И в горе и в радости
Шрифт:
Он прочитал стихи в мертвой тишине, потом сложил листок и положил его на ступеньку, покачав головой. В течение долгой минуты Линда думала, что выставила себя круглой дурой. Но потом он взглянул на нее, и она поняла… Поняла, что была права. Он чувствовал то же самое.
— О, Линда, — произнес он нежно. — Милая, милая Линда… — И протянул руку, нежно коснувшись ее лица.
Кончики его пальцев были словно языки пламени на ее горящей щеке, зажегшие пожар во всем ее теле. С ее губ срывались слова — безрассудные, восторженные…
— Поцелуй меня,
Линда внезапно смолкла. К этому времени подруги уже доехали до многоквартирного дома в Северном Сиднее, где они жили, припарковались в подземном гараже и поднимались теперь по внутренней лестнице в свою маленькую аккуратную квартирку на третьем этаже.
— Что же случилось дальше? — упорствовала Маделейн.
Уже обретя хладнокровие, Линда удивленно вскинула брови, заметив, наконец, реакцию подруги, вызванную ее историей. За броской внешностью и самоуверенностью Маделейн скрывалась романтичность, свойственная большинству женщин.
— Больше ничего. Он поцеловал меня, всего один раз. И поцелуй был таким мимолетным…
— Наверное, не настолько мимолетным, раз ты до сих пор об этом помнишь. И если это совершенно отвратило тебя от всех других мужчин.
— Я не сказала, что меня совершенно отвратило от других мужчин, — оправдывалась Линда. — Просто глупо ожидать от их поцелуев того, что дал мне поцелуй Роджера. Думаю, нее дело в том, что подобное волшебство не может повториться.
— Что же такого особенного было в этом поцелуе?
— Вряд ли в его технике было нечто особенное. Скорее, суть в том, что этот поцелуй дал мне почувствовать.
— И что же он дал тебе почувствовать?
Линда остановилась у их двери, и сердце вновь сжалось от воспоминаний. Она вставила ключ в замок, но не повернула его, рука ее застыла, а слова рвались из самой глубины души.
— Словно мир обрушился, — выдохнула она. — Словно я умерла и попала на небо…
Это было безумие, но даже после стольких лет она помнила его руки, крепко обвившие ее, опьяняющее действие его губ, ненадолго завладевших ее губами, огонь, пробежавший по венам, когда его язык проник в ее страстно приоткрытый рот.
Но то, что он сказал позже, и послужило причиной дальнейших несчастий.
— Я напишу тебе, — сказал он глухо, выпуская ее из объятий. — И когда ты станешь достаточно взрослой, мы будем вместе по-настоящему. Обещаю…
Возможно, он, в самом деле, так думал в тот момент. Она до сих пор находила ему массу оправданий. Но это не меняло горьких последствий его бездумной самонадеянности. Давая подобное обещание, он должен был предполагать, что не сдержит его, обрекая тем самым юную девушку на годы безнадежного ожидания. Так мимолетный поцелуй разрушил ее жизнь.
— Потрясающе, Линда! И что с ним стало? Где он сейчас?
Линда вернулась к реальности, решительно отгоняя грустные воспоминания о Роджере.
— Счастливо женат на очень богатой и очень красивой женщине, — сказала
— А о чем говорилось в стихах? Ты можешь вспомнить?
Конечно, она помнила. Каждое слово, разрывающее сердце, молящее о любви.
— Не совсем, — ушла она от ответа. — Там было так много сентиментальной чепухи, что лучше забыть об этом.
Что было правдой.
— Скорее всего, вы не поддерживали отношений после того, как он уехал. Ни писем, ничего, — проницательно заметила Маделейн.
Линда бросила на подругу ироничный взгляд, поворачивая ключ и открывая дверь.
— Только вежливая открытка моим родителям с благодарностью за гостеприимство.
— Вот негодяй! Впрочем, Линда, этого следовало ожидать. Он человек не твоего круга…
Десять минут спустя обе девушки сидели на кухне за маленьким столиком, потягивая кофе. Линда вернулась из мира воспоминаний, с беспокойством подумав о Мегги, когда Маделейн опять заговорила о Роджере.
— А ты виделась с ним после того лета?
— Да. Несколько раз.
— Не тяни. Где? Когда?
— Первый раз несколько месяцев спустя, на церемонии по случаю окончания университета. Вся семья прикатила в Сидней отпраздновать это событие.
— И что?
— Он был вежлив со мной, но держался на расстоянии. Еще бы — ведь там была очень сексапильная рыжеволосая красотка, которая все время на нем висела.
— Ты, наверное, была ужасно расстроена?
— Просто убита. Я старалась его оправдать, убеждая себя, что он поступает как большинство мужчин, когда приходит время писать письма. Раньше я думала, что стоит нам встретиться вновь, и все будет прекрасно. Он увидит, как быстро я расту — тогда мне уже исполнилось шестнадцать, — и скажет, что ждал меня.
Задумчивая улыбка Линды скрыла глубину неизжитого горя.
— А Дэн забил последний гвоздь в гроб моей безответной любви, когда в тот же день рассказал, что предыдущей ночью на факультетской вечеринке Роджера удостоили звания «Супержеребец года». Кажется, у него подружек было больше, чем иголок у дикобраза, Рыженькая была последней — подцепленной на подобной вечеринке. Дэн неустанно заключал пари со своими приятелями на то, сколько времени продлится этот роман.
— Хм… Может, ты удачно отделалась, Линда, — вышла из игры лишь с одним поцелуем, Он мог бы испортить тебе жизнь, если бы захотел. Надо отдать ему должное за то, что он не воспользовался всплеском твоих юных гормонов.
— Да, я думала так. Надеялась, что когда-нибудь забуду Роджера или, в конце концов, преодолею это… До тех пор пока буквально не налетела на него посреди улице в Сиднее, на втором году учебы в университете. У меня была лекция днем, а поезд опаздывал. Я выбежала с привокзальной площади и неслась по улице за автобусом, когда столкнулась с каким-то мужчиной. Можешь себе представить мое удивление, когда я обнаружила, кому принадлежат эти сильные руки, крепко обхватившие меня. Думаю, Роджер тоже удивился.