И с привкусом соли на губах
Шрифт:
— Лиан, постой! — встает он с моего рабочего кресла.
Белоснежная рубашка его в пятнах крови, заправлена в брюки кое-как, галстука нет, воротник расстегнут на несколько пуговиц. Губа распухла, но из-под щетины это почти незаметно.
— Просто оставь меня в покое! — прошу я в бессилии.
— Не получится, Лиан, — обреченно говорит он, наступая на меня. — У нас ребенок.
Лиана
— Не подходи! — выставляю я вперед руку, как будто это хоть как-то сможет остановить Зверя…
Но, это срабатывает. Он замирает на полпути, возвращает занесенную ногу
— Лиан, нам надо поговорить, как цивилизованным людям. — предлагает он, а сам воровато шарит взглядом по моей фигуре.
Я чувствую похоть в его движениях, в его взгляде. Скрытое желание. Скрытую угрозу.
— Тогда ты не разговаривал со мной… — поражаюсь ходу его мыслей. — Я на тебя смотреть без содрогания не могу!
— Хочешь, я организую встречу в присутствии своего адвоката? — склоняет Зверь голову на бок, вновь обнажая языки пламени тату, что лижут его шею, а сам пожирает меня, раздевает.
— Зачем? Я не понимаю! Ну почему ты не оставишь меня в покое? Зачем тебе адвокат?
— Я хочу провести ДНК-экспертизу, установить отцовство нашей дочери.
Его слова хлещут меня по щекам. Он говорит одно, язык его опасного тела, совершенно другое. От гнева меня бросает в жар.
— Никогда, слышишь, никогда я не позволю тебе забрать Нику у меня!
— Лиан, она — моя дочь. И я имею на нее такие же права, как и ты. — хрипло говорит он, и от его тона мурашки бегут по коже.
Я молчу, едва ли не кроша зубы в приступе злобы. Нет, ну каков урод! Какие к черту права он имеет на мою дочь? Какое право он сейчас имеет брать меня в мыслях? Он — мразь, надругавшийся надо мной, донор спермы — вот кто он! Никаких прав, ни по закону, ни по-человечески у него нет!
— Лиан, я хочу, чтобы этот процесс прошел для нас троих как можно мягче. — Зверь вновь применяет попытку двинуться в мою сторону. Его глаза то и дело спускаются до моей груди, точно он не в силах их контролировать. Они оглаживают губы, очерчивают контур бедер. Извращенец… Чертов озабоченный насильник! Я отшатываюсь от него, как от демона.
— Я даже в комнате с тобой не могу находиться… как ты себе это представляешь?
— Лиан, давай я отвезу тебя к психологу? Ты показывалась специалисту после?
Он издевается? Он точно смеется надо мной. Какой психолог мог быть в Норкино?!
— Сам отвези себя! Насильник и убийца! — опять эти слезы. Я вымотана эмоционально. Выжата до капли. Скоро накатит апатия. Я уже не в себе.
Его лицо приобретает жесткое выражение, но мне уже не важно. Я хочу уйти. Не хочу больше продолжать этот бессмысленный, дурацкий разговор.
— Я хочу, чтобы ты помогла дочери, когда у нее будут брать материал на анализ, поддержала её, чтобы не напугать ребенка.
— Не будет никакого анализа! — отрезаю я. — Забудь про Веронику!
— Нет, Лиан! — руки его собирается в кулаки, огромные, перевитые венами, поросшие волосками… — Я хотел по-хорошему. Правда, хотел. Уверенна, что не хочешь со мной сотрудничать?
Артем
Вместо ответа она выбегает из кабинета. Не собираюсь ее догонять. Вернее, очень хотел бы, обнять, прижать к себе, вдохнуть ее божественный аромат еще раз, но уже и так достаточно прикасался к ней сегодня! Я видел, как ей больно, видел, чего ей стоило первое мгновение
Когда она пришла в себя и стала сыпать угрозами, я обрадовался. Хуже, если бы она забилась в угол и тихо скулила там. Но и это тоже будет. И это тоже нужно будет пережить, когда спадет её раж, её злость и накатит серая безысходность. И хорошо, если я буду рядом в этот момент…
Спина горит тем единственным ударом. Губа тоже дергается от пощечины моей жертвы. Я рад, что дал ей возможность выплеснуть хоть немного своего горя в такой форме. Но то, к чему я оказался не готов, так это к реакции своего тела на нее. Я хочу её постоянно. И как бы себя не сдерживал во время нашего общения, тело жило и демонстрировало свои намерения отдельно от моего разума. Я смотрел не только ей в глаза. Взгляд неконтролируемо жадно ощупывал каждый изгиб, каждую вершину и впадину ее совершенного тела. Мои ладони еще помнили, как сжимали ее мелкие острие плечи, а губы хранили жар прикосновения к ее пухлым податливым губам, когда делился с ней живительным воздухом.
В общем, не разговор у нас с ней вышел, а черте что. Мы оба к нему не были готовы. Она боится меня как огромную ядовитую змею, ужалившую ее однажды, я же хочу ее до одури даже прямо сейчас! Как я могу с ней конструктивно беседовать, когда вся кровь отливает от головы, чтобы налить, наполнить до краев сосуды паха, болезненно упереться в одежду и остается лишь сжимать кулаки в бессилии хоть как-то повлиять на реакцию своего организма!
Надо собраться. Надо решить и признаться самому себе, чего именно я жду от этой ситуации. Я верну себе дочь при желании. Арни утверждает, что суд решит это дело в мою пользу. Но дело в том, что я хочу вернуть себе не только ребенка. Мне нужна эта женщина. Любой ценой нужна! Если не затащу ее в постель в ближайшее время, то просто взорвусь от нереализованного желания. Не насиловать же мне ее снова?! Надо найти иной способ завоевать ее. Нужно подумать, как использовать эту ситуацию себе во благо.
Лиана
— Сынок, ты чего это так набрался? — слышу голос Анжелики Ивановны из прихожей, и тираду отборной ругани Андрея. — Лян, помоги скорей!
Я только уложила Веронику спать, и теперь ужасно боюсь, что крики свекрови и мужа разбудят, испугают ребенка.
— Иди сюда, тварь! — хрипло рычит муж.
Это он мне? Сердце моментально начинает стучать быстрее. Что произошло? Я вылетаю в прихожую, прикрыв дверь за спящей дочерью.
Андрей пьян. Кроме того, он зол как тысяча чертей. Глаза красные, «бычьи», в белках проступают разводы от лопнувших сосудов.
— Ты врала мне! — ревет муж.
Несмотря на то, что он набрался по самое «не хочу», речь его связана, так же как и ярость в глазах, неприкрытая мужская обида… но на что? Что могло произойти за то время, пока он был на дежурстве?!
— Что случилось?
— Я знаю все! — он кричит так, что наверняка слышно на лестничной клетке. Я слышу эхо, разносящегося голоса. Сейчас и соседей всех перепугает. Но больше всего боюсь за Нику.
— Сука, врала мне! Ребенка натраханного на меня повесила!