И плачут ангелы
Шрифт:
— Нет, доктор, — заявил он, — это мы в другой раз обсудим.
Джеймсон пожал плечами и не стал настаивать. Мистер Родс повернулся к Джордану.
— Солнце садится, — сказал Родс.
Джордан послушно вскочил и наполнил стаканы: в землях к северу от Лимпопо порция виски на закате уже превратилась в традицию.
Сияющие алмазы звезд Южного Креста висели над лагерем, затмевая более тусклые созвездия. Лысые вершины гранитных холмов залил призрачный свет. Ральф унаследовал от отца стойкость к алкоголю и теперь шагал к своей палатке ровным
Он пригнулся, вошел в темную палатку и, присев на край кровати, легонько погладил Кэти по щеке.
— Я не сплю, — тихо откликнулась она. — Который час?
— За полночь.
— Почему ты поздно? — Кэти говорила шепотом, чтобы не разбудить Джонатана, который спал за парусиновой перегородкой.
— Меня задержали мечтания и похвальба мужчин, упивающихся властью и успехом. — Он усмехнулся в темноте, снимая сапоги. — Ей-богу, я тоже от них не отстал в похвальбе и мечтаниях. — Ральф снял брюки. — Как тебе Гарри Меллоу? — вдруг спросил он.
— Этот американец? Он очень… — Кэти помедлила. — Он показался мне очень мужественным и весьма приятным.
— Ты нашла его привлекательным? — требовательно спросил Ральф. — Неотразимым для молодой женщины?
— Ты же знаешь, что мне ничего подобного и в голову прийти не может! — запротестовала Кэти.
— Ну да, конечно! — хихикнул Ральф.
Он впился в жену поцелуем, стиснув ладонью округлую грудь — под гонкой тканью ночной рубашки она казалась крепенькой, словно дынька. Кэти неубедительно попыталась оторваться от губ мужа и разжать его пальцы, но он держал крепко, и вскоре она сдалась, обхватив его руками за шею.
— От тебя пахнет потом, сигарами и виски.
— Извини.
— Ничего, это восхитительный запах, — прошептала она.
— Погоди, я рубашку сниму.
— Нет, я помогу тебе раздеться.
Гораздо позже Ральф лежал на спине, а Кэти прижималась к его обнаженной груди.
— А давай пригласим сюда твоих сестер? — внезапно предложил он. — Им понравится жизнь в лагере, а еще больше обрадует возможность сбежать от мамочки.
— Ведь я же предлагала тебе пригласить близняшек, — сонно напомнила Кэти. — Ты тогда сказал, что с ними хлопот не оберешься.
— Вообще-то я сказал, что они слишком шумные и говорливые, — поправил Ральф.
Кэти приподняла голову и взглянула на мужа в тусклом лунном свете, который пробивался сквозь полотнище палатки.
— А теперь вдруг изменил свое мнение…
Она задумалась, зная, что даже самые сумасбродные предложения мужа имели вескую причину.
— Американец! — воскликнула Кэти так громко, что за парусиновой перегородкой всхлипнул и пошевелился Джонатан. Кэти моментально понизила голос до яростного шепота: — Ты не посмеешь использовать моих сестер в своих целях!
Ральф прижал ее голову к своей груди.
— Они уже взрослые девочки. Сколько им исполнилось?
— Восемнадцать. — Кэти поморщилась от щекотного прикосновения влажных завитков на груди
— Да они уже старые девы.
— Они мои родные сестры! Ведь ты не станешь их использовать?
— В Ками они никогда не встретят приличных молодых людей. Твоя матушка отпугивает всех мужчин.
— Ральф Баллантайн, ты просто чудовище!
— Показать тебе, какой я на самом деле ужасный?
Задумавшись на секунду, Кэти хихикнула и тихонько сказала:
— Очень хотелось бы посмотреть!
— Когда-нибудь я буду ездить с тобой, — сказал Джонатан. — Правда, папа?
— Конечно, будешь, — согласился Ральф, взъерошив темные кудри сына. — А пока меня нет, Джон-Джон, я хочу, чтобы ты присмотрел за мамой.
Бледный Джонатан, сидевший на колене отца, кивнул, упорно сдерживая слезы.
— Обещаешь? — Ральф обнял ребенка, потом перегнулся в седле и опустил мальчика на землю рядом с Кэти. Джонатан жестом защитника взял мать за руку, хотя сам не доставал ей и до пояса.
— Обещаю, папа, — ответил мальчик и сглотнул, глядя на сидящего в седле отца снизу вверх.
Ральф легонько провел пальцами по щеке Кэти.
— Я тебя люблю, — прошептала она.
— Моя красавица, — сказал в ответ Ральф.
Глубокая любовь к мужу придавала Кэти безмятежность, а под первыми золотистыми лучами солнца волосы сияли, словно нимб, делая ее похожей на мадонну.
Ральф пришпорил коня, и Гарри Меллоу последовал за ним на прекрасном породистом гнедом из конюшни мистера Родса. В седле Гарри держался как настоящий ковбой. На окраине леса мужчины обернулись: женщина и мальчик по-прежнему стояли у ворот.
— Какой ты счастливчик, — пробормотал Гарри.
— Без жены нет настоящего, а без сына — будущего, — согласился Ральф.
Хотя львиные косточки были давно обглоданы дочиста и разбросаны по каменистой почве хребта, хищные птицы все еще сидели на верхушках деревьев, не в силах взлететь, пока не переварят содержимое переполненных желудков. Уродливые силуэты стервятников чернели на фоне ясного зимнего неба, указывая путь к шахтам Харкнесса.
— Выглядит неплохо, — осторожно признал Гарри в первую ночь у костра. — Вмещающая порода непосредственно граничит с жилой, которая, возможно, уходит на значительную глубину и, как мы увидели сегодня, тянется на две мили с лишним. Завтра я отмечу места, где надо пробить шурфы.
— В этих землях месторождения повсюду, — заметил Ральф. — Здесь продолжается золотая дуга, которая идет через Витватерсранд, Пилгримс-Реет и Тати… — Он замолчал. — Впрочем, говорят, что у тебя особый талант: ты чуешь золото на расстоянии пятидесяти миль.
Гарри пренебрежительно отмахнулся зажатой в руке кружкой с кофе.
— А у меня есть фургоны и средства, необходимые для разработки найденных месторождений, — настойчиво продолжал Ральф. — Гарри, ты пришелся мне по душе, я думаю, мы сработаемся. Начнем с шахт Харкнесса, а потом… Кто знает, может, всю страну перероем.