И сгинет все в огне

Шварц Андрей

– У тебя есть последний шанс открыть ее, – говорит он. – А потом все станет куда хуже.

Затуманенные глаза кучера сужаются.

– Теперь слушай сюда. Я нахожусь на службе у генерала Грейсона Девинтера, его династия признана Сенатом. В этой карете его дочь. Дочь-Волшебница. Вы понимаете, что это значит, придурки? Вы хоть представляете, что с вами будет, если не отпустите нас?

Бандиты с беспокойством смотрят на меня.

– О чем это он? – шипит Лиланд.

– Он лжет, – говорю я, но мой голос на мгновение прерывается. – Это блеф. Единственное, что

есть в этом фургоне, – это мешки с золотом.

– Кучка Смиренных убивает Волшебника? Сенат этого просто так не оставит, – продолжает кучер. – Они будут охотиться за вами, куда бы вы ни пошли. Они сдерут кожу с ваших костей. Убьют ваших жен, матерей, детей. Это ваш последний шанс.

– Нет, это твой последний шанс, – восклицает Дрелл. Он понимает, даже если другие бандиты не понимают: к этому моменту уже не имеет значения, что является правдой. Мы слишком далеко зашли, чтобы повернуть назад. – Григгс. Ломай дверь.

Григгс одобрительно хмыкает и выходит вперед, отталкивая Лиланда. Он откидывает топор назад, готовый нанести мощный удар.

Тогда я почувствовала это. В воздухе повеяло холодом, неестественным для летнего дня. Жужжащим звуком, похожим на рой саранчи. Карету окутала тьма, как будто весь свет вокруг нее потускнел, а она укрылась в тени. Другие этого не видят, но я вижу, и мой желудок сжимается.

Скопление магии. Надвигающийся шторм.

Все летит к черту.

Изнутри кареты раздается раскат грома, и ее стенка взрывается, разлетаясь волной зазубренных осколков, разрывающих Григгса на кровавые клочки. Его так и не использованный топор отлетает обратно в кусты, а тело, то, что от него осталось, с мокрым шлепком ударяется о деревья. Пыль наполняет воздух, ослепляя и жаля. Сила взрыва сбивает меня с ног, отбрасывает Дрелла в лес и заставляет Лиланда пошатнуться, нащупывая свой арбалет. Внутри разрушенной повозки раздается движение, треск света, звук скрежета металла, и раскаленная черная полоса прорезает воздух с невероятной скоростью. Секунду голова Лиланда держится на плечах. Но через мгновение отлетает в кусты.

– Назад! – кричит мужской голос, дрожа от страха.

Это Файз, он стоит посреди дороги, держа перед собой кучера, как щит, к горлу которого по-прежнему прижат кинжал. – Назад, или твой слуга умрет!

На мгновение воцаряется тишина, долгая и напряженная, а затем из-за борта кареты появляется фигура. Как только пыль рассеивается, я могу ее разглядеть. Леди Алайна Девинтер. Мы никогда не встречались. Она понятия не имеет, кто я такая. Но я знаю о ней все. Последние три года я думала только о ней. Ее имя крутилось в моей голове каждую ночь, когда я засыпала. Алайна Девинтер, Алайна Девинтер, Алайна Девинтер.

Алайна – девушка моего возраста в длинном голубом платье, с длинными каштановыми волосами, спадающими по спине в чудесно переплетенных косах, и золотым ожерельем с массивным рубином, сверкающим у основания шеи. Она глубоко погружена в Пустоту: ее глаза абсолютно черные, темные, как ночное небо, сверкающие десятками пляшущих точек света, похожих на светлячков. Файз с кучером уставились на ее лицо, а я смотрю прямо на ее руки, оценивая локусы. Волшебные палочки, одинаковые, по одной в каждой руке. Судя по виду, из черного дерева, с заостренными наконечниками из слоновой кости и кожаными рукоятками. Дорогие. Профессиональные. Могущественные.

Мое сердце колотится о ребра, а дыхание перехватывает. Согласно моей наставнице Шепот, Алайна считалась неподготовленной, новичком, которая никогда даже локусов в руках не держала. И вот, пожалуйста, – высекает боевые глифы.

– Я не шучу! – повторяет Файз, подталкивая кучера вперед. – Брось эти палочки, или твой слуга умрет!

– Прошу вас, миледи, – умоляет кучер, вот теперь выглядящий действительно испуганным. – Я прикрывал вас, так ведь? Я делал, как мне было велено? Я на вашей стороне!

Губы Алайны кривятся в жестокой ухмылке – и вот судьба кучера решена. Он вполне мог быть на ее стороне. Но, в конце концов, он просто еще один одноразовый Смиренный, а она Волшебница, у которой не задался день. Ее руки взлетают вверх, неуловимо быстро, четким зазубренным пятном, когда она высекает глиф в воздухе перед собой. Кучер едва успевает закричать, как из земли у его ног вылетает каменное копье, вонзающееся в его грудь, в спину и в Файза, стоящего позади. Оба мужчины стоят, ошеломленные, хватая ртом воздух, а затем копье взрывается, не оставляя от них ничего, кроме пыли и тонкого красного тумана.

Мерцающие ночные глаза Алайны устремляются на меня. Я откидываюсь на руки, прижимая их к пояснице, просовывая их под платье, к кожаному поясу на талии, к его скрытым ножнам. Ладони находят две рукояти и крепко сжимаются. У меня есть один шанс, всего один шанс выбраться отсюда живой. Алайна склоняет голову набок, изучая меня, как насекомое. И так же сильно, как я хочу ударить, так же сильно, как все мое тело кричит: «В атаку!», так же сильно, как мое предплечье покалывает, пульсирует, горит, я знаю, что должна подождать и позволить ей сделать первый ход.

Левая рука Алайны взмывает вверх, поднимая локусы. Сейчас.

Я издаю рев, вскакиваю на ноги и вытягиваю руки, обнажая два коротких ножа, вырезанные из кости, с острыми как бритва краями, рукоятки которых магически пульсируют. Мои локусы не такие великолепные, как у Алайны, но они сделают свое дело.

Я соскальзываю в Пустоту.

Мир вокруг меня тает, и время замедляется. Яркая зелень леса, голубое небо над головой, алая кровь, разбрызганная по деревьям, – все это исчезает в серой дымке, как будто сцену, окружающую нас, поглотил туман. Черный пепел летает в воздухе, словно падающий снег. В Пустоте нет ни единого звука, кроме биения моего сердца и оглушительного рева магии. На одно мгновение, на один жизненно важный момент все остальное исчезает. Остаемся только я и Алайна, противостоящие друг другу.

Я вижу, как ее глаза расширяются от шока в тот момент, когда она понимает, кто я, но уже слишком поздно. Она уже вырезала первые две линии глифа, и они парят в воздухе перед ней на конце ее левого локуса, призрачные, элегантные и ярчайше-красные. Длинная линия вытянулась вниз под углом в сорок пять градусов, разделенная посередине вертикальным разрезом. Основа Огня. И, судя по тому, как она поднимает правый локус, по повороту запястья, я предполагаю, что она собирается обвести его для второй формы, создавая единый пылающий взрыв.