темпераментная», – крутилось у него в мозгу. – Он не подозревал в ней ни того ни другого.
– Я никогда не считал вас дурочкой.
– «Вы настоящее сокровище, мисс Дав», – очень похоже передразнила Эмма, добавив яду. – «Не знаю, что бы я без вас делал, мисс Дав». Неужели вы и впрямь полагали, что ваша бездушная лесть заставит меня почувствовать себя ценной и значимой? Ничего подобного, – ответила она на свой же вопрос. – А. теперь вы хотите, чтобы я вернулась, и вновь пользуетесь лестью, как будто комплимент моим волосам может произвести на меня впечатление.
У него и в мыслях не было производить на нее впечатление. В личной жизни у Гарри действительно имелся пунктик насчет брюнеток, но это вовсе не значит, что его комментарий насчет волос мисс Дав был неискренним. Но она, похоже, думала именно так.
Гарри открыл было рот, чтобы просветить ее, но Эмма не дала ему возможности заговорить. Набрала полные легкие воздуха и выпалила:
– Кроме того, вы мне и раньше лгали, так почему я должна верить вам?
Он замер. Он не лжец, и никто не смеет называть его так.
– Я не лгу, мисс Дав. Вопреки вашим оценкам меня и моих поступков я не разбрасываюсь фальшивыми комплиментами, а говорю лишь то, что думаю. Людям я действительно льщу – иначе я вряд ли преуспел бы в бизнесе, – но не лгу.
– Значит, темните. Так вас больше устраивает? Вы далее не знаете, что миссис Бартлби – мой псевдоним, это написано на титульном листе каждой рукописи, которую я давала вам читать!
– Ах, так вот из-за чего разгорелся сыр-бор? – Теперь он понял, кто такая миссис Бартлби. Его любопытство было удовлетворено, но это не радовало. – Боже правый, я не смотрел на титульные листы. Зачем? Я ведь и так знал, что рукопись ваша.
– Ладно, оставим титульные листы в покое. Если бы вы на самом деле читали мои работы, то все равно бы знали, кто такая миссис Бартлби. Вы ввели меня в заблуждение, уверяя, что ознакомились с моими трудами, а сами даже не заглядывали в них!
Это уже смешно.
– Говорю вам, я прочел достаточно, чтобы составить свое мнение. Так делают все издатели. Если не появится интерес, то целиком произведение никто не читает. Если бы мы читали все, что нам присылают, вздохнуть было бы некогда. Проработав пять лет на издателя, вскрывая всю присланную авторами почту, которую получаю я и мои редакторы, вы должны знать об этом.