И пришел Лесник!
Шрифт:
Итого у неё шесть белых жемчужин. Она взяла у Аскалафа жемчужину и подняла её выше, чтобы видели все, затем положила в мешочек. Вот бы спереть мешочек, шесть штук — шесть даров на максимум. Я буду суперменом, но скорее всего мёртвым суперменом. Неплохо бы быть железным чебуратором или терминатором? Как там говорил Гном? Аскалаф наверняка спит с мешочком и добраться до жемчуга у меня нет никакой возможности. По крайней мере до целого мешка. И так быстренько подобьём что у нас есть. Банда сумасшедших килдингов возомнивших себя проекциями древних богов, хорошо хоть банда не самих богов. Одна бешеная тётка во главе их секты «детей Стикса», кстати не она ли их всех родила? Два долбоёба-заговорщика, с ними ещё не всё ясно, мутные они. Рыжеволосая красотка в заточении и под дамокловым мечом, висящим на волоске. Ничего не забыл?
— Это кто? — спросила старая обезьяна Харон.
— Забыл? Агасфер же. Из Золотой рощи. Приставлен следить за нами, — последнюю фразу он произнёс в пол-оборота, чтобы я не увидел его губ.
— А, всё. Иди за нами, будешь грузить души, — я кивнул. Они серьёзно? Какие души, от мёртвого слона уши. Как их вообще грузить можно? Ладно, увидим. Они повернули в один из бесчисленных поворотов, как я потом дорогу назад найду? Нужен кусочек мела или камня нацарапать на стене засечку. Ни указателей, ни освещения как они здесь вообще живут без центрального отопления. Мы прошли по узкому коридору метров десять как из стены справа внезапно и резко прозвучал рёв, а затем показалась жуткая рожа привидения. То, что это было привидение я понял потому как она просвечивалась. Харон и Гермес переглянулись.
— Он чего и правда глухой? Я бы обделался, если бы так неожиданно выскочил морт, — сказал Гермес, морт это привидение понял я.
— Погоди, ещё проверим, — прошептал на ухо молодому Харон, но я всё равно слышал. Ну-ну, уродцы. Я, между прочим, проходил спецкурсы, и они отложились у меня в подкорке. Спецкурс включал в себя методы управления неконтролируемыми эмоциями и даже рефлексами. Некоторые из них так вообще мне казались фантастическими, какие, например наш ведущий курса показывал на себе. Легендарная личность, между прочим, в гражданскую войну его поймали белогвардейцы и пытали раскалённым железом. При возникновении сильной боли у человека увеличиваются зрачки и поделать с этим казалось ничего нельзя, но только не для товарища Камо. Я лично нагрел шашку на огне и приложил к его... ну в общем приложил. Остался след, он сам мне разрешил, его зрачки остались в состоянии покоя, никак не отреагировав на ужасную боль. Можете как-нибудь сами попробовать. Эти курсы мне сейчас очень пригодились в противном случае моё тело лежало бы сейчас в одном из бесчисленных закоулков, а душа ехала по реке Стикс. Нам вдолбили в голову, что сначала надо оценить ситуацию и лишь только потом реагировать. Звучит несложно, но на самом деле почти за гранью возможностей человека. Товарища Камо белогвардейцы тогда отпустили как безнадёжно больного и глухого в придачу, после того как натешились всласть. Так что внезапные проверки на вшивость я проходил сейчас намного легче чем до спецкурса. Мы спустились к лавовой реке и подошли к импровизированной пристани. Рядом с ней стоял пришвартованный корабль. И правда баркас, небольшое судно с одной мачтой.
Я пригляделся к «реке» Стикс. Сквозь кипящую лаву иногда проскальзывали полупрозрачные лица полные боли. Они всплывали с выпученными от ужаса глазами и искривлёнными от боли ртами и снова погружались в огненную пучину. Что они там видели я даже представлять не хотел, вряд ли что-то радостное.
— Это души умерших, которых Харон выбросил в Стикс, — прозвучало у меня над ухом. По легенде я не мог это слышать и не отреагировал. Гермес взял меня за плечи и развернул к себе и повторил фразу. Я кивнул соглашаясь. Языка немых я не знал, потому просто изображал из себя овощ. — Бери вот эти шары и складывай в баркас. — Приказал Гермес. Рядом с пристанью стояла телега без лошади полная полупрозрачных шаров. Я взял один в руки и ужаснулся. Изнутри на меня глянула зловещая морда с клыками как у собаки. Я осторожно отнёс шар в баркас и положил его на то место куда указал Харон. Телега была полностью нагружена шарами, так что работы предстояло много. На десятом или одиннадцатом шаре меня снова проверили, неожиданно разбив за моей спиной пустой кувшин. Мне бы позавидовал любой разведчик-нелегал, на моём лице не дрогнул ни один мускул.
— Похоже правда глух как тетерев, — сказал Гермес. Голубкам не терпелось поболтать как я понял. Иначе зачем было уходить так далеко, а баркас загрузить мог кто угодно.
— Ему же хуже, — засмеялся Харон. — Так что у тебя, готово?
— Да. Мои люди обнаружили в верхних каменоломнях почти тонну взрывчатки и перетаскали вниз. Дальше я действовал один как ты и говорил. Заложил её всю под алтарь.
— И как взрывать?
— Просто! С той стороны, где я обычно подвожу элиту, — всё-таки это был элитник, а не скреббер. Значит можно при определённых обстоятельствах вскормить элиту до белой жемчужины. — Лежит капсюль и огнепроводный шнур. Остаётся только вставить капсюль во взрывчатку и поджечь шнур. Две секунды. К концу шнура уже примотаны спички и рядом чиркаш, остаётся только чиркнуть и бежать.
— Как долго горит фитиль?
— Секунд тридцать. Мы успеем уйти, и она не заметит, как он горит, оттуда не видно я проверял.
— Очень хорошо, значит на следующем жертвоприношении взорвём старуху. Она всем свистит, что мол ей надо собрать семь жемчужин и тогда её муженёк Аид отправит старушку к папочке Зевсу, — проскрипел Харон.
— Ага, сейчас. Она только и ждёт того, когда завладеет семью жемчужинами после этого Персефона станет практически неуязвима. Никак нельзя этого допустить.
— Где их прячет Аскалаф?
— Если бы я знал, то давно бы отобрал у него. Никому не известно, — развёл руками Гермес.
— Ладно. Завтра. Решено! А сейчас мы сделаем последнюю ходку в качестве перевозчиков. Уж потом только мы будем диктовать правила в нашей ложе! Ну что, он всё сложил? — спросил Харон. Я как раз заканчивал, но конечно же не ответил ему изображая глухого до конца. Я передал в руки Гермесу последнюю сферу с приятным женским лицом внутри, и остался наблюдать на пристани как они отчаливают. Оставалось только помахать им платочком и пустить слезу. Баркас сам поднял парус, Харон сел на вёсла отваливая от берега, а Гермес встал у руля на корме. На удивление быстро неповоротливое судно скрылось за поворотом мрачного туннеля, проскользнув по бушующей магме.
Я каким-то чудом после долгих блужданий наконец-то оказался в зале жертвоприношений и помня слова Гермеса обследовал место, где, по его словам, он припрятал капсюль и фитиль. Всё оказалось на месте, я заглянул под алтарь и ужаснулся. Все пространство под плитой была заложено взрывчаткой которой шахтёры взрывали породу. Здесь и правда было не меньше тонны, а может и больше. И чего делать? Завтра они взорвут тут всё и станут командирами «детей Стикса» в отдельно взятом кластере. Мне это только на руку, но ситуация не изменится, вместо одной сумасшедшей придут сразу два. Возможно ещё более агрессивные. А что если…
На обратном пути к Персефоне я проходил мимо клеток с пленными, расставленных в большой пещере. Клетка, где раньше сидел один мур, которого сегодня принесли в жертву, сейчас была полна. В ней сидело не меньше десятка угрюмых лиц. Я внимательно рассмотрел новых пленников, возможно мог их видеть раньше в стабе. Но увы я видел их впервые. К внешнику тоже прибавился сожитель, и только Лиана сидела по-прежнему одна. В данный момент она спала, свернувшись калачиком на грубых неструганных сосновых досках клетки. Рядом стояла пустая миска из псевдокамня, как и вся посуда здесь. Я вспомнил слова Персефоны «Ну так вот, сбежишь и она умрёт в тот же день страшной смертью. Хочешь посмотреть как?». Как быть? Как её оттуда вытащить? Одни вопросы, а решать их надо быстро.
— Как успехи? — я наконец-то добрался до покоев Персефоны. Она была одета в воздушную прозрачную накидку черного цвета под которой угадывалось обнажённое тело.
— Они несколько раз меня проверяли, глух ли я. Когда же убедились немного, разговорились.
— О чём? — она подошла ближе и уселась напротив в кресло. На столике рядом с нами стоял всё тот же кувшин и стаканы. — Живчик? А то ты как-то плохо выглядишь?
— Да будешь здесь. Я души грузил, представляешь?К ним в баркас, — мне хоть кому-то надо было выговориться. Но Персефоне до этих душ наверняка было глубоко фиолетово.