И такая судьба
Шрифт:
Впрочем, князь был хозяином хорошем, не психопат и не параноик. Выкупленных шведов он распределил по ремеслам и по здоровью и даже выставил на рынке женихов. Дело-то житейское, крепостные тоже скрепляли семьи и плодились на пользу хозяину. Обычно баре делали это ненароком, не считая желание людей. Дмитрий проводил этот процесс милосерднее, с учетом мнения, как женихов, так и невест.
Но и в этом случае, жестокосердные шведы обломили князя. Неожиданно ушлые бабенки,«проверяющие товар», стали жаловаться, что шведские парни и никак не парни, а девки и им немешкотно на них выйти замуж. Проверили, точно среди шведов
Священник, доносивший об этом, предлагал высечь эдаких блуд, но князь оказался терпимее. Пленным женского рода предложили выбор: либо работать в доме терпимости, а куда еще пойдут женщины без языка, ремесла и покровителя, либо, сменив религию, стать женой. А вот мужами у шведок становились казаки. Приказчик князя, немного робея, довел до Большого Круга. Господа казачество посмялись, но согласились. И не следующее воскресение всех шестерых шведок обвенчали с казаками. И смех, и грех!
Так и жили всю зиму, то радовались, то веселились, а то и поражались. Опытные казаки, раз было время, учили молодежь сабельной рубке, князь приказал всех казаков обязательно откормить. На Малом Круге постановили: создать бригаду, уточнив ее структуру: из двух полков (пехотных) и шквадрона (конного). С тем и выступили в весеннюю пору.
Кстати, последние зимние дни рождали не только казачью бригаду. Родился второй сын князя Дмитрия Хилкова. Тот был так рад, что приказал (вот самодур!) — пить всем, кроме мастеров, работающих на домнах. Крепостные и точно выполнили. Не только мужики, но и бабы, а также дети почувствовали вкус алкоголь, а также похмельное предчувствие обалделого органона. Барин же велел! А он такой, когда добрый, а когда… очень добрый. Скажет выпороть, а сам уснет, каты и запорют, крестясь на православный крест церкви.
Сам Дмитрий пил с казаками целую неделю, перепив всех пьяниц так, что от него все отстали. Когда он в очередной раз пощупал край стола, то уже не прочувствовал желанный стаканчик водки и дружественный толчок пьяных собутыльников. Пришлось менять горизонтальную плоскость на вертикальную. Подождав, пока голова не перестанет кружиться и не вспоминать матюги с перечнем христианских святых, он уже внимательно осмотрелся.
Кажется, он пил с ближними казаками в его большой столовой… А почему тогда это семейная спальня? Хотя стол знакомый обеденный. Он встретился с взглядом с Дашей. Ой, жена встала! А как же ее большой живот? За что же они так много и терпеливо пили?
Он так удивился, что жена звонко засмеялась, пояснила:
— Я родила уже неделю назад, отошла от родов и готова исполнять супружеские обязанности. А ты пьешь и пьешь и все население споил. Между прочим, я родила дочь Ирину, хоть вы все и пили за твоего сына Петра. По приказам барина!
Даша так ядовито засверкала глазами, что Дмитрий лишь скрипнул зубами. Потом похмельный азарт вновь его обуял и он бестолково заорал:
— Выпьем же за мою дочь Ирину, новую сиятельную княгиню — рюриковну!
Странно. но его никто не поддержал, ни громкими возгласами за столом, ни громкими стуками стаканчиков с водкой. Где все, в конце концов?
Опять помогла дражайшая супруга, лучше бы промолчала:
— А собутыльники твои уже спят которые дни подряд. Надеюсь, хоть живые, так ты их всех замучил своими пьянками!
Дмитрий, конечно, подозревал, что некоторое количество бутылок с водкой, также как и бочонков, где-то покойно лежат, дожидаются хозяев. Но он также знал характер супруги. Раз та сказала — хватит, значит, хватит, его может сдвинуть с этой позиции только сам Господь Бог, который вряд ли поддержит его в таком положении.
Даи то уж, сколько можно пить! Он выхлебал что-то из кружки на столе (не спиртное) и провалился в здоровый трезвый сон, очень полезный любому существу, а, тем более, пьяницу после стольких дней бурного возлияния.
Какое-то время население поселка приходило в себя, особенно тяжело, как это не странно, бабы. Затем мастера и рабочие начали буквально восстанавливать производство, а казаки стали готовить к новому походу, на этот раз мирному, в столицу.
Да, прошла пора спокойному, пусть и мирному зимнему времени, наступала весна с ее бурными, шебутными днями. Хотя для казаков, а, значит, и для князя Хилкова с супругою настоящие весенние дни начались с появлением парохода.
Дмитрий всю зиму, когда не пил, естественно, и не занимался заботами казаков, занимался и судном и его паровой машиной. Очень уж варварски поэксплуатировал царь Петр его осенью, просто диву давался попаданец.
Вообще, новизна правильно проявлялась в действительности, если она активно воспринималась населением. А иначе чего? Какая, скажем, разница, что картофель появился в России при Петре Великом в начале XVIII века, если массово стал употребляться населением во второй XIX столетия? А до этого государство старательно и, гм, бестолково почти два века насаждало его в России. А вот те же медные деньги стремительно вошли в повседневную жизнь уже при Петре I. Значит пора уже!
В этом отношении пароходы князя Хилкова, гм-гм, появились так удачно, что стараниями монарха и без особого сопротивления населения оказалось на водных артериях страны почти одномоментно. Пример прошлой осенью был стандартным, хотя и нежелательным. Во всяком случае, частые пересылки зимними дорогами показали занятную картину. Сначала Самодержавец начинал рьяно использовать и ломать новинку, потом, сообразив, начал ремонтировать и даже образовывать большую производственную базу. Сам, на государственных, то есть частных заводах своих близких соратниках. Тем самым, правда, влиятельный камрад создавал сильных соперников для попаданцев, но Дмитрий надеялся, что для его заводов разных типов работы хватит на еще долгое время.
Вот и его пароход при все при том зимой ремонтировался на его заводе, царь только оплатил работу и материал. И выплатил приличную премию и рабочим, и заводчику. С монархом уже все понятно. Петр Алексеевич и раньше очень любил все западные технические новинки, а теперь, когда техника массовым порядком пришла в его страну, просто сел на иглу, демонстрируя все признаки наркомана.
Интересно другое. Население, пусть не всей страны, то Санкт-Петербурга стало относиться к реформам монарха весьма положительно, что в прошлой реальности в лучшем случае, да и то условно, было очевидно в конце века. Вот это уже прямое влияние деятельности попаданца. Ай да Сашка, ай да сукин сын! (плагиат от Пушкина). Тут уже можно собой гордиться, не все водку пришел жрать в XVIII век!