И придет ночь
Шрифт:
– Договорились.
– Ну а теперь кончайте болтать. Я попытаюсь вытащить из раны этот кусок свинца.
При мерцающем свете старый слуга осмотрел рану Люка, промыл ее хорошенько бренди и провел лезвие ножа сквозь пламя свечи.
Зажав в руке нож, он, нахмурившись, нагнулся над своим недвижимым пациентом. Он помог этому парню выкарабкаться, после того как тот первый раз упал с лошади. Выхаживал его, когда он в детстве свалился с яблони и потерял сознание.
А после года, проведенного им в трюме плавучей английской тюрьмы, Джонасу пришлось собирать
И теперь он его ни за что не предаст. Так думал Джонас, склонившийся над раной.
– Будет больно, мастер Люк. Но вам, полагаю, это и так известно.
Его подопечный, теперь уже не мальчишка, а вполне взрослый мужчина двадцати восьми лет от роду, приоткрыл один глаз.
– Всегда бывает больно, Джонас. Что бы человек ни делал, все причиняет ему страдания. Разве ты этого не знал?
Джонас вздохнул. Это, конечно, правда, если говорить о Люке Деламере.
– Ну, тогда остается только надеяться, что я с этим быстро справлюсь. Нате выпейте-ка.
Люк поморщился, отчего у него на губе сверкнул серебряный шрамик. Он наклонил бутылку и с большим трудом сделал несколько глотков.
– Хорошее вино, Джонас. Да, в винах ты разбираешься. Ну а теперь действуй...
Джонас негромко выругался: нож выпал у него из руки и поцарапал его подопечного. Но Люсьен Деламер никак не отреагировал. Не поморщился он и тогда, когда комнату заполнил едкий запах жженой кожи.
– Знаешь, французы думают, что умеют пороть. Но по сравнению со старым слугой дея они просто молокососы. Помню, старина Хамид у меня со спины всю кожу сдирал. Вот уж кто был мастер так мастер по части порки! Этому дьяволу доставляло удовольствие причинять мучения другому.
Стиснув зубы, Джонас ковырялся в ране, пока не добрался до свинцовой пули.
– Нашел, – проронил он. – Потерпи еще немного, мальчик мой.
– Мне некуда спешить. Что-то вспомнился мне Хамид. Я тебе рассказывал, как один раз он поймал меня при попытке к бегству? Меня связали, и он попросил, чтобы ему принесли его любимый кнут. Вот это была боль так боль...
Люк несколько раз моргнул и потерял сознание. Его голова упала на плечо Джонасу. Слуга наконец вытащил пулю из раны.
– Спи, мальчишка. Черт возьми, ты и так на своем веку изведал достаточно боли.
Он закончил работу и осторожно переложил своего подопечного на чистые белые простыни.
Поднявшись, Джонас покачал головой и задул свечу.
– У меня такое предчувствие, что тебе еще много боли придется испытать. Особенно если ты не выбросишь из своей глупой башки эту дурацкую затею отомстить. Да, ты истинный Деламер.
Он очнулся в холодном поту и не сразу сообразил, где находится. Так всегда бывало после этого сна. Его заскорузлые пальцы вцепились в прохладные льняные простыни, но он ощущал грубые веревки и удары кожаного бича.
Это могло произойти с ним где угодно и когда угодно.
Саутхолл. Руан. Алжир.
Впрочем, какая разница? Все подобные случаи давно слились в его сознании в один бесконечный кошмар. Кроваво-красная ярость затуманивала все его чувства.
Он
Во сне он махал руками, колошматя по подушкам. Он опрокинул подсвечник с давно потушенными свечами, что стоял у кровати. В голове его раздавался металлический лязг цепей. Эти страшные воспоминания никак не хотели навсегда покинуть его.
Англия. Норфолк. Сладкие рассветы и бархатные ночи.
Он снова дома.
Господи, если бы только это было правдой! Если бы он мог вернуться домой...
Люк Деламер присел на постели, зарывшись пальцами в свои длинные темные волосы.
Теперь он вольная птица, но это мнимая свобода. Он вечно будет связан со своим прошлым.
Глава 16
Той ночью Тинкер спал на улице, за ягодным кустом. С этого места открывался прекрасный вид на дорогу из Кингсдон-Кросса. Когда он вернулся домой на рассвете, вид у него был усталый, но довольный. Одежда его запылилась, под правым глазом красовался огромный синяк.
– Ты их поймал? – Брэм вскочил со стула и бросился к нему навстречу. – Ты их связал и избил до полусмерти, да?
– С каких это пор ты стал таким кровожадным, малыш?
Брэм залился краской. Ему стало стыдно. Он был уже слишком взрослым для того, чтобы сохранять ребячью непосредственность, и чересчур юным, чтобы быть мужчиной.
Тинкер взъерошил ему волосы.
– Ничего страшного. Вы очень помогли мне, юноша, и это главное. – В глазах старика зажглись задорные огоньки, когда он вспомнил о событиях этой ночи. – Парочка головорезов пыталась проникнуть в сушильню. Одному парню я сломал обе руки. А второму так двинул по черепу, что он это не скоро забудет. Надеюсь, это их навсегда отсюда отвадит.
«Надеюсь». Силвер внимательно взглянула Тинкеру в глаза. Сегодня они казались болотного цвета, и в них застыл холод.
По его остановившемуся взгляду она поняла, что он сам не верит в то, что говорит.
Силвер подавила волну отчаяния.
– Но не стоит рассчитывать, что они так сразу от нас отстанут, – продолжил Тинкер. – Так что идите-ка сюда, мастер Брэм. Давайте еще раз обсудим ваш план.
В три часа, в точном соответствии с планом Брэма, они спустили Кромвеля с цепи, а еще через час успели соорудить несколько ловушек. Теперь поле рядом с оранжереей пересекали два рва, а на дороге, ведущей к дому, было вырыто несколько ям, коварно замаскированных ветками и листьями.
Силвер любовалась плодами их трудов, пытаясь убедить себя, что этого пока более чем достаточно. После того как изготовление ловушек было закончено, она и Тинкер отправились спать: им нужно было набраться сил для предстоящей ночи.
Брэм тем временем сидел на крылечке и смотрел на тропинку, пролегавшую сквозь аллею. Он был очень бледен, и Силвер отчаянно не хотелось, чтобы он участвовал во всей этой заварухе. Но отослать его было не к кому. Их родители и дядюшка были мертвы. Лэвиндер-Клоуз – это все, что у них осталось.