И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
Я ушёл вперёд от наряда ещё дальше. Поэтому менты вынуждены уже орать мне в спину:
– Гражданин! Стойте!
– Я не гражданин!
– без задержки ответил я, считая себя выпавшим из общества. Ну какой же я гражданин, если на выборы я не хожу (не ездить же мне в Лен. область, где я прописался в какой-то деревне!), не работаю, налогов не плачу, в поликлиниках, в том числе зубных, не лечусь. Нет, я точно не гражданин!
И тогда, после третьего моего игнорирования приказа мелецыанэров мне остановиться, они бросились догонять меня, зашли чуть вперёд меня, развернулись и дружно схватили за руки: один мент за одну руку, другой-за другую.
– Что такое?
– невозмутимо спрашиваю ментов я, захваченный ими с обеих сторон.
– Ваши документы!
– произносят они.
–
– вопрошая-недоумевая, я достаю из внутреннего кармана бушлата свой паспорт и передаю его ментам.
Они осмотрели мой документ, удостоверились в моей личности и отпустили меня без извинений за своё вмешательство в моё фланирование.
Я встречаюсь с Анатолием Холоденко. В разговоре с ним он предлагает мне устроиться на работу в Максимилиановскую больницу, расположенную недалеко от места моего обитания на Вознесенском проспекте (вспомню здесь, что в Максимилиановскую поликлинику я заходил очень часто, чтобы побриться или помыть ботинки в туалете). Устроиться дворником или санитаром. Я выражаю Анатолию скепсис относительно своего трудоустройства туда и на такую работу. Но я ему уступаю, ставя условие, что я пойду устраиваться на работу в костюме ангела (обещаю только на время снять и уложить в полиэтиленовый мешок каску и кепку с париком), а говорить за меня и обо мне пусть говорит он, Анатолий. Санитаром меня не взяли, потому что для работы на этой должности нужно заслужить доверие (в больнице были случаи, когда санитары воровали у больных вещи типа часов), а вот дворником меня согласны взять. Прямо с сего дня. То есть я могу приступить к работе после обеда. И у меня берут трудовую книжку, которая, действительно, особо своим содержанием не впечатляет: в ней отражены большие интервалы, когда я не работаю по трудовой, либо всё какие-то неквалифицированные работы. Итак, в отделе кадров больницы мне говорят, что я могу приступить к работе прямо сейчас. Но я голодный, и обедать мне не чем и не на что,-вынужден сознаться я. Тогда кадровицы (женщины в отделе кадров) дают мне пару пакетиков супа, заливаемого кипятком. Я иду к завхозу, который будет моим начальником. Он говорит, что к работе я могу приступить после обеденного перерыва, и мне на обед к двум пакетикам супа добавляет батон. Дав мне кипятка, чтобы я растворил супы в кастрюльке, которую мне дали на больничной кухне, он предлагает мне поесть во дворе больницы на скамейке. Супы были разных наименований, но я их засыпал вместе.
И вот я сижу на скамейке в больничном дворе с кастрюлькой и батоном в ангельском наряде в надетой после общения с завхозом кепке с париком и ем свой обед. Ко мне подсаживается парень приблизительно моего возраста и начинает восхищаться моим внешним видом, к чему я в общем-то привык:
– Супер! Приятного аппетита!
– Спасибо, - ответил я.
– Можно, я присяду рядом?
– Пожалуйста, - отвечаю я.
– Прикольно выглядишь!
– Я знаю.
– А чего ты здесь делаешь?
– Устроился сегодня на работу сюда.
– Кем, если не секрет?
– Дворником.
– А я друга пришёл навестить в больнице.
Я молчу и ем.
– А кто ты?
– Я - ангел! Не видно разве?
– Да нет, почему? Видно! А зовут тебя как, ангел? Меня Сергей.
– Алексей, - отвечаю я и прихлёбываю суп через край кастрюльки (ложки мне не дали).
Сергей достаёт сигареты и спрашивает меня, протягивая мне открытую пачку:
– Курить будешь, Лёха?
– Почему бы и нет!
– и я беру из протянутой мне пачки одну сигарету.
Закурили-задымили. Я курю и молчу. Он тоже. Покурив, я отхлёбываю ещё супа через край кастрюльки. Сергей нарушает молчание:
– Нет, в самом деле, ангел, ты потрясающе выглядишь! Да ещё с кастрюлей!..
Ещё не закончилось время обеденного перерыва, как мимо меня проходящий завхоз говорит мне:
– Вообще-то знаешь что? Иди-ка ты сейчас домой, и приходи на работу завтра с утра.
Я встаю со скамейки, не дохлебав супа и не доев батона, и надеваю за спину каску.
– Каска! Ты меня добиваешь ею! Ха-ха-ха!
– и отсмеявшись, Сергей добавляет: - Послушай, ангел, давай обменяемся номерами телефонов!
– ...?
– я вопросительно посмотрел на Сергея, не успев спросить "Зачем?". Сергей опередил меня:
– Повеселимся там, пива там попьём.
– А мне весело и так, и пива я сам могу попить.
– Нет, ты меня не понимаешь, ангел! Ты такой классный, ангел, что я хочу быть с тобой знаком.
– У меня нет домашнего, - говорю я ему.
– Вот мой мобильный: 8-960-VVV-VV-VV.
– А у меня нет мобильного, даю домашний: VVV-VV-VV.
Загоняя номер Сергея в память своей "Нокии", я подумал, что это несколько странно, что, когда даже у меня, бомжа, есть мобильник, не говоря про детей, у него его нет. Это в 2006-ом-то году! Даже подозрительно. Но вслух я никак не отреагировал на эту странность.
– Так, может, всё-таки по пивку, прежде чем разбежаться?-спросил Сергей.
– Нет, - отрезал я.
– Ну ладно, ангел! Если что, звони.
– Ну и ты, если что, - повторил я в духе Сергея - Пока!
– А ты куда сейчас пойдёшь? В какую сторону?
– Нет, я пойду один, куда бы я ни шёл, - ответил я, уже придумав эпатажный ход: я пойду в Александровский сад с кастрюлькой, буду из неё отхлёбывать через край суп, на вид бурду, и кормить булкой голубей. А спутников типа Сергея мне не нужно! Ведь он общением со мной будет только мешать мне эпатировать публику.
– Пока!
И я ушёл с больничного двора на улицу один. Попрошу запомнить эту мою встречу с Сергеем: она будет иметь последствия. В Александровском саду, ставя кастрюльку на песок посреди центральной дорожки, я покормил голубей булкой, разбрасывая её то слева, то справа, и голуби перебегали-перелетали слева направо и обратно. Затем я пошёл на Набережную к себе наверх. Мне хотелось спать, так как вчера я очень поздно кормился, а сегодня рано встал. Поспав, я почитал "Парфюмера". Поздно вечером опять вышел кормиться в Александровский сад и окрестности. А утром следующего дня, когда мне надо было идти на работу, я проспал. Нет, я проснулся от звука будильника-мобильника, но спросонья всё-таки умудрился здраво подумать: "Ну какой я дворник? Я не хочу быть дворником! Скоро у меня и так всё изменится. Или благодаря суду, или через поездку в Германию, или через Книгу обо мне..." И я продолжил спать. Через пару дней я сообщил Анатолию Холоденко, что его идея стать мне дворником - плохая идея, и я не вышел на работу в больницу.
Числа девятого июня я встречаюсь с профессиональным фотографом Романом Волковым, с которым я познакомился в Коневском монастыре, и он проводит настоящую фотосессию со мной, воплотившимся ангелом. Роман! Я обращаюсь к тебе. Твои фотографии нужны для второго издания моей Книги: читающий Народ должен видеть меня, ангела "Морского крота" во всей красе! Скинь мне фотографии на мой электронный почтовый ящик: alevale71@yandex.ru.
Ещё через день, числа десятого июня, мне звонит Александр Иванов. Тот, с кем я встретился в книжном магазине "Буквоед", и который навёл меня на знакомство с Анатолием Холоденко. По телефону Александр Иванов спрашивает меня, как я отнесусь к тому, чтобы меня поселить то ли в санаторий, то ли в дом отдыха, или в пансионат какой-то, устроив меня на должность опять-таки дворника - и там у меня будет готовая еда и свободное время, чтобы я писал свою Книгу - лишь бы писал и не тратил время зря. Я дал согласие, потому что Книгу, действительно, надо было писать.
Зная, что ко мне скоро приедет НТВ снимать про меня телепередачу, я сходил на своё последнее место работы - в ресторан на Невском к шеф-повару Андрею, первым высоко оценившему мой костюм "Морского крота". Я объяснил ему, что мне для телесъёмок нужна бутылка из-под дорогого алкоголя, чтобы она смотрелась в кадре ярким пятном на фоне моего в общем-то тёмного наряда. Так вот, хохотун-Андрей принёс мне не пустую бутылку из-под дорогого алкоголя, а почти полную: ядовито зелёного мятного голландского ликёра. я и мечтать не мог о лучшем подарке от Андрея.