…И пять бутылок водки
Шрифт:
– Да, а – письмо? – спохватилась хозяйка. – Вы же хотели переписать…
– Письмо… – Игорь наморщился в раздумьи. – Вообще-то, конечно, надо было бы… Но – ничего! – Он махнул рукой. – Сойдет и так.
Глава восьмая
Спускаясь по лестнице, он все время держался настороже… Но нет: все обошлось благополучно! Ни в доме, ни вокруг него, не оказалось ничего подозрительного. Погоня запуталась, ушла по ложному следу. Вдруг он рассмеялся – неудержимо, судорожно, до слез. «Представляю, какие теперь
Те, о ком он только что подумал, и в самом деле, выглядели невесело. Сдвинув на ухо кепку, задумчиво поскребывая ногтями подбородок, стоял – прислонясь к ограде тенистого, поросшего акацией дворика – начальник опергруппы Наум Сергеевич. Он стоял, запрокинув голову, разглядывая вознесшийся над ним ребристый кровельный скат. Из-за этой крыши углом проступала другая – соседняя. А еще дальше виднелась пологая кровля высокого углового восьмиэтажного дома. Поиск шел оттуда; он докатился по гребням и изломам крыш до укромного этого дворика – и пресекся, кончился. Дальше построек не было. За оградой помещалась строительная площадка.
– Куда же он подевался? – медленно процедил Наум Сергеевич. – Исчез – как испарился…
Сотрудники, окружавшие его, помалкивали, курили, переминаясь. Одежда их была истерзана, лица – припорошены пылью. Затем один из них сказал, выплюнув окурок и старательно растирая его каблуком:
– С чердака можно было уйти только этим путем. А тут мы все проверили! Действительно – непонятно… Прямо – Фантомас какой-то!
Вот так у Интеллигента появилось еще одно прозвище: Фантомас.
– Фантомас! – угрюмо усмехнулся Наум Сергеевич. – Н-да… Это, конечно, все объясняет… Вряд ли только наше начальство удовлетворится таким объяснением.
На исходе того же дня – в недрах полтавского угрозыска – беседовали двое.
– Итак, подведем итоги. Что же получается? Ни одна операция, в сущности, к ощутимым результатам не привела…
Говоривший это – парторг управления – умолк, похрипывая одышкой, потер ладонью бритый свой череп.
– Вчера ночью было задержано сколько человек? Двое – если не ошибаюсь?
– Двое, – сказал Наум Сергеевич.
– А всего сколько было в этом их притоне?
– Шестнадцать.
– Ого, – крякнул парторг, – немало.
– Да, конечно. Но все они, в принципе, здешние, полтавские. У каждого – знакомства, родственники, всяческие связи… Наверняка, имеется алиби… Нет, с местными трудно. Для нашего дела никто из них не подходит. Только эти…
– Ну, хорошо. Эти! Ты задержал всего лишь двоих… Но самый-то главный скрылся. Тогда ушел и сегодня – тоже… Из-под самого носа ушел. Оба раза! Как же так?
– Как-то так получилось… Сам не пойму. – Наум Сергеевич растерянно моргнул, поднял плечи. – Очень уж ловок, видать, подлец! Ребята в шутку его Фантомасом окрестили.
Он ударил правой, стиснутой в кулак рукою о левую ладонь:
– Ну, ладно… Далеко этот Фантомас все равно теперь не уйдет.
– Да ведь и вообще, если вдуматься, – добавил тут же парторг, – брать его необходимо при всех обстоятельствах. Участие его в краже чемодана бесспорно, подтверждено показаниями Грачева. И если насчет тех – двух – прокуратура еще может усомниться, то здесь все наверняка. Все точно. Санкция будет, я это обещаю! Главное сейчас – напасть на след. – Он тяжело шевельнулся в кресле, посмотрел на собеседника в упор. – Вот что ты мне обеспечь… Сможешь?
– Смогу, – уверенно проговорил Наум Сергеевич. – Моя агентура…
– Агентура! – небрежно отмахнулся парторг. – Разговоров я о ней слышу много. А толку пока что – чуть… Не нравится мне здесь что-то, сомнительным кажется, смутным.
– Что же, например? – прищурился Наум Сергеевич.
– Ну, хотя бы то, что этот Фантомас так странно – вовремя – исчез из малины.
Парторг склонился, посапывая, к столу, зашуршал бумагами. И потом сказал:
– Вот – твоя собственная докладная. Ты пишешь: «Из опроса присутствующих выяснилось, что Игорь Беляевский внезапно покинул помещение за четверть часа до прихода опергруппы».
– Что ж, правильно, – пробормотал начальник опергруппы, – не пойму, что вас тут смущает…
– А может, он ушел не случайно? Может, его кто-то предупредил, а?.
– То есть, как – предупредил? – удивился Наум Сергеевич. – Кто? – Лицо его дернулось и напряглось. – Кто же бы это мог?
– Не знаю, не знаю… Эта твоя хваленая агентура – ты за нее ручаешься? Вполне?
– В общем, да, – покивал, наморщась, следователь.
Человек, с которым я там связан, проверен давно и надежно. Это как раз он – если помните – помог нам в деле Новоселова. И кое в каких других делах тоже содействовал. И весьма успешно. Так что я не допускаю…
– А все же подумай, проверь, пораскинь мозгами… Все ведь случается – сам знаешь! Ты с ним когда в последний раз виделся?
– Недавно.
– Теперь постарайся встретиться еще раз. Срочно! И пощупай его, проверь, присмотрись… Соображаешь?
– Н-не совсем, – трудно, медленно выговорил Наум Сергеевич. – Вы что же, полагаете, что это двойник?
– Я ничего пока не полагаю, – резко возразил парторг. – Я просто делюсь с тобой сомнениями. Человек этот – твой, а не мой. Вот и займись им, как следует. Выясни, чем он дышит, какому богу молится, с кем дружбу водит… Вообще, подбери к нему ключи…
– Слушаюсь, – сказал, подтягиваясь, начальник опергруппы. – Постараюсь.
Отойдя от дома подальше – свернув на центральную улицу и растворившись в пестрой людской толчее – Игорь остановился передохнуть. Недавнее нервное напряжение спало, сменилось гнетущей усталостью. Захотелось лечь, вытянуться, забыться. «Куда податься, – задумался он, – где отыскать надежное место? Разве что – вернуться в притон… Малыш и Копыто будут кривляться, конечно. Но черт с ними! Дружба рухнула, ее не вернешь. А дела – что ж… Я им пообещал отдать должок – и отдам. В этом они не должны сомневаться… И, кстати, расскажу шпане о сегодняшнем приключении!»