И снова утро (сборник)
Шрифт:
— Вы друзья Милады? — спросил я тогда.
— Если Милада послала вас к нам, значит, мы ее друзья.
— В городе, наверное, есть больница?
— Конечно есть.
— В таком случае не можете ли вы сказать, почему Милада отказалась, чтобы я привез ее сюда к вам, ее друзьям, или прямо в больницу?
В свою очередь старик ответил мне вопросом на мой последний вопрос:
— А как вы думаете, почему она отказалась?
Ответ, который я дал, показывал, что я несколько потерял голову из-за того, что за моей спиной стояла женщина, готовая в любую секунду выстрелить.
— Потому что боялась, что ее узнают.
— Кто?
— Жители города, которым, вероятно, есть что рассказать командованию оккупационных войск о ее поведении в то время, пока здесь были немцы.
Мне во второй раз пришло на ум это подозрение. В первый раз я его сразу же отбросил, упрекнув себя в том, что так плохо подумал о Миладе. Да и сейчас я не был очень-то уверен в правильности своих слов. Но меня выводил из себя тот факт, что за моей спиной стоит женщина с пистолетом под шалью, и я хотел им доказать и особенно убедиться самому, что мне не страшно умереть даже так по-глупому, будучи застреленным этой женщиной. Но на самом деле так и было: я не боялся. Мой страх перешел в своего рода ярость, которая подтолкнула меня на то, чтобы высказать обвинение против Милады, в которое я сам не верил.
И, понимая несправедливость своих слов, я добавил:
— Может быть, я ошибаюсь. Но тогда объясните мне, почему Милада отказалась, чтобы я привез ее сюда, к вам, или в больницу?
— Очень сожалеем, но не можем вам этого объяснить.
— Тогда, может, вы объясните мне другое?
— Если сможем…
— Вы знаете кого-нибудь по имени Георг?
Старик вздрогнул:
— А что вы знаете о Георге?
— Ничего. Абсолютно ничего не знаю. В первую ночь Милада бредила, у нее поднялась высокая температура. Тогда она и произнесла это имя.
— Только имя?
— В бреду она все время повторяла: «Георг, почему ты мне не отвечаешь? Дай я объясню тебе, Георг! Прошу тебя, дай я тебе объясню».
— А еще она что говорила?
— Ничего. Только это. Я думаю, вы знаете этого человека.
— Возможно.
— Кто он такой?
— К сожалению, мы не можем удовлетворить ваше любопытство.
— Он ее муж? — настаивал я.
— Нет, — после некоторого колебания последовал ответ.
— Может, это человек, которого она любит?
— О нет! Ни в коем случае.
Я облегченно вздохнул:
— Мне этого достаточно. Будьте здоровы.
Теперь женщина впервые заговорила, и тон ее был дружелюбным:
— Прежде чем уходить, доставьте нам удовольствие отобедать с нами. Я думаю, вы очень голодны…
— Спасибо. Я тороплюсь. Мне нужно отыскать свою часть.
Старик проводил меня. Внизу, открыв дверь, он сказал:
— Я вам дам один совет: доверяйте Миладе так же, как она доверилась вам.
С этими словами он протянул мне руку, и я пожал ее уже без всякого колебания.
Через четверть часа я явился в штаб части, занявшей город, а к вечеру отыскал свой полк. Там я узнал, что по представлению командира роты я награжден медалью «Виртути милитари» посмертно за исключительные боевые заслуги. Я рассказал все, что случилось со мной, начиная с того дня, как попал в плен, и до возвращения в роту. Абсолютно все.
Свою часть я догнал в одном из сел. Наш полк в то время находился в резерве дивизии, а через неделю мы снова были в бою. Я сражался на территории Венгрии, потом в Словакии, в Моравии. Мы остановились менее чем в ста километрах от Праги, когда гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала. Всего лишь в сотне километров от Праги!.. И все же тогда я не мог броситься туда, чтобы отыскать Миладу в доме на Гелиховой улице с садиком, где росли только красные и голубые цветы. Не говорю уже о том, что все эти последние месяцы меня не оставляла надежда, что Милада вылечилась и возвратилась домой.
Через месяц после окончания войны наша часть вернулась на родину.
— Здравствуй, Святая Пятница!
— Как я рада, сынок, что ты вернулся!.. Как я рада! А я уже думала… Знаешь, сынок, одно время мне плохие сны про тебя снились. Но теперь все, я не верю больше снам.
— Святая Пятница, в мое отсутствие мне не приходили какие-нибудь письма?
— Нет, сынок, не приходили.
— Ты хорошо знаешь, Святая Пятница? Может, приходили, когда тебя не было дома, и затерялись где-нибудь?
— Нет, сынок, ни одного письма не было тебе.
— Ни одного!
Меня охватила невыносимая горечь. Милада все же обманула меня!.. А если она умерла? При этой мысли горечь сменилась болью. Если Милада умерла, значит, я ее никогда больше не увижу. И только теперь я впервые признался себе в том, что знал давно и только притворялся, что не знаю: я любил Миладу. И именно потому, что я любил ее, я отбрасывал мысль о ее смерти. Милада жива, а если она мне не написала, то сделала это лишь для того, чтобы не питать иллюзий, которые не могли стать реальностью, пока шла война. «Но она мне напишет, — говорил я себе. — Она обязательно должна написать мне».
Так прошли годы. Все это время я ожидал ее письма, но так и не дождался. Зато мне представилась возможность поехать в Прагу. Но ведь прошло уже десять лет! Милада говорила, что у меня романтичная душа. Возможно, она была права, если я и через десять лет всей душой стремился увидеть ее.
В моем путешествии Прага была конечным пунктом маршрута, начавшегося в Словакии. Первая остановка была в Братиславе. В наше распоряжение предоставили «Татру-603», чтобы мы могли осмотреть Зволен.
Как выглядит Зволен, какие памятники в нем есть, я знаю не очень хорошо: у меня не было времени ездить по городу. Впрочем, я хотел поехать в Зволен для того, чтобы посетить центральное воинское кладбище. Когда я туда прибыл, тучи затянули небо, собирался пойти дождь.
На площади в несколько сот квадратных метров — могилы воинов. Взволнованный и печальный, прошел я меж рядов могил, чтобы прочитать имена погибших и названия мест, где они пали. Много павших… много могил…
— Сейчас пойдет дождь, — деликатно обратила мое внимание товарищ Мария, которая сопровождала меня.
— Да, да, едем! Полил дождь.
Я уехал. Дождь шел теперь вовсю, поливая могилы. Тысячи населенных пунктов, десятки городов были освобождены теми, кто сражался здесь тогда. Если не во всех, то в земле большинства из тысячи населенных пунктов лежат солдаты, имена которых даже не известны.