И тут случилась война
Шрифт:
Матрона расхохоталась в полголоса.
– До свадьбы ни-ни, – повела она указательным пальцем перед лицом Фёдора и тут же добавила: – Ладно, Федь, шучу я. Я же не из камня и тоже хочу быть с тобой. Не дрейфь, как ты говоришь, найдем время.
Она поцеловала Фёдора в кончик носа, пристукнула каблучками, вырвалась из цепких объятий и удалилась в общежитие.
Конец июля и весь август Матрона и Федор провели в заботах о будущей свадьбе. Периодически они находили время побыть вдвоем, и, естественно, их отношения и любовь крепли. По просьбе Матроны Сашка стал свидетелем на свадьбе со стороны жениха, а Лида – со стороны невесты. Их отношения начали развиваться не менее стремительно, нежели Матронины с Федором. В начале осени сыграли-таки свадьбу. Был погожий осенний денек, столы выставили прямо во дворе Фединого дома. Со стороны Матроны гостей было немного, все ее подруги по общежитию, несколько подруг по работе, начальник отдела кадров, и все. А со стороны Федора присутствовала вся его этническая родня и также многочисленные друзья. Подарков надарили много, что для начинающей свой путь молодой семьи явилось хорошим подспорьем в будущем. Празднование длилось до пяти утра следующего дня, но молодожены удалились ранее. Их на милицейской «Волге» отвез в общежитие двоюродный брат Федора, который работал
Немецко-фашистские захватчики начали активно наступать. На Орловщине в первые дни войны началась мобилизация. Все предприятия были переведены на круглосуточный режим работы. В июне случился первый вражеский налёт. Линия фронта стала неумолимо приближаться к городу, все предприятия подлежали немедленному демонтажу и передислокации в тыл. Завод Медведева не стал исключением. Семья готовилась к отбытию в восточные области страны. Отца
Фёдора с первых же дней призвали на фронт. Фёдор и сам несколько раз ходил в военный комиссариат и добивался своей отправки. Но постоянно получал отказ по семейным обстоятельствам. Комиссар так и говорил: «Вижу, что ты, Фёдор, рвешься на фронт, и даже приветствую твое рвение, но коль нарожали вы с Матроной детишек, то их тоже должен кто-то вырастить, и кто, если не вы, если не ты, их отец и родитель». И когда осенью случились первые бои на окраине Орла, Фёдор, не раздумывая, собрал все свои пожитки на подводу, одолженную у заводского хозяйства, погрузил туда свою семью и направился в Медведевский лес.
Фёдор ещё с раннего детства отличался решимостью и сообразительностью. Он был рождён в семье этнических греков, переселенных в XVII–XVIII веках в Приазовье. По тогдашнему указу Екатерины II в 1779 году был в этом районе образован греческий округ, состоящий из 24 поселений, жители которого освобождались на десять лет от всех повинностей. Далёкие предки Фёдора, прибывшие в эти места, были мельниками, но впоследствии сельский быт и разрастание самой семьи расширили сферу деятельности глав семейств. Женщины традиционно занимались детьми, приготовлением пищи и домом, а мужчины работой и обеспечением семьи. Отец Фёдора после окончания школы милиции получил направление в Орел. По прибытии на службу государство его обеспечило служебным жильём. Это была квартира в двухэтажном бывшем бараке, переоборудованном для проживания, с отдельным входом и собственной придомовой территорией, где разместился небольшой курятник, в котором отец выращивал кур и кроликов, собачья будка, а также сарай для угля, которым топили печь для приготовления пищи и обогрева зимой. Здесь родился Фёдор, через три года родилась средняя сестра, а ещё через два – младшая. До четырнадцати лет Фёдор ничем особым не выделялся среди сверстников. В школе учился так себе, по некоторым дисциплинам даже приходилось нанимать репетиторов, дабы совсем не отстать от одноклассников. Но в четырнадцать он неожиданно для всех окреп, в его фигуре появилась спортивная стать, широкие от природы плечи, развитая мускулатура и огромные кулачищи привели его в секцию бокса, где он день за днём проявлял недюжинные способности волевого и перспективного спортсмена. Его природный физический талант помог достичь небывалых успехов в спорте за короткий срок. Так, с начала занятий и по прошествии трёх месяцев Фёдор, выступая на районных соревнованиях, победил сразу трёх соперников – титулованных и имеющих спортивные регалии. А уже через полгода он уверенно защитил титул чемпиона местных боксерских клубов. Дальше – только больше, Фёдор понял, что в его руках инструмент, которым он может не только защищаться, но и приводить в восторг местную шпану и одноклассниц. За год он заработал непререкаемый авторитет среди уличного хулиганья и заслужил пристальное внимание сверстниц из школы. Но его это не интересовало, Фёдор с каждым днем наращивал свой спортивный уровень и готовился к городским, областным и всесоюзным соревнованиям. Каждый его успех на ринге, безусловно, радовал отца и младших сестёр, но вызывал недовольство матери. Она, как и все мамы, считала этот спорт для своего ребёнка опасным и безжалостным.
– Спорт, сынок, должен приносить удовольствие всем, а в вашем мордобое один страдает, его родные страдают, и только победитель – нет, хотя и ему для своей победы тоже надо пройти через страдания. Что же это за спорт? Другое дело – бег, прыжки или шахматы, там только переживания, – говаривала она сыну.
– Мам, но не всем же быть шахматистами, для этого голова нужна, как Дом Советов, а мне не под силу эти многоходовки, зато бокс, мам, это моё, – отвечал Федор.
Был один случай. Пошли они как-то с мамой на рынок, она взяла его помочь сумки донести. И, лавируя среди рядов, вдруг малолетний вор, возраста Федора, выхватил у неё сумку и бросился наутёк. Женщина машинально бросилась вдогонку за ним, и Фёдор соответственно тоже. Пробежав несколько метров, воришка неожиданно для себя оказался на заднем дворе рынка, откуда совсем не было выхода. Возможно, свою смелость Федор унаследовал от мамы, женщина, не испугавшись преступника и загнав его в угол, решительно двинулись на него. Малолетний негодяй стал ругаться и огрызаться на неё, словно загнанный пес, который лает на своих преследователей. Он выбросил в сторону сумку, но к этому времени подоспел Фёдор, сгруппировавшись и не раздумывая, он нанес сокрушительный удар в подбородок. Зубы вора клацнули, будто стальные засовы, и, издав
– Теперь ты понимаешь, что такое бокс?
– Сынок, а дышит парень-то этот, не зашиб ты его?
– Дышит, чё с ним будет, я же так, не сильно приложился.
В этот момент, распластавшийся на земле хулиган приподнял голову, из опухшей губы его сочилась кровь.
– Вона, гляди, мам, он ещё и голову держит. А ну, лежать, гад! – Фёдор сделал устрашающий жест из комбинации кулаков. Преступник съежился от страха.
– Будя тебе, Федь, пойдем домой, не заладилось сегодня с рынком, – позвала его мать.
По дороге к дому она попросила Фёдора не говорить отцу о происшествии. Он был строгий и крайне раздражительный, сказывалась профессиональная деятельность, и после пережитого собственного стресса женщина совсем не хотела подвергать мужа психическим переживаниям.
Достигнув шестнадцатилетнего возраста и значимых успехов в спорте, Фёдор решил уйти из школы на завод. Семь классов он кое-как окончил, но вот учиться дальше не желал. Оно и понятно, к наукам он был неохочий, да и спорт занимал все его свободное время. Отгуляв лето, Федор устроился в механический цех подмастерьем и стал трудиться. Днём работа, вечером тренировки. По выходным тренировки, по праздникам тренировки, каждый день, каждую свободную минуту. Даже в цеху Фёдор смастерил из кожи и опилок грушу и повесил её возле курилки. И когда мужики устраивали перекур, он неистово лупил грушу.
– Ты, Федька, не иначе как железным стать хошь? – говаривали курильщики.
– Я вашу махорку не признаю, она мне нелюба, и железным стать не смогу, вона на мне кожа, – серьёзно отвечал Фёдор.
На заводе он очень быстро снискал к себе уважение у старших. Работу свою выполнял добросовестно, от дополнительной не отказывался, природный ум, воля и хватка позволили ему за короткий срок овладеть всеми премудростями профессии, и уже к девятнадцати годкам он получил должность мастера цеха. Только с боксом пришлось распрощаться. И не по собственной воле, а по настоянию врачей. Как только ему исполнилось восемнадцать, тренер решил подготовить Фёдора к всесоюзному турниру среди взрослой категории. И в одном из спаррингов, отрабатывая защиту от боковых ударов, Фёдор пропустил один из таких ударов. Тренер готовил парня серьёзно, и силу свою не рассчитывал, удар пришёлся строго в челюсть, Федор попал в тяжелый нокаут и в момент падения ударился головой о табурет, стоявший в углу ринга. Мало того что получил сотрясение мозга, так ещё и рассечение затылочной части. Врачи настоятельно рекомендовали забыть про спорт на полгода минимум, а отец, не без помощи матери, строго наказал завязать со столь опасным занятием. И, по прошествии полугодичной вынужденной дисквалификации, Фёдор понял, что ему уже не догнать упущенного мастерства. А периодические головные боли не позволяли ему полноценно вернуться в спорт. Время от времени он приходил в зал поколотить грушу, но без особого рвения, которое присутствовало ранее. По утрам перед работой совершал пробежки, в курилке продолжал бить по своей самодельной груше, но даже мужики заметили в нем перемены. Не было прежней молодецкой злости, так необходимой для победы. Все реже он посещал вечерние тренировки. И, чтобы занять высвободившиеся вечера, Фёдор поступил в вечернюю школу. Как и прежде, учеба давалась ему с трудом, но приобретенные за годы тренировок упорство и воля к победе приносили свои плоды успеха, и через два года у него уже был полноценный аттестат зрелости. Дальше – больше. На производстве Федор вступил в ряды Коммунистической партии и начал стремительно подниматься по служебной лестнице. Окончил Институт Маркса и Энгельса, был избран в профком завода, где возглавил сектор профессионально-технического воспитания молодежи. Будучи совсем еще молодым человеком, он делал головокружительную карьеру, этого не могли не замечать лучшие комсомолки и передовицы производства. Он вдруг заметил, что противоположный пол интересуется им. Это выглядело по-разному, но всегда предсказуемо. Иногда в заводской столовой на обеде к нему за стол могла подсесть девушка, а более решительные особы женского пола приглашали его на танцы в парк. Федор никогда не отказывался от предложения посетить танцы. Случалось, что две, а то и три одновременно девушки назначали ему встречу в городском саду. И он со всеми появлялся на танцплощадке. Шпана ему бесконечно завидовала и даже подражала. Причем во всем – в походке, в прическе и даже в одежде. Однажды мама Федора из старых штанов отца пошила для него брюки, она иногда перешивала старые вещи, был у нее такой дар. Брюки получились достаточно широкими в штанинах и походили на трубы. И после посещения Федором в них городского сада все завистники и пересмешники пошили себе подобные. Так в городе стал проявляться свой стиль. Но ни девушки, ни танцы так не увлекали молодого парня, как работа и карьера. Он жаждал своей работы, он был в нее влюблен. Федор не пропускал ни одного мероприятия, будь то субботник, или вечёрка. Все заводские собрания, проходившие по партийной линии, не обходились без его выступления с трибуны. Он искренне верил в светлое будущее своей страны, в свое будущее и будущее своей семьи, ставшей в два раза больше после его женитьбы на Матроне и рождения детей, и старался всеми силами приблизить это будущее. И тут случилась война.
Федор, умело управляя подводой, въехал в лес. Он знал здесь только одно место, где можно было остановиться на время. Это охотничий дом, выстроенный еще после Первой мировой охотниками. До него подвода могла не доехать, дождь размыл дорогу. Но Федор не позволял себе таких мыслей, ему, во что бы то ни стало нужно было думать о хорошем. И хотя подвода то и дело грузла в выбоинах, его полудохлая кобыла умудрялась все же ее вытащить из ямы и продолжать движение. Через некоторое время Федор завидел охотничий дом.
– Вона, вишь, Матрона, очертания дома, туды мы и путь держим, – прошептал Федор.
– Вижу, Федь, вижу, и сдается мне, мы не одни такие умные с тобой, погляди на трубу.
Федор взглянул на трубу дома, из нее шел еле заметный дымок.
– Ничего, Матрон, выбора у нас нет и назад дороги – тож. Ночь нам надо где-то спать, вон, гляди, у нас детей воз и маленькая тележка, – улыбаясь, пошутил Федор.
– Я уж попривыкла, Федя. Знаю, что с тобой и горы свернуть можна, – ответила Матрона.
Они, добрались до дома, Федор приказал Матроне оставаться в подводе, а сам пошел в дом. У порога остановился, прислонил ухо к двери, прислушался и громко постучал. Внутри залаял пёс. Дверь отворилась, и в дверном проёме, держа керосиновую лампу в руках, появился мужчина.
– Ты кто таков? – грозно спросил обитатель охотничьего дома. Это был высокий крепкий мужчина, лет около сорока, с округлой бородой.
– Федор я. Сын Андреаса из Орла, – ответил Федор.
– Андреаса, говоришь? Того, что в ментуре работает? И чё тебе надо, Федор? – переспросил незнакомец.