И среди терновника растут розы
Шрифт:
– Я не стану женой человека, который выше меня ставит слухи завистливых соперниц! – выкрикнула мисс Россер, и мистер Уанхард уже не способный сдерживать свои эмоции скинул со стола книги и бумаги, сбил с полки над столом чернильницу и чистые листы, совершенно случайно и не отдавая себе отчет, скинув на пол зажженные свечи.
– Мистер Уанхард! – испуганно вскрикнула девушка. – Вы же сожжёте поместье!
– К чёрту поместье, к чёрту Вас! – выкрикнул мистер Уанхард, кинув свое кресло в противоположную стену, об которую оно с треском рассыпалось, повредив раму картины, а по самому рисунку расползлась трещина лака. Мисс Россер же никак не могла оторвать взгляд от огня, который как изголодавшийся бедняк, быстро
– Мистер Уанхард! – кричала девушка. – Пол горит!
Но проблема была решена быстрее, чем разрасталась. Резко в кабинете мужчины повисла тишина, после того как тот, схватив с подоконника вазу, вылил её содержимое на пол. На обгоревшем полу лежали багряно-красные, как кровь на картинах распятья, розы на длинной шипастой ножке. Мисс Россер смотрела на них, понимая, что сил в ней практически не осталось, а плакать на глазах мужчины ей совершенно не хотелось. Подхватив юбки своего платья, она выскочила из кабинета и почти бегом, спотыкаясь за подол, направилась к своим покоям, желая, как можно скорее скрыться с чужих глаз.
Открыв дверь и оказавшись в стенах своей небольшой гостиной, она увидела Сида. Он стоял у угла с колонной из белого камня, из-под чёрного капюшона было видно только его тонкие, чуть скошенные, белые губы на точно таком же белом лице. Он спрятал руки в рукава и просто стоял, ожидая возвращения хозяйки.
– А ну, иди сюда! – выкрикнула мисс Россер, широкими шагами преодолев комнату.
Она знала, что заставить мужчину говорить будет сложно, ко всему, внутри неё горела такая ярость, что маленького уродливого слугу хотелось жесточайшим образом наказать. Ее рука проскользнула под капюшон и схватила мужчину за ухо. Тот, зашипев от боли словно дикая кошка, подчинился её резкому движению.
– Рассказывай! Что за слухи ходят про меня по поместью? – и мисс Россер потянула мужчину за ухо, но тот позволил себе в ответ лишь шипение и почти неслышное сопение. – А ну, говори! Мелкий уродец! Кто вчера был в моей комнате, когда я мылась?
– Слухи про Вас рассказывают разные, мисс, – шипел Сид, выворачиваясь из рук девушки, – и почти все знает мистер Уанхард, но он никаким не верил. Его оскорбил лишь один слух, что якобы Вы влюблены в другого. Мисс, прошу, мне больно!
И мисс Россер отпустила его ухо. Словно упавший мешок мужчина отстранился от девушки и поправив свой капюшон, спрятал свои руки в рукава.
– Кто вчера был в моей комнате? – спросила девушка. – И почему ты вдруг прячешь руки?
– Мисс Вуд сказала, мисс, что мои руки похожи на куриные лапки, – ответил мужчина, – и я вчера весь вечер думал об этом, неужто я и правда так уродлив?
В этот момент мисс Россер совсем забыла про свой гнев, глядя на мужчину уже совсем по-другому.
– Не слушай её, Сид! Это она от зависти! У неё-то нет прислуг, вот она и пытается принизить тебя! – отвечала мисс Россер, понимая, какое удивительное сходство рук Сида и куриных лапок. – У тебя самые обычные руки, у всех такие!
– Нет, мисс, на свете были руки, рядом с которыми мои действительно куриные лапки, добрые и ласковые. Ваша мать никогда не наказывала меня! – с теплотой в голосе говорил мужчина.
– Мама была особенной, тут не поспоришь, – согласилась мисс Россер, – только скажи мне, кто же был в тот вечер в моей комнате?
– Мисс Миллсон, – ответил ей мужчина, – девушка, брюнетка, что все время с мисс Вуд, в зелёном платье.
– Как она попала сюда? – спросила мисс Россер.
– Сегодня утром я узнал, что она заплатила одной из служанок, и та провела её к Вам, – ответил Сид, нервно дергая свои рукава.
– Что им было нужно? – мисс Россер уже устала стоять, наклонившись к слуге, поэтому сел на софу, что стояла рядом.
– Собрать компромат, мисс, – ответил мужчина, – все они теперь знают, что Вы любите мистера Уанхард.
– Я люблю мистера Уанхард? – усмехнулась мисс Россер, не веря собственным ушам.
Боясь наказания вновь, мужчина задрожал и сделал боязливый шаг назад, не смея выглянуть из-под капюшона.
– Мисс Миллсон говорила сегодня утром с мисс Вуд, а я подслушал, что Вы, принимая ванну, думали о нем. Они сделали этот вывод по Вашей фразе: «Его глаза», которую, как заметила мисс Миллсон, Вы произнесли с теплом и чувством, – говорил мужчина.
– Что ж это за мисс Миллсон такая!? – злобно спросила саму себя мисс Россер и поднялась с софы. – Нужно решить, что сообщить отцу!
Сид был оставлен в покое, и он, прижав больное ухо к голове, остался в темном углу комнаты, наблюдая, как его хозяйка, развернув бумагу и окунув перо в чернила, думала, что написать отцу. Шапку письма в виде приветствия мисс Россер написала сразу, но все остальное она не знала, как подать.
«…Мне искренне жаль подводить Вас, отец. Я знаю, как много значил для Вас мой удачный брак, но, к сожалению, ему не суждено состояться. Мистер Уанхард убежденный в правдивости слухов, что распускают завистницы претендующие на роль его жены, не станет брать меня в законные жены. Простите меня, отец, что из-за меня страдает репутация нашего рода.» – тут она остановилась, переводя дух и бросив взгляд на слугу, который выглядел как недоношенный ребёнок, завёрнутый в чёрную тряпку. – «Я зря обманулась, считая, что мистер Уанхард понимает, что те девушки не более чем фанатично настроенные беглецы от финансовых проблем. Я проиграла, отец! Простите меня».
Письмо получилось слишком живым, и мисс Россер понимала, что эмоции в нем не понравятся её отцу, но как написать иначе, когда её всю насквозь проедают обида и разочарование, она не знала.
– Каким-то образом мне нужно оставаться сильной, – вслух произнесла мисс Россер.
Сид ничего не ответил, и девушка перечитала письмо еще раз, думая, что она может отредактировать. Но ей на это совершенно не хватало сил. Она отложила бумагу и ушла в спальню, позволяя эмоциям вылиться слезами. Растирая по лицу потекшую косметику, девушка дошла до постели и легла на неё, роняя капли своей печали на покрывало.
За окном, поддерживая ее внутреннюю печаль, шел дождь. Изредка били молнии куда-то в поле, где сегодня ничего не было видно из-за густого тумана. От роз в саду остался только куст с зелеными листьями и колючими шипами, а в роще, по которой не так давно гуляли мисс Россер и мистер Уанхард, переливаясь через корни водопадами стекали ручьи дождевой воды, размывая землю и унося с собой потоки грязи. Мистер Уанхард в это время стоял у окна своего разрушенного кабинета, потирая себе плечи. Он был расстроен, но не мог понять, чем. Что-то пожирало его изнутри, но он мог только вглядываться в туманную даль, и даже не щуриться, когда были вспышка молнии. Слова мисс Россер продолжали звучать в его голове, и он помнил ее испуганные зеленые глаза, готовые в любой момент наполниться слезами. Он перевел взгляд на прожжённый пол, и ему стало стыдно – он заставил испугаться её. Но при этом он не мог смириться с мыслью, что девушка, которой он хотел отдать всё, что имеет, на самом деле влюблена в неизвестного ему Лондонского джентльмена. Это казалось, способно свести с ума, но он не мог позволить этому произойти, поэтому оставив мысли о девушке где-то на заднем плане своего сознания, вновь сел за свой стол и взял в руки бумаги. Не успел он даже приглядеться к словам и успеть поймать смысл читаемого, как в дверь громко и резко постучали, и между косяком и приоткрытой дверью появилась смешное круглое лицо с большими розовыми щеками, над которыми со странными косами и локонами была прическа из ярких рыжих волос. Девушка улыбнулась мистеру Уанхард: