И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
В концерте объявили антракт. Мы с Еленой Петровной вышли куда-то покурить, по-моему, даже на улицу. Она повторяет свою просьбу вручить Ей наконец открытку. Я против, говорю: "Успею".
И вот началось второе отделение концерта. Минут через 10 после его начала я тихо протягиваю Ей открытку и оборачиваюсь лицом на сцену. Она начинает читать. Я поворачиваюсь лицом к Ней и вижу, как у Неё по мере прочтения открытки меняется выражение лица. А рояль на сцене продолжает играть Рахманинова. А Её глаза всё лезут на лоб, расширяясь и становясь квадратными. А я смотрю на Неё, читающую. И вот Она дочитала. И обращает на меня свой взгляд. Описать словами который мне очень трудно. Как и выражение всего лица. Тут и недоумение, и гнев, и принятие написанного. Да, Она приняла написанное. А не встала посреди музыкальной игры и не вышла из зала. Не дав мне пощёчины. Она продолжила слушать концерт, повернувшись лицом к сцене с роялем, с какой-то иногда проскальзывающей улыбкой. Но иногда поворачивала голову в мою сторону,
Вот и окончился концерт. Скандала по его окончании не последовало. Женщина, которую я молча вожделел (молчал, потому что всё было сказано в открытке), на словах никак не комментировала моё послание, как будто я ничего такого и не писал Ей. Я предложил Ей проводить Её до дома. Был десятый час вечера. Погода стояла хорошая, и было тепло. Она согласилась. И до дома Она предложила идти пешком, благо дорога была красивой. На Петроградскую сторону через Неву. Для меня это был знак, что меня Женщина не отвергает, а принимает. Принимает после прочтения моей открытки! Значит, мои дела идут хорошо. В смысле: прогресс моих отношений с Ней приближает меня к Её душе и телу с бешеной скоростью. Мы идём медленно, болтая по дороге или молча. О чём мы говорили и молчали, я сейчас не помню. Елена Петровна потребляла пиво, купленное мной, не меньше меня. Она позволила платить за Неё. Это ведь мелочь - стоимость пива, но оплата его мной была для меня символична: это для меня означало, что Женщина снимает существующие барьеры между посторонними людьми, и таким образом вводит меня в свой узкий круг. И я становлюсь ещё ближе к Её душе и телу. И какая у Неё душа, мне уже было видно с близкого расстояния после общения с Ней накоротке. Какая же у Неё душа! Как же мне хочется устроить танец наших с Ней душ! На Первой линии Васильевского острова Елена Петровна предложила присесть посидеть. Мы зашли в первый же двор налево (в доме напротив церкви святой Екатерины) и нашли детскую площадку со скамейками. Естественно, что в тёмные 11 часов вечера площадка была пуста. С одобрения Женщины я отправился за выпивкой. Мне пришлось возвращаться на Средний проспект за пивом себе и чем-то слабоалкогольным Ей. В том, что я сегодня ночью останусь с Женщиной у Неё дома, я не был уверен (я по-прежнему об этом только мечтаю, не говоря Ей об этом). Поэтому мне, в принципе, пора задумываться о возвращении в гараж на метро, пока оно работает. Но я для себя решил, что мне следует забыть о времени, лишь бы концовка сегодняшнего свидания была хороша, а не смазана моей ретирадой в гараж. Пешком пойду на Академку, - так я для себя решил. И я был настроен на эту дальнюю дорогу в ночи через весь город больше, чем на танец наших душ и сплетение наших тел. Я ещё не был уверен в таком счастливом конце сегодняшнего моего свидания с Женщиной как то, чего я от Неё хочу, и что выразил как своё страстное желание в своей открытке Ей. Мы сидим в небольшом дворе на детской площадке. Кругом в домах горят окна. Мы пьём. Курим. Я свой "Беломор". Она свой "Winston". Тихо разговаривая или молча. Нам хорошо. Спешить идти домой дальше нам не хочется. Ведь коли мы сейчас встанем со скамейки, то непременно так и дойдём через какие-нибудь полчаса до Её дома, и придётся нам расстаться. А мне этого не хочется. Ей, по-моему, тоже. Потому что наши отношения продвинулись настолько, что непременно требуют совершения очередного шага. Именно требуют, а мы сидим и говорим о чём-то постороннем или молчим. Но теперь я точно знаю, о чём молчу я, и догадываюсь, о чём молчит Она. О Любви. Между нами. Я чувствую, что Женщина молчит о том же самом, что и я. Но я для себя решил, что далее без сигнала с Её стороны я не приближусь к Ней. В переносном смысле не приближусь, потому что в прямом мы сидели рядом. Но не вплотную. А на минимальной дистанции. И вот Елена Петровна прерывает молчание.
– Вы словно ангел...
– замечает Она.
А ведь я действительно вёл себя очень скромно, не напирая и не давая повода ответить мне отказом, ведь после написанного в открытке за всё время этой вечерней прогулки я не намекал типа: "Ну как Вам моя открытка? Что скажете?" Как будто её и не было, моей открытки. Но она была, была! Ни словом не провоцировал отказ, ни каким-либо дерзким поступком. Я просто провожал Женщину до дома. Так что сравнение меня с бесполым ангелом нисколько меня не удивило.
Проходит ещё какое-то время, и Она спрашивает меня о том, как же я доберусь до своего дома, на что я Ей отвечаю, что это моё дело. И ещё проходит какое-то время, и паузу в разговоре прерывает Её восклицание:
– Ах, как хочется влюбиться!
А в кого?, - думаю я, - ведь вокруг нас никого нет, следовательно, Ей сейчас возможно это сделать только в меня. Влюбиться в меня. В этакого ангела.
Я понял, что это сравнение меня с ангелом с последующим восклицанием про Её желание влюбиться и есть следующий долгожданный (долго ожидаемый нами обоими) шаг к нашему сближению. И вот теперь только после него я осмелился сесть к ней вплотную. Я пододвинулся к Ней и тут же засунул свои замёрзшие холодные руки Ей под джемпер, чтобы согреть их. Дело в том, что ночь наступала, и стало уже холодно. Куртки на нас с Женщиной были расстегнуты весь тёплый вечер, и сейчас мне пригодилась расстёгнутость Её куртки. И моим холодным рукам стало так хорошо под Её тёплыми подмышками. Она не сопротивлялась. И мои руки, ещё не согретые, пошли шарить дальше по Её спине, прямо по коже, то есть можно сказать, что я Её обнял. Она продолжила непротивление мне. Я продолжил нежить Её спину и свою душу до полного согрева моих рук. А на грудь руками я не переходил, как бы мне не хотелось этого. Я знал, что Она ждёт этого, но я как бы ставил в Её мозгу многоточие, означающее, что должно последовать продолжение моих нежностей, но не здесь, не во дворе посреди светящихся в ночи ярким светом окружающих нас окон. Ответом на моё многоточие руками последовало Её предложение:
– А давайте пойдём к Вам!
Куда ко мне? В гараж, что ли? Ведь Женщина хочет уютного укромного места для продолжения начатого...
– Нет, это невозможно, - отвечаю я.
– Ко мне тоже нельзя, - со вздохом сожаления заявляет Она.
– Так что всё-таки придётся к Вам.
– Нет, нет, нет!
– Что же за причина у Вас, что вы отвечаете "Нет"?
– Не хочу говорить, но поверьте, она существенная.
– Ну скажите, какая?
– Не могу, позвольте сохранить её в тайне, - продолжаю отпираться я, не желая выдать тайну своего места жительства в гараже.
– Вот смотрите, какая у меня существенная причина, по которой у меня нельзя. У меня в квартире гостит взрослая племянница, студентка. Она спит в соседней комнате... А у Вас?
– Поверьте, моя причина посущественней, но я не хочу её раскрывать, - с грустью произнёс я. С грустью, потому что возникла преграда в лице Её племянницы-студентки для торжества сил природы - сил взаимного притяжения и соединения мужского и женского начал.
– Нет, просто так не поверю. Я рассказала Вам свою причину и хочу узнать Вашу. Я ведь должна Вам доверять, иначе нельзя, а как я смогу это сделать, если Вы скрываете от меня Вашу причину?! Поэтому говорите, иначе у нас ничего не получится. Ни сегодня, ни вообще когда-либо. Я так не смогу. И мы расстанемся. Говорите, ну же!
И мне пришлось рассказать всю свою историю очень издалека о том, как я намеревался и намереваюсь до сих пор уехать на учёбу в Германию, и о том, как в результате своего намерения уехать я оказался без денег в гараже. Времени у нас было много, поэтому я рассказывал достаточно подробно. И правдоподобно. И Она поверила мне.
– Да уж, действительно, к Вам нельзя! Причина так причина!.. Хорошо! Тогда мы пойдём ко мне, - не долго думая приняла Женщина решение.
– Только надо будет быть потише, чтобы не разбудить племянницу.
Желание быть со мной пересилило в Женщине боязнь кривотолков со стороны Её племянницы-студентки. И мы встали и через двадцать минут дошли до Её дома на Малом проспекте Петроградской стороны. Елена Петровна открывает дверь своей квартиры. Но о том, что и как последовало дальше, я писать не буду. Это тайна. Моя и Елены Петровны. Укажу лишь, что мной обнаружилось, что Она живёт в двух комнатах малолюдной четырёхкомнатной коммунальной квартиры. И у Неё есть кошка. А Её сына в квартире не было. Оказалось, что он постоянно с Матерью не живёт, а навещает Её по выходным, живя у отца и бабушки по отцу в их отдельной трёхкомнатной квартире в другом районе города. Но не потому, что Она плохая мать, а просто из-за лучших жилищных условий у отца, с которым Она официально брак не заключала. Нет, Она, как Она меня уверяет, очень хорошая мать. Но вот такая у Неё житейская ситуация вот уже несколько лет с тех пор, как Она разошлась с отцом ребёнка. Так что пятнадцатилетнего сына в квартире не оказалось. Отмечу здесь, что Ей самой оказалось 42 года, правда, я не помню, в эту ли первую нашу совместную ночь Она открыла мне свой возраст.
Если про меня можно сказать, что я в Неё влюбился с первого взгляда ещё на выставке в Манеже, то есть до Её постели, то про Неё я смею утверждать, что Она осуществила своё желание влюбиться в меня лишь после одной-полторы-двух совместно проведённых ночей. Я ведь сразу Ей ночью сказал, что я Её люблю-мне было это ясно, - Ей же потребовалось какое-то время для расцвета в Её душе этого чувства ко мне - Любви. И для ответственного признания мне в ней. Я был на седьмом небе от счастья, что нашлась и моя недостающая половинка. И я стал свободные от дежурства в гараже дни и ночи проводить у Неё.
Это не осталось незамеченным начальником гаража Зайцевым. Он мне:
– Ну-ка говори, где ты стал пропадать, с кем связался?!
Мне не хотелось рассказывать ему про появившуюся у меня Елену Петровну:
– Какая разница! Это не важно.
– В том-то и дело, что важно. Я тебе доверять должен, ведь я тебе вверяю кучу машин. Вдруг ты связался с какими-либо проходимцами, и они тебя надоумят на что-либо нехорошее для гаража?!
– Да нет. Просто у меня появилась Женщина.
Я думал, что такого моего ответа будет достаточно. Но плохо я ещё знал Александра Семёновича Зайцева!