И телом, и душой
Шрифт:
Лена слушала, открыв рот и даже не моргая. Сердце трепыхалось в груди пойманной птичкой, грохоча в ушах, оглушая, вызывая боль в груди, в висках, резко проникая внутрь ее существа.
— Олимпиаду он, конечно же, выиграл, — проговорила Лидия Максимовна. — Разве могло быть иначе? А когда пришел к отцу с этой радостной новостью, тот сказал лишь, что он молодец, — глаза женщины засветились от слез. — Саша не смог отвезти его в Альпы, сказал, что не может оставить работу, бросить своих пациентов ради недельного отдыха за границей. Надежды Макса рухнули, рассыпалась мечта. Отец его предал, обманул. Он
Обманул. Предал…
Как и она, тогда, девять лет назад, предала и обманула?…
— Максим не мог ему этого простить, — выдавила из себя женщина.
— Не мог?… — прошептала Лена одними губами.
— Он держал обиду на отца три года, дорогая, — проговорила женщина с горечью. — Три года, ты можешь себе представить?! Не разговаривал с ним, даже словом не перекинулся, полгода! Обида, злость, ярость… — женщина подняла на девушку глаза, блестящие от слез. — И даже по прошествии трех лет, когда, казалось, уже пора забыть, остыть, понять и простить за эту ложь… — тяжело вздохнула, сглотнула. — Мы все чувствовали, что Максим так и не стал относиться к отцу, как раньше. Что-то изменилось безвозвратно.
Лена подняла на свекровь полный боли взгляд.
— И сейчас? — прошептала девушка, едва шевеля сухими губами.
Лидия Максимовна покачала головой.
— Нет, сейчас уже нет, — ответила она. — Но прошел не один год и не два, прежде чем Максим смог забыть и перешагнуть через это предательство. Понимаешь? — отставив чашку в сторону, женщина нагнулась к Лене и сжала ее холодные ладони в своих. — Максим любил отца, очень сильно любил, и тот предал его. Он оказался не готовым к подобному, чтобы близкий человек, дорогой сердцу, так поступил, — стиснула Ленину руку очень крепко. — Максим любит тебя. И тогда тоже любил. Любил очень сильно. Если бы не любил, ушел бы, забыл о том, что случилось… Он бы и не запомнил этого, если бы ты… была ему не нужна, — встретила наполненный болью и горечью взгляд невестки. — Но ты ему дорога, и твое предательство… Ему больно, понимаешь? — заглянула в самую глубину карих глаз. — Из-за того, что он в тебя верил, а ты… как и его отец, не оправдала его ожиданий.
Сердце оглушительно застучало в груди, разнося сигналы молоточками в каждую клеточку тела.
Максим ее любит…
— Он сможет меня простить? — прошептала она, запинаясь.
— Сможет, — уверенно проговорила Лидия Максимовна и прижала Лену к себе, укладываю голову девушку себе на плечо. — Он уже простил.
Девушка замотала головой.
— Нет, не простил. Не простил еще…
— Простил, дорогая, поверь мне, — уверенно проговорила свекровь, прижимая девушку к себе и укачивая ее, как ребенка.
— Тогда почему он так ведет себя?… — со слезами выговорила Лена, уткнувшись в плечо, чтобы скрыть слезы. А ведь не хотела плакать!
— Потому что его любовь к тебе очевидна лишь для нас, но не для него самого, — сказала женщина тихо. — Ему трудно любить кого-то, это единственное, в чем он не смог стать первым. А то, в чем он не может стать лидером, автоматически делает его проигравшим. А он не привык проигрывать. В этом все дело, — женщина прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями. — Ему проще отказаться от любви, чем любить.
Слишком сложно. Слишком просто. Голова раскалывается от подобных мыслей.
Когда в течение многих лет ты веришь во что-то, то когда тебя пытаются уверить в обратном, очень трудно и тяжело перешагнуть через былую веру и поверить вновь.
Дрожь пронзила стрелой, поглощая собою даже наэлектризованную боль.
Лена вздрогнула, повела плечами, из глаз потекли слезы.
— Мне стоило уйти от него, — прошептала Лена надрывно. — Я должна была его отпустить тогда, он этого хотел, — поджала губы, почувствовав на языке соленый привкус. — Нужно было уйти еще тогда.
— Нет, — покачала женщина головой. — Нет, дорогая. Он бы не позволил тебе уйти. И сейчас тоже не позволит. Это невозможно, — погладила девушку по спине, словно успокаивая, а потом прошептала, умоляя: — Дай ему… время. Еще немного времени.
— Времени? Еще?! — зашептала Лена с горечью. — А девяти лет оказалось недостаточно?!
Лидия Максимовна отстранилась и заглянула в заплаканные глаза своей невестки.
— Недостаточно. Для моего сына недостаточно, — проговорила она уверенно и, увидев боль, отразившуюся на лице девушки, снова прижала ее к себе. — Не уходи от него, он этого не переживет. Не вынесет еще одного предательства. Дай ему еще один шанс. Пожалуйста.
— Я не собиралась уходить! — воскликнула девушка удивленно, прикрыла глаза, и по щеке тут же скользнула слезинка. — Не собиралась… Но и жить так я больше не могу, — распахнула глаза, горящие болью и сожалением. — Я задыхаюсь. Я умираю. Меня словно уничтожают. Моей виной, моей ложью, моим предательством. Я просто… теряюсь, теряю саму себя. И не могу больше так жить, — взглянула на свекровь, та смотрела на нее, не отрываясь. — Для меня девять лет… это слишком много.
Молчание, повисшее в воздухе, можно было поджечь, настолько наэлектризованным стал кислород. А потом вдруг превратилось в вакуум, вынуждая вновь и вновь вдыхать спасительный кислород, но не ощущая насыщения и удовлетворения.
— Что ты собираешься делать? — проговорила Лидия Максимовна дрожащими губами.
Лена опустила глаза, тяжело вздохнула, втянув воздух через нос.
— Я встретила друга детства, — проговорила она и проследила за реакцией свекрови на это заявление, застыла с непроницаемым выражением на лице. — Он предложил мне встретиться. И я согласилась.
Пауза, а затем:
— Максим знает?
— Нет.
Нахмурилась и поджала губы.
— Ты собираешься сказать ему?
— Нет.
Лидия Максимовна выдохнула, Лена видела как эмоции, одна за другой, сменяют выражение на ее лице, она устремила взгляд в сторону и немного наклонила голову вниз.
Лена сцепила дрожащие пальцы и сжала их на коленях.
Молчание снова убивало, уничтожало, травило и парализовало.
Лена так много могла бы сказать, объяснить, заверить, но ни одного слова с языка так и не сорвалось.
Лидия Максимовна посмотрела на нее, пронзив взглядом.
— Делай так, как считаешь нужным, дорогая, — проговорила она медленно. — Я не знаю, что можно тебе посоветовать в этой ситуации. Возможно, ты и права, что согласилась на встречу. Запирать себя в четырех стенах… не стоит.