И овцам снятся пастухи
Шрифт:
Дверь скрипнула несмазанными петлями, когда я открыл её и заглянул в спальню.
— Потаённая, говорите? — Недоумённо спросил я старшого.
— Так точно, ваше блаародие! — Радостно загудел старшой. — Никто не узнает, как Вы ходите туда-сюда.
С душераздирающим скрежетом и грохотом я захлопнул дверь, прошёл по надсадно скрипящему полу к столу и сел на крякнувший подо мной стул.
— И правда, никто не узнает, — Саркастически заметил я старшому. — Распорядитесь истопить камин.
— Я
Тот выбежал и довольно скоро вернулся с высоким седым мужчиной и полноватым лысоватым мужичком, тащившим объёмистую стопку каких-то древних фолиантов в грубом переплёте. Пока истопник шуровал в камине длинной чугунной кочергой, мужичонка грохнул мне на стол всю кипу старинных книг и засуетился, поправляя их, чтобы не упали.
— Это наш бухгалтер, Амвросий, — Представил старшой.
— Очень приятно, — Сказал я сдержанно.
— Я тут сложил стопочкой, по убыванию дат, — Залепетал Амвросий. — Мы сначала вели учёт в мемориальных ордерах, а потом нам разрешили делать только записи в Главную книгу…
— Что ж, молодцы, — Похвалил я просиявших Амвросия и старшого. — Иначе никаких ордеров на каждую смерть не напасёшься. Смертей-то много сейчас?
— Да как сказать, — Старшой почесал затылок, а Амвросий как-то с опаской посмотрел на меня. — Бывает, что и корова сдохнет. Прошлого апреля вот курей много полегло, не знамо, от чего. Заразились чем. Пришлось съесть.
— Так-так-так, — Сказал я сурово, отчего старшой и Амвросий втянули головы в плечи. — И это, насколько я понимаю, всё отражено в Главной книге? Которую мне почему-то не принесли?
— Да как же не принесли, ваше благородие! — Дрожащим голосом заскулил Амвросий. — Вот же ж, по убыванию дат. Стопочкой сложил, — Он набрал в рот воздуха побольше, чтобы оправдаться.
— Замечательно, — Сказал я непринуждённо. — Вы, Амвросий, можете идти. Позову, когда понадобитесь.
Он с облегчением выдохнул и выбежал из кабинета. Истопник запалил камин, тепло пошло по комнате, а в воздухе запахло горелой берестой.
— Ещё какие-нибудь происшествия были, — Спросил я старшого, а сам взял первый гримуар из стопки и открыл где-то посередине, тупо уставившись на ровные ряды цифр и расшифровок по-русски.
— Да вот только недели две, как белки лошадь сожрали… — Начал было старшой.
— Погодите, — Прервал я его. — Какие белки?
— Обычные. До костей обглодали несчастную, один скелет остался. Мы её пока на склад в длительное хранение оприходовали.
— Нет, Вы что, серьёзно? — Недоумевал я. — Это такие милые меленькие зверьки, с пушистыми хвостиками, которые орешки едят?
— Это они у вас дома, ваше блаародие, орешки едят, — Засмущался старшой. — А здесь
— А зачем тогда вы лошадь в лес отпустили?
— Не отпускали мы, она сама сбежала, пока мы стервеца того ловили…
— Какого стервеца? — Я с прищуром посмотрел на старшого, и тот замялся.
— Да с прошлым приездом был тут один. Он в сортир забежал, женское платье накинул и попытался с подворья сбежать. А у нас же никто не входит и не выходит. Его Никита как заметил с колокольни, так мы его всем скопом и ловили.
— Поймали, надеюсь?
— А как же! — Обрадовался старшой. — Он в лес ломанул, еле догнали. Спасли его от гибели, а он давай вырываться, как бешеный. Ну мы его в подвал и посадили: пущай остынет немного.
— И долго он у вас в подвале сидел?
— Так, почитай, вторую неделю как сидит…
— Что ж вы молчали! — Прикрикнул я в сердцах, хлопнув ладонью по столу. — Это дело государственной важности. Показывайте!
Глава 3
Дым факелов потянуло за сквозняком, они затрещали, отбрасывая снопы искр, которые терялись в непроглядной темноте старых казематов. На потемневшей от времени кирпичной кладке стен частенько попадались проплешины, отовсюду несло сыростью и грибком.
Ключ лязгнул в замке, и массивная дубовая дверь заскрежетала на чугунных петлях.
— Вот, ваше блаародие, тот стервец, — Сказал старшой.
Моему взору предстала больших размеров пещера, выложенная кирпичом, почти всю площадь которой занимала огромная лужа водосборника. Я даже не сразу заметил дрожащую фигуру человека в полумраке дальнего угла.
Он сидел совершенно голый, поджав колени и обхватив их руками, казалось, не обращая на нас никакого внимания. Копна спутанных светлых волос спадала ему на лицо. Вокруг него деловито сновали крысиные тени, блики отражённых в воде факелов играли на стенах пещеры.
— Пойдём, — сказал я.
Он встал и, держа руки за спиной, понуро пошёл, обречённо не обращая ни на что внимания. Мне захотелось побыстрее уйти отсюда, и я прибавил шагу. Солдат сзади подталкивал пленника, заставляя его идти резвее.
Мы ходили довольно долго, я даже успел продрогнуть в катакомбах.
— Оставьте нас, — Приказал я старшому, когда мы оказались в кабинете, а сам встал перед камином.
— Вы поосторожнее с ним, ваше блаародие, — Шепнул мне старшой. — Стервец ещё тот, двоих гренадёр в кровь покусал. Я снаружи охрану на всякий случай оставлю. Вы кричите, коли что.