И телом, и душой
Шрифт:
И он был.
Он никогда не отпустит ее. Никогда не даст ей уйти.
Признался, осмелился, открылся… Доверился ей.
Этот его шаг многое изменил между ними. Словно бы поднял их отношения на новый уровень.
Максим заявил на Лену свои права. Права не просто знакомого или друга, а права любимого человека. Он окрылил ее, он заставил ее смеяться, он вернул свет в ее глаза, тот свет, который погас, когда уехал Андрей, а она считала себя виноватой в его отъезде.
Он подарил ей целый мир. Он подарил ей себя. И она приняла этот
Любовь… Всепоглощающая, безумная, жадная, ненасытная любовь к нему.
Любовь, ставшая роковой для них обоих.
Но она осознала это слишком поздно, когда пути назад уже не было.
Когда оставалось только молить о прощении, стоя на коленях. В искупление своей вины терпеть все обиды. И продолжать его любить, беззаветно, трепетно, уничтожающе. Любить, несмотря ни на что.
Его имя впечаталось в нее ожогом, шрамом, рубцом на теле.
Максим… Максииим…
Она знала, она была уверена, что он именно тот, кого она ждала всю жизнь.
Тот, о ком рассказывала бабушка, когда рисовала в планах принца для своей внучки.
Маргарите Ивановне нравился Максим. Он был решительным, уверенным, самодостаточным. Он уважал Лену и никогда не причинял ей боли. Он не отпускал ее руки даже тогда, когда пропускал ее первой в комнату. Он гладил ее по щеке и шептал что-то на ухо, после чего ее внучка расцветала на глазах. Он словно бы невзначай касался ее руки, вызывая толпу мурашек на ее теле, от чего Лена смущалась и прятала взгляд. Он улыбался ей одной, когда думал, что этого никто не видит. Он иногда хотел скрыть свои к ней чувства, и у него это даже получалось. Но все же… это ничего не меняло.
Да, Маргарите Ивановне Максим, определенно, нравился.
Хотя как-то, всего один раз, в ее словах промелькнула тень сомнения в правильности выбора внучки. Всего один раз. Но Лена не стала уделять этому внимания. А сейчас понимала: зря не уделяла.
Слишком собственник. Сказала тогда бабушка. И если бы она прислушалась к этим словам, подумала бы над ними, поняла истинный их смысл, возможно, еще тогда, девять лет назад, все можно было изменить.
Возможно, сделай она все верно тогда, не было бы так больно сейчас.
Сейчас, анализируя все произошедшее, собирая по крупицам все факты, раскладывая по полочкам все случайности и совпадения, все слова и фразы, брошенные вскользь и невзначай, перебирая в памяти все, что с ними было, Лена понимала, что стоило ей немного, совсем чуть-чуть подумать, взвесить, отодвинуть свои чувства немного дальше, тогда… тогда, возможно, все было бы иначе.
Но тогда думало сердце, отбрасывая
Она и сейчас любила. Любила не меньше, чем раньше, хотя любовь и приносила ей боль и страдания, но после тщательного девятилетнего анализа она осознала, что сама виновата в том, что превратила зарождавшуюся любовь Максима в презрение и ненависть.
Виновата сама… И расплачивается теперь сама.
Но тогда, не слушая никого, она просто летала на крыльях от счастья. Она не находила места сомнениям. Она просто любила и считала, что любима. Для счастья ей больше ничего и не было нужно.
Максим был с ней все это время.
Они ходили вместе в кафе и в кино. Гуляли по городу, держась за руки, в дождь катались на машине, и целовались на заднем сиденье, слушая, как скользкие капли стучат в стекла и стекают вниз. Пару раз они даже прогулялись по парку. Лене все же удалось затащить его туда. На ее вопрос, почему он так не любит это место, Максим просто усмехался и просил, чтобы она не принимала все близко к сердцу. И она не принимала… Он приглашал ее в различные поездки с друзьями за город, они вместе проводили выходные. Он встречал ее из института почти каждый день, и она даже сейчас помнила завистливые взгляды подруг и знакомых, когда Максим, такой шикарный мужчина, гордо вскинув голову и распрямив плечи, пронзая пространство взглядом повелителя, выходил из машины и, нежно целуя ее в губы, обнимал за талию и сажал на переднее сиденье рядом с собой.
Он всегда был с ней. Она не могла вспомнить и дня, в котором не было его. Он незримо присутствовал с ней даже тогда, когда уезжал в командировку в Москву или за границу. Она неистово скучала по нему. Он снился ей по ночам, и она просыпалась утром с полной уверенностью в груди, что эту ночь они провели вдвоем. Он настолько крепко привязал ее к себе, настолько яростно вонзился в нее, впитываясь чернилами в кожу, проникая в кровь, забираясь в самые потаенные уголки души, отыскивая тайные ходы, что она уже и не дышала без него, лишь в нем одном находя силы для того, чтобы дышать и жить. Лишь в нем одном просматривая весь смысл своей жизни. Он стал для нее самой жизнью.
И это тоже стало роком. Роком для них обоих.
Но и это она тоже поняла намного позже. Уже тогда, когда ничего исправить было нельзя.
Как много все же значат во время сказанные слова!! Как много значат во время признанные истины.
Жаль, что и это она поняла слишком поздно.
Однажды в кафе они столкнулись с его родителями. До этого они не встречались, Максим не стремился знакомить с Лену с ними, а она, парившая в облаках счастья, не настаивала. И эта встреча в кафе стала шоком для обоих. Неожиданная. Резкая. Острая. Мгновенно перевернувшая весь рациональный Ленин мирок с ног на голову. Смутившая Лену так сильно, что она, спрятавшись за могучую спину Макса, просто стояла и, потупив взгляд, смотрела вниз. А Лидия Максимовна и Александр Игоревич как ни в чем не бывало предложили им вместе посидеть в кафе.