И плачут ангелы

Смит Уилбур

— Сэр, мы не позволяем себе ничего лишнего, — сухо ответил Фрэнк Родс.

— Тогда как понимать ваше последнее сообщение? «Готовы ли шестьсот северных держателей акций исполнить свои обязательства?» — чопорным голосом старой леди передразнил Ральф, кивнул на прощание и, вскочив в седло, поехал вниз, к городу.

Поймав взгляд матери, Элизабет встала из-за стола и собрала суповые тарелки.

— Бобби, ты не доел! — упрекнула она младшего брата.

— Лиззи, я больше не хочу, — ответил мальчик. — У супа странный вкус.

—

Ты вечно находишь причину, чтобы не есть! — отругала его Элизабет. — Вон какой тощий. Ты никогда не станешь высоким и сильным, как твой отец.

— Элизабет, хватит! — оборвала ее Робин. — Оставь мальчика в покое, раз он не голоден. Ты ведь знаешь, ему нездоровится.

Элизабет взглянула на мать, потом послушно забрала у Бобби тарелку. Дочерей всегда заставляли доедать все, даже когда они страдали от малярии, а вот к единственному сыну Робин относилась снисходительно, и Элизабет знала, что против такой несправедливости протестовать бесполезно. С керосиновым фонарем в одной руке и посудой в другой она вышла через заднюю дверь.

— Ей давно пора замуж, — грустно покачала головой Джуба. — Девочке нужен мужчина в постели и младенец на руках, чтобы она улыбалась.

— Не говори глупостей! — резко возразила Робин. — С этим можно и подождать. Здесь Элизабет делает очень нужную работу, и я не могу ее отпустить. Она почти как дипломированный доктор.

— Из Булавайо один за другим приезжают молодые мужчины, но Лиззи отсылает их всех восвояси, — продолжала Джуба, пропустив мимо ушей слова подруги.

— Да уж, она серьезная и благоразумная девушка, — согласилась Робин.

— Она грустит и что-то скрывает.

— Джуба! Вовсе не каждая женщина мечтает прожить жизнь рабыней какого-нибудь мужчины! — презрительно фыркнула Робин.

— А помнишь, какой Лиззи была в детстве? — упорствовала Джуба. — Жизнерадостная, вся светилась от счастья, сверкала, точно капелька росы.

— Девочка выросла.

— Я думала, что дело в том высоком мужчине из-за моря, искателе камней, который забрал Вики. — Джуба покачала головой. — Это не он. Лиззи смеялась на свадьбе сестры и ничуть не походила на девушку, которая потеряла возлюбленного. Дело в чем-то другом, — с важным видом заявила Джуба. — Или в ком-то другом.

Робин открыла было рот, но в темноте за дверью раздались взволнованные голоса.

— Что случилось? — крикнула она. — В чем дело, Элизабет?

Огонек фонаря запрыгал во дворе, освещая мелькающие ноги девушки и оставляя в тени лицо. Она ворвалась в комнату.

— Мама! Мама! Скорее! — В голосе Лиззи звенело нетерпение.

— Элизабет! Возьми себя в руки! — Робин встряхнула дочь за плечи.

Та глубоко вздохнула.

— Старик Моисей пришел из деревни. Он говорит, что мимо церкви проезжают солдаты — сотни солдат!

— Джуба, надень на Бобби куртку. — Робин взяла шерстяную шаль и трость, висевшие за дверью. — Элизабет, дай-ка мне фонарь!

Робин повела семейство по дорожке под

темными тюльпанными деревьями, потом мимо больничных складов. Джуба несла закутанного в шерстяную куртку Бобби. Не успела маленькая тесная группа дойти до церкви, как наткнулась на множество торопливых теней.

— Они вышли из больницы! — негодовала Джуба. — А завтра опять свалятся!

— Попробуй их остановить, — обреченно вздохнула Элизабет. — Они же умрут от любопытства. Смотрите! — вдруг воскликнула она. — Моисей был прав — вы только посмотрите!

Яркие звезды освещали поток всадников, спускающихся с холма. Ехали по двое в ряд, оставляя широкие промежутки между рядами. Лиц под широкополыми шляпами в темноте не разглядеть, но над каждым всадником торчал, словно обвиняющий перст, ствол ружья, выделяясь на фоне усеянного звездами неба. Глубокий слой пыли на дороге заглушал стук копыт, лишь поскрипывали седла и позвякивали удила да лошади тихонько фыркали, встряхивая головой.

Для такого количества людей тишина стояла поразительная: никто не повышал голос, никто не отдавал команд, не раздавались даже обычные для группы всадников на незнакомой местности предупреждения «Осторожно, яма!».

Достигнув развилки ниже церкви, голова колонны повернула налево, направляясь на юг по старой фургонной дороге.

— Кто это? — спросила Джуба с суеверной дрожью в голосе. — Они похожи на привидения!

— Какие там привидения! — резко возразила Робин. — Это оловянные солдатики Джеймсона, его новый Родезийский конный полк.

— Почему они едут по старой дороге? — Элизабет тоже заговорила шепотом, заразившись настроением Джубы и боясь нарушить неестественную тишину. — И почему в темноте?

— Джеймсон и его хозяин явно задумали какую-то пакость. — Робин вышла к краю дороги, подняла фонарь над головой и громко окликнула: — Куда едете?

— Туда и обратно, посмотреть, далека ли дорога! — ответили ей шепотом.

Раздались тихие смешки, поток всадников не задерживаясь тек мимо церкви.

В центре колонны двигались семь фургонов, запряженных мулами: всех тягловых быков выкосила чума. За фургонами шли восемь двухколесных повозок с накрытыми парусиной пулеметами, затем три легких пушки — остатки вооружения отряда Джеймсона, захватившего Булавайо несколько лет назад. Колонну замыкали всадники, по двое в ряд.

Отряду понадобилось почти двадцать минут, чтобы пройти мимо церкви. Царила полная тишина, лишь легкие облачка пыли в воздухе выдавали поток всадников. Пациенты потихоньку возвращались в больницу, скрываясь в темноте под тюльпанными деревьями, однако Робин молчала, и семейство оставалось на месте.

— Мама, я замерз! — наконец заныл Бобби.

— Хотела бы я знать, какие дьявольские козни они строят, — пробормотала Робин, стряхивая задумчивость, и пошла обратно к дому.

— Фасоль, наверное, уже остыла! — пожаловалась Элизабет и побежала в хижину, служившую кухней.