И в аду есть герои
Шрифт:
– Я думаю, она прервется навсегда.
– А шкура? Шкура сохранится?
Комиссар несколько озадаченно кивнул:
– Наверняка.
– Так вы позволите мне лично заняться Ктулху? – скромно спросил Кортес.
– Вы серьезно думаете, что погонщик рабов будет терпеливо дожидаться, пока вы распилите ему шкуру?
– Я надеялся, что вы будете его отвлекать.
– В таком случае, я бы хотел…
– Комиссар! – В наушнике нава послышался голос Тамира. – Доминга считает, что через четыре минуты на территорию фабрики будет создан портал из Зеленого Дома.
Спорить со своим предсказателем Сантьяга не стал:
– Тамир, мы немедленно выдвигаемся на объект.
– Мы? – удивленно переспросил «ласвегас».
– Со мной идет Кортес. Будете вести нас обоих.
– Как ваши успехи, Геннадий Прокопьевич?
Пьющий кофе Монастырев едва не поперхнулся, удивленно вытаращившись на Пукоса. Когда он пришел в комнату отдыха, Адольфус уже сидел на мягком диване, неподвижно разглядывая зажатую в кулаке малюсенькую трубочку мобильного телефона, у правого бедра здоровяка, прямо на кожаной обивке, лежал короткий автомат. Монастырев сдержанно поздоровался, не дождался ответа, налил себе кофе и минут пять спокойно пил, выбрав кресло подальше от Пукоса. Кроме них, в помещении, предназначенном для отдыха управляющего персонала «ЦентрМедПереработки», никого не было, и за все это время Адольфус не проронил ни звука.
– Есть сдвиги?
– Прошло мало времени, – напомнил Монастырев. – Я только начал…
– Вы же придумали «стим», Геннадий Прокопьевич.
– Иногда у ученого гораздо больше времени уходит именно на то, чтобы понять, что же он изобрел, – Монастырев попытался перевести разговор в шутливый тон.
«Зачем я только пошел в комнату отдыха? Надо было выпить кофе прямо в лаборатории!» Но белые стены рабочего помещения, гудение компьютеров и снующие ассистенты порядком утомили Геннадия Прокопьевича. Он хотел побыть один и совсем не ожидал встретить в комнате отдыха Пукоса.
– Иногда у ученых не остается на это времени, – рассеянно обронил Адольфус.
– Что вы сказали?
Но здоровяк вновь погрузился в раздумья.
«Психопат!» Монастырев осторожно поставил пустую чашку на столик и выскользнул в коридор.
«Кретин! – Пукос угрюмо посмотрел на закрывающуюся дверь. – Всех нас подставил».
Мрачное ощущение надвигающейся беды завладело Адольфусом. Не паника, не страх, а хладнокровное предчувствие серьезной опасности. Как когда-то, давным-давно, в Афгане, когда их колонна втянулась в трижды проверенное ущелье, над головой кружил вертолет огневой поддержки, и все, кроме Пукоса, позволили себе расслабиться на теплом металле бронетранспортеров. А он не мог успокоиться, напряженно ощупывал взглядом чужие скалы, не реагировал на шутки товарищей и не поставил автомат на предохранитель. Он и стрелять начал первым, опередив душманов на несколько секунд. И остался в живых.
Адольфус навсегда запомнил то чувство, те покалывающие волны, что накатывали на него в ущелье. Сейчас они вернулись. Появились вновь, когда в глубине подсознания мозг начал складывать разрозненные элементы в единую картину: перестрелка в «Лунной заводи», подросток, с легкостью взваливающий на плечи Вагиза, истеричный телефонный звонок – посланный к Жозефу убийца докладывал о неудаче, – сообщения о массовых погромах в наркопритонах. И за всем этим – «стим», непонятное изобретение тупого очкарика. Пукос не сомневался – все дело в «стиме».
«Сообщить обо всем Крысауласу? – Адольфус бросил телефон на диван. – Езас умный, но он никогда не пожертвует деньгами, опираясь на мои смутные ощущения. Скорее он решит, что я перегорел».
Что прикажет сделать с ним Крысаулас в этом случае, Пукос понимал очень хорошо.
«Бросить все и уйти? До аэропорта я доберусь за час. Документы есть, деньги есть. Сяду на любой рейс, через два часа буду где-нибудь в Европе, а потом… – Рука Адольфуса машинально легла на автомат. – Найдут».
Бронетранспортер стремительно катился в ущелье, и у Пукоса оставался один-единственный выход: стрелять первым.
В салоне мини-вэна «ласвегасов» рябило в глазах от многочисленных мониторов, системных блоков, аппаратуры связи и прочих хитрых устройств, предназначение которых могли понять лишь специалисты по электронному шпионажу. Небольшой «Додж Караван» представлял собой передвижной командный пункт, был оборудован по последнему слову техники и позволял своим хозяевам полностью контролировать окружающее пространство. А скрывалось все это за невинной раскраской НТВ – согласно официальным документам, лучшие аналитики Темного Двора служили в телекомпании заурядными технарями.
– Они вышли к центральной лаборатории, – сообщил Тамир, отслеживающий на мониторах перемещение Сантьяги и Кортеса – двух черных точек, движущихся по схематичному изображению складского комплекса, планы помещений которого «ласвегасы» выкрали, взломав центральный сервер «ЦентрМедПереработки».
– Сейчас появятся люды, – буркнул Доминга.
Нав пристально взирал на горящую перед ним свечу.
– Посмотрим.
На одном из мониторов возникло завихрение магического поля, и тут же появилась бодрая россыпь зеленых точек. Тамир взглянул на часы: с момента последнего предсказания прошло четыре минуты и десять секунд.
– Ты почти не ошибся.
– Только не плачь от зависти.
Шас усмехнулся и поднес к губам микрофон:
– Господин комиссар, у главного входа в комплекс высадились зеленые.
Центральный пост охраны Сантьяга и Кортес прошли безо всяких приключений. Искусно наведенный морок не только сделал их невидимыми, но и погасил все звуки: шаги, дыхание, разговоры; оставалось только не столкнуться с кем-нибудь по дороге, что не составляло особого труда в практически пустых коридорах.
– Куда дальше, Тамир?
– Вам надо спуститься на один этаж, в подвал, лестница будет через двенадцать метров. Затем двигайтесь вправо. Дверь центральной лаборатории вторая по счету.
– Понял. – Комиссар кивнул на лестницу. – Туда.
Кортес молча последовал за навом.
– Теми, кто окажется внутри лаборатории, займусь я, – проинструктировал наемника Сантьяга. – У людов вряд ли будет с собой огнестрельное оружие, поэтому убрать их придется при помощи магии.
– И Монастырева?