И среди терновника растут розы
Шрифт:
Мисс Россер чувствовала, как ей все сложнее играть роль невесты мистера Уанхард, пусть времени прошло еще незначительное количество. Ее мучила мысль о том, что она будет женой совершенно чужого ей мужчины, к которому не испытывает никакого душевного тепла. Она сокрушалась, что поддалась гордости, собственному самолюбию и жалости, дав согласие мистеру Уанхард на его предложение руки и сердца, прекрасно осознавая, что пути назад нет. Пройдет еще несколько дней, и вся Великобритания будет знать о том, что она невеста шотландского богача с огромным наследством и своим поместьем в Англии. Ее пугало, что скажет отец, если в след о том, что она выходит замуж, придет письмо о том, что помолвка расторгнута. Мистер Россер, как ей казалось, будет в ярости.
За столом к ней иногда обращались, спрашивали про Лондон и про ее семью, и не испытывая ни капли удовольствия, мисс Россер была вынуждена рассказывать про вещи, которые она хотела бы оставить при себе.
Мать мисс Россер к огромному горю девушки умерла от чахотки, когда самой девушке было почти шестнадцать, и она осталась на воспитании у своего отца со своей старшей сестрой – Блодвен Россер, которой по случайному везению сделал предложение богатый вдовец из Франции, куда она и уехала, так и не познав жестокости своего отца. Глэдис Россер осталась в Англии под строгим надзором отца, воспитываясь в самых суровых условиях, в которых могла воспитываться девушка того времени и ее статуса. И главное, что требовал мистер Россер, это чтобы его вторая дочь, так же, как и первая, удачно вышла замуж и оставила его в покое доживать свой век.
За столом послышались слова сочувствия, когда мисс Россер сказала о покойной матери.
– Моя мать тоже умерла, когда я был ребенком, – вдруг заговорил мистер Уанхард, глядя на свою невесту.
– Сколько Вам было? – тихо спросила девушка, сводя общую беседу на личную. Все присутствующие за столом сразу поняли это, начав свой разговор совершенно на другую тему.
– Мне было около десяти лет, мисс Россер, – ответила мужчина, отпивая вина из бокала, – я ее помню плохо, так как она очень долго болела и не покидала свой комнаты, и моим воспитанием занимался отец и гувернантка.
– Я сочувствую Вам, – ответила девушка, – но давайте сменим тему, я не люблю говорить о своей семье.
– Почему же? – с искренним удивлением спросил мистер Уанхард.
– Моя мать мертва, сестру я не видела с шестнадцати лет, и из всех близких у меня остался только безжалостный отец, мечтающий скорее от меня избавиться, – ответила девушка, чувствуя, как внутри у нее что-то неприятно саднит, но показывать истинных эмоций она не могла. Поэтому мисс Россер бросила в сторону мужчины небрежный взгляд, а слова свои завершила легкой усмешкой, словно всё, что она сказала, не стоит брать в серьез.
– Если это правда, мисс Россер, то обстоит всё очень печально, – тут мистер Уанхард изменился в лице, опустив взгляд с лица девушки, и, глубоко вдохнув, и, явно собирая свою силу по крупицам, продолжил, – но поверьте мне, когда мы поженимся, я никогда и никому не дам Вас в обиду!
Мисс Россер не смогла сдержать искренней улыбки от слов мистера Уанхард, заглядывая ему в глаза. Глубокие, бирюзовые, такие сияющие глаза, цвет которых девушка заметила только сейчас, ловя себя на мысли, как сильно они ей нравятся.
– Спасибо большое, мистер Уанхард, – ответила она, пытаясь собраться с силами и перестать смотреть на мужчину, в то время, когда он точно так же утонул в ее изумрудах.
– Знайте, мисс Россер, Вы всегда можете на меня положиться, – продолжил мужчина, и девушка, видя в его глазах собственное отражение, уже хотела ответить ему: «Я знаю», – но собравшись с силами заговорила:
– Я доверяю Вам, мистер Уанхард, и полагаю, что Вы будете хорошим мужем.
– Ради Вас обязательно, – ответил мужчина.
Мисс Россер не могла признаться себе, что эти бирюзовые глаза тонут в ней. Мистер Уанхард любил её, если это можно было так назвать, видя в ней несокрушимый идеал, а сама она стала замечать, что мужчина начинает вызывать в ней странный интерес. Чувству этому она сопротивлялась, убеждая себя, что мистера Уанхард она никогда не сможет полюбить. Что-то внутри неё пульсировало и мучилось, когда она замечала, что мистер Уанхард общается с кем-то другим, но стоило ему снова заглянуть в лицо мисс Россер, она испытывала странное тепло. Чувства эти её пугали, так как совершенно были ей незнакомы, потому после ужина она поспешила вновь к себе в покои, пусть оставлять мистера Уанхард было тяжело.
В стенах своих покой она не могла найти себе места, сгорая от ожидания письма от отца и желая вернуть себе независимость от мистера Уанхард. На самом деле она искала предлог выйти из своей комнаты, найти его и просто поговорить, но в ее голове никак не выкладывался благопристойный план действий. Сам мистер Уанхард в это время был в своем рабочем кабинете, перебирая письма, в который раз пересматривая счета и понимая, что совершенно не может об этом думать. В голове его все путалось, а браться за дела основательно просто не было желания, поэтому тяжело вздыхая, он просто откладывал бумаги по очереди. Он вспоминал ее лицо и задавался вопросом, чувствует ли она хоть что-то к нему или же соглашение на брак было дано из чистых корыстных планов ее отца, под давлением которого она находится. Он потирал затылок и подбородок изводя себя этими мыслями, прекрасно понимая, что она это сделала только из-за сочувствия, жалости и солидарности. Зная, как жесток мистер Уанхард-старший, она не смогла поступить иначе, спасая и его, и себя от гнева отцов.
Мысли об этом заставили мистера Уанхард окончательно потерять голову, он порывисто смял одну из бумаг и бросил в противоположную стену.
– А ведь она так и не попробовала то шампанское, – задумался он вслух, откидываясь на спинку своего кресла и поднимая глаза к белому потолку, на котором была лепнина, изображающая виноград и цветы, которые собирались к центру потолка, откуда свисала огромная позолоченная люстра, свечи в которой сейчас были потушены, так как мистер Уанхард, не смотря на сумерки, пользовался несколькими свечами на столе.
Словно чувствуя о чём думает мистер Уанхард, мисс Россер поднялась с софы, на которой отдыхала и размышляла о своем будущем, и решительно произнесла сама себе: «Шампанское».
– Я могу ошибаться, мисс, – послышался сиплый голос Сида, которого было практически не видно в темноте комнаты, – но мистер Уанхард начал Вам нравиться.
– Ты ошибаешься, – холодно ответила девушка и бросила взгляд в темный угол, откуда доносилось хрипящее дыхание слуги.
– Я знаю Вас всю Вашу жизнь, – ответил мужчина, – и жизнь я видел в целом…