И снова через фронт…
Шрифт:
Самым молодым в группе был Горчаков, он же Кульчицкий Евгений Александрович, он же «Спартак». Когда будущего «Спартака» мама еще водила за руку в первый класс школы, Леонтьев уже служил в Красной Армии.
На четыре года старше «Спартака» была радистка группы Валентина Потупова. Эту темноволосую, добродушную, с большими серыми глазами девушку радисты штаба фронта знали под псевдонимом «Лена». Она пришла в Красную Армию в первый год войны. И уже в том же году из тыла противника на Большую землю летели ее радиограммы со сведениями о вражеских войсках. В 1942 году командование наградило Потупову орденом Красной Звезды.
Старший
У командира группы и старшего радиста партизанские тропы проходили через Брянские леса. «Спартак» действовал в соседнем Клетнянском лесу. «Лена» находилась почти рядом — в районе Почепа. В ноябре 1943 года группу, в составе которой была «Лена», блокировали эсэсовцы. Вражеское кольцо неумолимо сжималось. Во время боя «Лена» оказалась отрезанной от своих товарищей. Губительный огонь противника нарастал. Взрывы артиллерийских снарядов и мин, казалось, заполнили весь лес. В эти опасные минуты она по профессиональной привычке думала не о своей жизни, а о рации. И ей удалось сохранить ее в целости и исправности. Вскоре она сумела соединиться со своей группой…
Такова в кратком «писании» была группа Орлова.
На аэродроме «подскока» разведчиков встретил представитель Центра майор Савельев.
В сорока пяти километрах юго-восточнее Бреста, в небольшом Михеровском лесу партизаны бригады подполковника Каплуна нашли окруженную болотами поляну с твердым грунтом. Под самым носом у гитлеровцев они тайно, по ночам, выравнивали поляну и удлиняли ее. Для этого им пришлось выкорчевать немало пней, спилить несколько деревьев, вырубить кустарник, снести большие кочки… Через несколько дней ничем не приметная поляна стала превращаться в «стол», на который по замыслу партизан можно будет принять легкие самолеты, посланные Большой землей. А всего в двух километрах от партизанского аэродрома, в деревне Ляховцы, располагались каратели. Над Михеровским лесом то и дело кружили вражеские самолеты-разведчики, выискивавшие районы базирования партизан. Но народные мстители давно привыкли к самолетам с черными крестами на крыльях и научились маскироваться от них.
Каплуновцы подготовили в укромных местах по краям расчищенной поляны сухой смолистый хворост для четырех сигнальных костров, выбрали точки для пулеметных гнезд, продумали план обороны посадочной площадки на случай нападения противника.
Когда ночная тьма окутала партизанскую базу в лесу, подполковник Каплун вызвал к себе поляка Николая Козубовского, командира одного из пяти отрядов бригады.
— Не исключено, — сказал он, — что сегодня ночью прилетят самолеты с Большой земли за твоими соотечественниками. Следовательно, тебе надо срочно сформировать дежурную группу и отправиться с ней к «столу». — Каплун подумал и добавил: — Знаю, заслуживаете отдыха после боев с карателями и тяжелых переходов, но вынужден просить тебя, Николай, найти силы для выполнения задания. Другого выхода нет.
— Товарищ комбриг, я готов.
— А бойцы?
— И бойцы тоже выполнят задание.
— В таком случае подбери ребят покрепче и через часок отправляйся. Поближе к полуночи подойду и я.
— Ясно. Но погода-то не очень хорошая. Смотрите, как небо затягивает.
— К сожалению… Но майская погода переменчива.
— Будем надеяться.
В установленное время дежурная группа была на партизанском аэродроме.
В ночном небе из-за леса выплыла большая черная грозовая туча. Вдали, на восточном горизонте, то и дело вспыхивали синие всполохи молний. Со стороны линии фронта донеслись глухие раскатистые звуки грома. Но через час усилившийся было сырой ветер стал стихать, а туча, не разлив накопившуюся в ней влагу, проплыла над «столом» и исчезла, открыв звездное небо. Настроение партизан поднялось: самолеты могут прилететь.
После полуночи партизаны услышали в воздухе мерный стрекот, а вскоре увидели медленно и низко летевший самолет У-2. Николай Козубовский приказал тут же зажечь сигнальные партизанские костры.
Но самолет сделал круг над поляной и улетел. Потом он вновь появился в небе, сделал второй круг, третий…
— Почему не садится? — спрашивали друг друга ничего не понимавшие партизаны.
— А может быть, это не наш?
— Вот черт! — раздосадовано произнес кто-то. — Выходит, поторопились с кострами. Только выдали себя. Теперь придется искать другую поляну.
— Замолчите! Тихо! Не горячитесь, товарищи. Не зря же он тут крутится.
— Нас изучает. Чего еще? Партизан высматривает, гад.
— Чего он, действительно, вертится, скорее садиться надо! — вырвалось у Козубовского, упорно верившего в то, что самолет послан Большой землей за польской делегацией. — Давай снижайся! — шептал он, словно летчик мог его услышать. — Ну что ты медлишь? Фашисты же рядом… — Но самолет, сделав еще один круг над поляной, снова улетел.
Однако через несколько минут У-2 появился опять. На этот раз неожиданно пошел на снижение и пронесся над кострами, над самыми головами партизан. И ушел на восток. Больше в ту ночь он не появился.
Расстроенные неудачей партизаны потушили костры. А эсэсовцы в Ляховцах, встревоженные появлением советского самолета над Михеровским лесом, до самого рассвета освещали небо ракетами…
К утру дежурная группа партизан во главе с Козубовским возвратилась на свою временную базу.
Большая земля в ночь на 5 мая направила к партизанам не один, а два самолета.
Но летчик У-2, на котором летел радист «Вова», не смог найти «стол». А возвращаясь назад, он сбился с курса и сделал вынужденную посадку где-то в районе деревни Крушино, западнее Мозыря, к счастью, на нашей стороне фронта. По этому поводу «Вова» сообщил в Центр:
«Сигнальных костров у цели не обнаружил. Место нахождения Леонтьева не известно. Наш самолет произвел вынужденную посадку в 38 км западнее Мозыря. Прошу прислать нам горючее и пропеллер. Ваш самолет можем принять на поляне в 2 км западнее Крушино. Взлет будет возможен с грунтовой дороги. 6.5.44. „Вова“».
А Леонтьев в тот же день доложил:
«5.5.44 в 24.00 был над точкой посадки. Поляна выбрана удачно. „Вова“ на „подскок“ не вернулся. 6.5.44 повторим вылет…»
Изменчивая майская погода спутала планы разведчиков. Лазурное небо затянулось черными тучами, и на несколько дней обрушился проливной дождь. Леонтьеву со своей группой, а вместе с ними и представителю Москвы майору Савельеву ничего не оставалось делать, как коротать время в сарае близ аэродрома «подскока», на дверях которого кто-то из летчиков-остряков мелом написал: «Отель „Веселая жизнь“».