И пели птицы...
Шрифт:
Когда полчаса истекли, он подполз и лег бок о бок с Джеком.
— Ты еще со мной, Джек?
Раздался стон, затем голос Джека пробился сквозь пласты беспамятства и обрел отчетливость, которой не было в нем уже несколько дней.
— Хорошо, я носки прихватил, хоть есть на что голову положить. Мне каждую неделю из дому новые присылали.
Стивен, приподнимая Джека, нащупал под его щекой слой вязаной шерсти.
— А я никогда посылок не получал, — сказал он.
Джек засмеялся.
— Ну ты шутник, ничего не скажешь. Ни одной посылки за три года? Мы по две в неделю получали, самое малое. Каждый. А уж письма…
— Тихо. Ты слышишь? Это спасатели. Слышишь, они долбят землю. Прислушайся.
Стивен повернул Джека так, чтобы ухо его оказалось поближе к меловой глыбе, и сказал:
— Они на подходе.
По звучанию эха он догадывался, что они еще далеко, но стремился уверить Джека, что до них рукой подать.
— Думаю, теперь уж с минуты на минуту. И мы выберемся отсюда.
— Так ты все время в армейских носках ходил? Вот ведь бедолага. Да самый нищий рядовой нашей части…
— Слушай. Нас освободят. Мы выберемся.
Но Джек продолжал смеяться:
— Да не хочу я этого. Не хочу…
Смех перешел в кашель, а затем в спазм, от которого грудь Джека, лежавшего на руках Стивена, вздыбилась. Сухой дребезжащий звук наполнил тесную пещерку, затем прервался. Джек в последний раз протяжно выпустил из легких воздух, и тело его обмякло, — конец, которого он так желал, наступил.
Краткий миг Стивен продержал, из уважения к товарищу, тело на руках, потом передвинул его в душный конец ямы, приложил губы к щели, в которую просачивался воздух и вдохнул его полной грудью.
А после этого ногами отодвинул труп еще дальше. Горестное одиночество обрушилось на него.
С ним остались лишь звуки ударов, которые, сейчас он уже не мог отрицать этого, были безнадежно далекими, да тяжкая толща земли. Он достал из кармана спички. Теперь никто не мог остановить его, жаждущего света. И все-таки спичкой он не чиркнул.
Он выругал Джека за неверие в возможность спасения. Но гнев его угас, а разум сосредоточился на ритмичном стуке кирок по мелу. Эти непрестанные звуки походили на биения его сердца. Он снова извлек из кармана нож и стал изо всех оставшихся сил колотить по стене рядом со своей головой.
Промахав кирками четыре часа, Леви и Ламм далеко не продвинулись. Леви позвал Крогера, чтобы тот сменил Ламма.
Ожидая его, Леви присел отдохнуть. Поиски спутников брата стали для него вопросом чести. Иосиф не одобрил бы человека, который позволяет личному горю сбить его с правильного пути. Да речь шла и не столько о его, Леви, чести, сколько о чести брата. То, что он делает, сможет вернуть растерзанному телу Иосифа хоть какое-то достоинство.
Сквозь хрип своего дыхания он вдруг расслышал постукивание. Может быть, крыса? — первым делом подумал он, однако звук был слишком ритмичным и доносился слишком издалека. В нем присутствовало нечто, не оставлявшее сомнений: он проходит немалое расстояние, и только человеку может хватить сил создать такой звук.
Крогер спрыгнул с конца веревки, Леви подозвал его к себе. Крогер вслушался.
И кивнул:
— Там точно кто-то есть. Чуть ниже нас, я думаю, в туннеле, примерно параллельном нашему. Не кирка и не лопата, звук слишком слабый. По-моему, кого-то там завалило.
Леви улыбнулся:
— Говорил я вам, надо продолжать.
Однако у Крогера имелись опасения:
— Вопрос в том, как мы туда пробьемся. Между нами толща мела.
— Для начала взорвем ее. Еще один направленный взрыв. Я поднимусь, пришлю сюда Ламма. Он сумеет заложить заряд.
Лицо Леви светилось решимостью и энтузиазмом. Крогер сказал:
— А если стучит не кто-то из наших, а один из застрявших в туннеле врагов?
Глаза Леви округлились.
— Я не могу поверить, что человек способен протянуть там столько времени. А если протянул, тогда… — он развел руки в стороны и пожал плечами.
— Тогда что? — отрывисто спросил Крогер.
— Тогда мы увидим убийцу моего брата и двух его товарищей.
Крогер помрачнел.
— Око за око… Надеюсь, вы думаете не о мести.
Улыбка покинула лицо Леви.
— Я вообще ни о чем определенном не думаю. Я руководствуюсь верой — во всех случаях жизни. Поэтому встречи с ним я не боюсь, если вы это имеете в виду. Я буду точно знать, что мне делать.
— Возьмем его в плен, — сказал Крогер.
— Отставить разговоры, — оборвал его Леви. Он подошел к свисавшей в яму веревке, окликнул Ламма и попросил вытянуть его наверх.
Ламм, почти уж заснувший, услышав от Леви, что он должен сделать, не сказал ни слова. Просто приготовил заряд, уложил его в вещмешок и спустился вниз.
Плотная смесь земли и мела сопротивлялась их усилиям. У них ушло пять часов на то, чтобы пробить в ней удовлетворившую Ламма выемку для заряда. Леви менялся с ним местами, помогая Крогеру. Они набивали мешки землей и плотно укладывали их, закрывая нишу с взрывчаткой.
Крогер прервал работу, чтобы выпить воды и перекусить мясом с галетами. Леви от еды отказался.
Голова его начинала кружиться от горя и усталости, однако он твердо решил блюсти пост. И неистово работал, наполняя мешки, не обращая внимания на евший глаза пот и дрожь в пальцах.
Он не знал, кого или что найдет за этой стеной, им правило неодолимое желание довести дело до конца. Любопытство его было странным образом связано с чувством утраты. Смерть Иосифа можно будет объяснить и искупить, только отыскав еще остававшегося в живых человека и встретившись с ним лицом к лицу.
Они проложили провода и отошли в безопасное место, к началу уходившего к поверхности длинного наклонного хода. Здесь уже слышен был гром тяжелых орудий, но теперь к нему добавилась стрельба из минометов и пулеметов. Наступление началось. Ламм нажал на ручку взрывного устройства, и земля содрогнулась у них под ногами. Грохот, дуновение горячего воздуха стихли, а затем повторились снова. На миг все трое подумали, что сейчас из туннеля выкатится огненный шар, набитый землей и мелом. Но грохот смолк и во второй раз, наступила тишина.