И в аду есть ад
Шрифт:
Стараясь скрыть ликование в душе, Фрэнк кивнул. Мужчина вытащил из шкафчика пачку сигарет, подал Фрэнку и спросил:
— Кстати, Форден, ты только в судовых механизмах разбираешься? Или, скажем, машину починить сможешь? Легковую?
— Смогу, — ответил Фрэнк коротко.
— А ты где этому учился?
— Массачусетский технологический университет закончил. Инженер-конструктор, — объяснил Фрэнк спокойно. — В молодости автомехаником работал. Автомашины чинил.
Мужчина бросил на него удивлённый взгляд, почесал в затылке и поинтересовался:
— Правда? Ты, значит, из рабочих? Как же тебя угораздило эксплуататором заделаться? Если сам знаешь, как это? Ну ладно, иди, — добавил он сухо.
Судьба, наконец, подарила шанс выбраться из этого проклятого места, чем Фрэнк ни могу не порадоваться. На следующий день его действительно отпустили «погулять» в парк. Через транспортную систему города — батисферы, он добрался до места, представлявшего собой огромную оранжерею. Оказавшись в парке, Фрэнк, наконец, смог вдохнуть полной грудью свежего воздуха, наполненного ароматов цветов, травы и чистой, родниковой воды, бежавшей в импровизированных каналах, которые пронизывали парк, как капиллярная система.
Весело щебетали птицы, с цветка на цветок перелетали, жужжа, шмели, пчелы, стрекозы трещали прозрачными крылышками. Сквозь крышу из толстого стекла на металлическом каркасе проникало не очень много света, но деревья, цветы и кустарники на удивление цвели буйным цветом. Погуляв по тенистым аллеям, Фрэнк увидел маленький бар и решил выпить виски, вкус которого уже стал забывать.
В маленьком помещении находилась стойка и несколько столиков с кубическими ящиками, обитыми кожей. Заказав стаканчик, Фрэнк опустился на один из импровизированных стульев, около иллюминатора, и начал разглядывать панораму этого необычного города, раскинувшегося перед его глазами. Посетители входили и выходили, Фрэнк не обращал на них внимания. Допив виски, он с сожалением встал и направился к выходу. Дверь бара поднялась, вошла худенькая, хрупкая женщина в коричневом, старомодном платье, с тёмными, волнистыми волосами, уложенных в аккуратную причёску, и в очках, оправа которых напоминала крылья бабочки. Фрэнк замер, ощутив, как у него в груди начинает подниматься немыслимая радость. Не сдержавшись, бросился к ней и воскликнул:
— Берта? Ты жива? Как я рад!
Женщина одарила его недоуменным взглядом, и пробормотала:
— Что вам надо, мистер? Я вас не знаю.
— Я — Фрэнк. Фрэнк Фолкленд, — тихо, но внятно сказал Фрэнк.
Она оглядела его с ног до головы, и на лице отразилась презрительная жалость. Хотела пройти мимо, но вдруг пристально взглянула на него, нахмурилась, и прошептала, чуть запинаясь:
— Фрэнк, это действительно ты? Боже, что они с тобой сделали?! — воскликнула она с нескрываемым ужасом.
Ничего удивительного, что Берта испугалась. За короткое время он превратился в седого, беззубого старика, с обескровленными губами, и огромными, распухшими руками в незаживающих порезах и шрамах. Берта, схватив его за рукав, потащила к свету маленькой люстры, чтобы получше рассмотреть. Потом прижалась к нему и прошептала:
— Господи, ты все-таки жив!
Они отошли к столику, стоявшему в самом углу, и Берта спросила:
— Как ты здесь оказался?
— Как я оказался в этом подводном аду или надводном? — утончил Фрэнк с печальной усмешкой.
— Расскажи все по порядку. Как тебе удалось выжить в том страшном пожаре? — нетерпеливо проговорила она.
— Какая-то сила вынесла меня из города перед взрывом. Я решил вернуться, но смог это сделать совсем недавно. Хотел найти Ирэн, вас. Берта, а как Роджер, Док?
Берта отвела глаза и пробормотала:
— Их всех повесили.
— А как тебе удалось выжить?
— Мне пришлось заплатить большую цену. Очень большую, — ответила Берта печально. — Условием моего освобождения было восстановление камер жизни. Я перестроила их на других людей. И начала вновь создавать непобедимых мутантов. Теперь для Уолта. Но потом я сбежала. Сюда.
— Как все попали под раздачу? Почему вас сочли сообщниками этого самозванца? — раздражённо бросил Фрэнк.
— Когда начался пожар, все спаслись через порталы. Кроме тебя. Но мы попали в руки шайки Монди. Это они подожгли наш штаб. Держали нас в заложниках. А когда полиция накрыла всю шайку, всех приговорили к смертной казни. Без разбору. Люди были слишком разозлены тем хаосом, в который погрузился город. Удалось спастись только Эстелле, Ирэн и мне.
— Я уже виделся с Ирэн, — с горечью сказал Фрэнк. — С ней что-то сделали, и она ничего не помнит, ни обо мне, ни о том, как была великолепной оперной певицей.
— Фрэнк, а что сделали с тобой? — перебила она его, с нескрываемой жалостью взглянув на развалину, которой стал за короткое время цветущий, молодой мужчина. — Хочешь, я дам тебе сыворотку?
— Не надо. Это вызовет подозрение у моих нынешних хозяев. Если я смогу отсюда сбежать, вылечусь сам. Берта, мне неловко тебя просить. Но ты единственная надежда на спасение, — смущённо сказал он.
— Это очень просто, Фрэнк. Сейчас мы пойдём в мою лабораторию, я дам тебе одежду, документы, и ты сможешь через батисферы вернуться в надводную часть.
— Нет, — печально покачав головой, проронил Фрэнк. — Я хочу вытащить и ребят. Их тоже похитили. Эти мерзавцы над ними издеваются.
— Ты как всегда, всех пытаешься спасти, — с печальной улыбкой произнесла она. — Хорошо, чем я могу тебе помочь? — спросила Берта.
— Мне нужна схема этой местности, оружие и устройство для создания порталов.
— Я тебе все сейчас принесу.
— Нет, мне уже нужно возвращаться назад. Взять ничего не смогу с собой. В следующий раз. Не знаю, когда это будет. Все зависит от моего хорошего поведения, — с горечью проронил Фрэнк. — И милости моих нынешних хозяев.
— Хорошо, — проговорила Берта, сжав его руку. — Я все достану. И когда ты сможешь попасть в город, свяжись со мной по телефону. Я тут же приду. Запомни номер.
Даже унизительный ритуал, последующий за возвращением Фрэнка в унылую тюрьму, не испортил его великолепного настроения. Его загнали в маленькую комнатушку, приказали раздеться, и двое в белых халатах осмотрели его. Одной из них была женщина в очках в огромной, уродливой, чёрной оправе. Она грубо, бесцеремонно залезала в интимные места, обращаясь с ним, как с племенным жеребцом. Удовлетворившись осмотром, произнесла: