И в аду есть герои
Шрифт:
Закончив с рисованием, Вероника открыла в комнате окно – при всех своих достоинствах нитрокраска ужасно воняла – и, перейдя в гостиную, приступила к изготовлению остальных ингредиентов.
На «безупречно белый» венец Ану была пожертвована тончайшая шелковая блузка. Девушка вырезала из нее длинную полосу, свернула по ширине лба и аккуратно нанесла на лицевую сторону три символа: знак рода, подтверждающий право на заговор, ключ Врат Нанна и подпись Великого Господина, свидетельствующую о благословении Азаг-Тота. Такую же подпись, как та, что уже украшала правую сторону бритой головы Вероники. Девушка еще не до конца понимала, кто такой этот загадочный Азаг-Тот, но, судя по тому, что автор предупреждал об особой тщательности воспроизведения автографа, существом он был могущественным и весьма обидчивым.
Официальная человская история, которую преподавали в школах, не упоминала в своих скрижалях Гиперборею, ведь если бы Вероника знала, скольких несчастных уничтожил Великий Господин за неправильное изображение и несанкционированное использование своей подписи, еще неизвестно, хватило бы у нее духу доверить начертание автографа простому татуировщику, а теперь еще и своим неумелым рукам. А так это был не более чем очередной символ, и все мысли девушки были заняты другим: где взять лампы?
Для заговора Врат Нанна их требовалось пять, и если главная была описана как круглая чаша, то остальные четыре не расшифровывались никак. Видимо, во времена создания табличек понятие «лампа» не располагало к многообразию. Немного подумав, Вероника соорудила главную лампу из большой пиалы, налив в нее масла, которое мать использовала в лампадке под иконами, и смастерив нехитрый фитиль. В других случаях девушка решила обойтись заурядными свечками.
С предварительными приготовлениями было закончено под утро. Вероника немного поколебалась, борясь с неимоверным искушением лечь спать, но пересилила себя и отправилась в ванну. Резкий контрастный душ быстро растворил усталость, смыв ее в жадную сливную воронку. Девушка тщательно, до красноты, растерлась полотенцем, отбросила его и как была, нагая, вернулась в свою комнату, закрыла окно и долго, очень долго, не менее десяти минут, смотрела на собственноручно начертанный на полу квадрат. Врата Нанна. Таинственная дверь на «ту сторону». Пока еще не более чем граффити, изуродовавшее линолеум.
«Лучше повтори последовательность заговора».
Последний укол «стима» Вероника сделала вечером, и голос в голове становился все тише и тише.
– Я прекрасно помню все, что должна сделать.
«Тогда чего ты ждешь?»
Голос не был нетерпелив, не подгонял, не настаивал, он просто спрашивал. Последние слова едва угадывались – действие «стима» заканчивалось, – но девушка не чувствовала необходимости в новой дозе. Не потому, что экономила. Благодаря украденным у родителей деньгам ей удалось купить прямо-таки огромное количество наркотика: четыре дозы у негров с улицы Покрышкина и еще четыре ампулы ей продал Вагиз. Просто она знала, что именно сейчас дополнительная подпитка ей не нужна. Просто знала, как знала вчера, что должна обязательно купить побольше «стима».
Вероника облизнула отчего-то пересохшие губы и громко, неестественно громко, произнесла:
– Волей твоей, Великий Господин, я открою Врата Нанна!
Ничего не произошло. Земля не разверзлась пред ней, не грянул гром, и не сверкнула молния. Не повалил противный, пахнущий серой дым, и не зацокали копыта слуг Ада. Большая комната типовой московской квартиры, освещенная яркими лучами утреннего солнца, оставалась тихой и безмятежной, но девушка почувствовала, что где-то в глубине ее души возникло легкое, едва уловимое напряжение, шевельнулось что-то темное, чужое, но в то же время – томительно знакомое.
А еще холодный ветерок коснулся ее голых ног, но мало ли сквозняков в квартире, где по случаю лета открыты почти все окна?
– Прими мой заговор как почитание ненависти твоей и силы!
Вероника зажгла круглую лампу, несколько секунд смотрела на разгорающийся язычок пламени, а затем, следуя инструкции, прошептала над ним заклятие Бога Огня. Услышав его, пламя вспыхнуло сильнее. Не до потолка, разумеется, но теперь фитиль не теплился, а горел ярким, ровным огнем. И совершенно не чадил. Девушка поставила лампу в центр врат, на одну из бронзовых табличек, и по очереди зажгла от нее четыре свечи. Эти «лампы» Сторожевых Башен Вероника поставила на соответствующие печати, не забыв принести каждой из них соответствующую молитву и положить рядом свою бронзовую табличку. Теперь в комнате горели пять маленьких огоньков, и все было готово к следующему действию, но оставался один тонкий момент. В инструкциях упоминалось, что масло центральной лампы необходимо смешать с Золотым Корнем, но при этом совсем не упоминалось, что это такое.
«Благовоние? Специальное масло? – Вероника покачала головой. – Ладно, попробуем так, а если не получится, тогда придется поискать подробности в каких-нибудь книгах…»
Белой пшеничной мукой девушка начертила вокруг Врат сравнительно правильную окружность, затем повязала на голову венец Ану и встала лицом к северной Сторожевой Башне.
«Я справлюсь!»
Взгляд Вероники упал на заготовленную на всякий случай ампулу «стима». Стекляшка лежала на столе, но девушка все еще не нуждалась в наркотике.
«Не время».
Она прикрыла глаза и, начав не спеша двигаться по часовой стрелке вокруг Врат, стала читать выученное наизусть заклинание:
Дух Луны, помни!Нанна, Отец Звездных Богов, помни!Во имя Договора,Подписанного меж тобой и родом человечьим,Я взываю к тебе!..Семь положенных кругов Вероника прошла за семь положенных минут. Холодный ветерок, когда-то едва скользнувший по ногам, превратился в ледяной вихрь, непрерывно циркулирующий по комнате. Вероника знала, что его злое дыхание окутывает мебель налетом инея. Не видела – ее глаза по-прежнему были закрыты, – девушка именно знала, что все, находящееся в радиусе трех метров вокруг Врат, густо покрыто синими ледяными кристалликами. Она чувствовала, как холод пожирает ее ноги, медленно подбираясь к сердцу, но Вероника знала, что так и должно быть.
Даритель златого жезла,Внемли мне и помни!Но что-то оставалось незавершенным! Не мелочь, вроде отсутствия крови жертвенных хищников или несоблюдения поста. Что-то очень важное. Ключевое. Но что? Девушке оставалось произнести всего лишь несколько предложений, самых главных, заключительных, и она не могла позволить себе ошибиться.
Вероника, продолжая бубнить зазубренное заклинание, лихорадочно перебрала последовательность открытия Врат.
«Что сделано не так? Заклятие Бога Огня произнесено, печати Сторожевых Башен соблюдены, и молитвы скрепили их с вратами. Таблички размещены в положенных местах. Венец Ану изготовлен и вознесен. Открывающий жрец принес клятву нижайшей покорности Великому Господину и в знак договора поставил подпись Азаг-Тота на своей голове… ЧТО НЕ ТАК?!»
Последние фразы заклинания открытия Врат Нанна необходимо было произносить на азаме, но, перейдя на этот язык, Вероника даже не запнулась и продолжила размышлять:
«Остается одно – Золотой Корень. Что же это такое?!»
Бесценные секунды утекали с поспешностью вокзального воришки. Девушка отчетливо поняла, что еще несколько мгновений, и все ее труды пойдут прахом. Еще несколько мгновений, за которые она обязана найти ответ.
«Золотой Корень… Золотой…»
Догадка пришла неожиданно и сразу. Мозг, подстегиваемый отчаянным желанием Вероники во что бы то ни стало свершить открытие врат, с предельной ясностью сложил незатейливую цепочку: «стим» – золотые глаза – новые возможности – странное умение читать и думать на древнем языке – Золотой Корень! «Стим» и есть Золотой Корень!