И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
— Вылезай, — поманил его пальцем майор, сухолицый, узкогубый, длинноносый, с глубоко упрятанными и близко посаженными бесцветными глазами. Взгляд у него был жесткий, прицеливающийся, неприятный.
— Не хочу, мне и здесь хорошо.
Майор повел рукой.
— Выньте его оттуда и отведите в дом.
В то же мгновение Крутов достал ружье и навел на Сватова. Тот замер на полуобороте. Дернувшиеся к машине парни в камуфляже тоже остановились, схватившись за оружие. Пауза длилась долго, секунды две, потом Крутов хладнокровно произнес:
— Вели
Лицо майора не дрогнуло, лишь в глазах мелькнули колючие злобные огоньки. Опасность он чуял натурально.
— Садитесь в машину, ждите, я сейчас.
Громилы в форме перестали есть Крутова глазами, расслабились, закинули автоматы за спину и по одному потянулись со двора.
— Шагай за ними, — шевельнул стволом ружья Крутов, вылезая из машины.
— Я уже предупреждал: не лезьте ко мне, не вмешивайтесь в мою жизнь, иначе начну отстреливать твою сволочную команду. Сегодняшнее предупреждение последнее. Усек, майор?
Сватов оглядел Егора с ног до головы, проговорил ровным голосом:
— Очень ты рисковый, полковник, так и норовишь зубы подставить. Не боишься спать один?
— Не боюсь. Кстати, откуда ты знаешь, что я полковник? Я ведь тебе не представлялся. Или у тебя прямая связь с жуковской милицией?
Майор раздул побелевшие ноздри, понимая, что проговорился, развернулся и зашагал со двора, бросив через плечо:
— Уезжай отсюда. И передай своему приятелю: мы его из-под земли достанем!
Хлопнула дверца автомашины, взревел мотор, команда Сватова уехала, а Крутов в задумчивости прошелся по двору с ружьем в руке, поминая в душе Панкрата Воробьева нехорошими словами. Сомнений не было: майора выследили, когда он заходил в деревню. Останься он еще на полчаса, мог бы завязаться нешуточный бой, чреватый серьезными последствиями.
***В половине десятого Крутов подъехал на своем запыленном «рено» к Дому культуры и заглушил мотор. По пути сюда он завернул в Фошню, навестил Осипа с Аксиньей, выздоравливающих медленно, но уверенно, а также нашел в психотерапевтическом отделении больницы заместителя Панкрата Баркова.
Видимо, Воробьев уже успел дать ему глоток ерофеича, который вывел подполковника из состояния «психических сумерек»: выглядел Барков нормально, хотя реакции его все еще были заторможены. И все же надежда на его скорое выздоровление у медиков появилась.
До встречи с Панкратом у Крутова еще оставалось полчаса, поэтому он решил прогуляться по центру города, продолжавшему застраиваться пяти-и девятиэтажными зданиями. Летняя жара не располагала к прогулкам, и на улицах народу было мало. Егор съел мороженое, зашел во двор школы, неуютный и унылый по причине вечного ремонта и отсутствия школьников, отгуливающих каникулы, понаблюдал за суетой милиционеров возле рефрижератора, стоящего на площади возле здания милиции, и вернулся к ДК.
У машины никто не крутился, парк тоже выглядел пустым, и Крутов направился к Дому культуры, помещения которого арендовали какие-то конторы и фирмы, в том числе — Орден чести.
К удивлению Егора дверь в офис Ордена чести с Георгием Победоносцем, пронзающим копьем змея, была открыта. Крутов вошел, но тут же был остановлен двумя молодыми людьми в костюмах, напоминающих форму американского полицейского: голубые рубашки с короткими рукавами и погончиками, правда, без знаков отличия, темно-голубые брюки, ремни, дубинки на ремнях. На кармашках рубашек также красовались эмблемы с Георгием Побе0доносцем, но уже в другом оформлении — с вязью слов:
«Международный Орден чести».
— Что вам угодно? — вежливо спросил один из охранников.
— Мне угодно видеть господина Федотова.
— Он занят. Вам назначена встреча?
— Нет, но меня он примет.
— Сожалею… — начал молодой человек, но в это время первая дверь слева по коридору распахнулась, оттуда выглянул Ираклий и с извиняющей улыбкой подошел к гостю.
— Пропустите, это ко мне.
Они обменялись рукопожатием, пробуя силы и глядя в глаза друг другу.
— Я знал, что ты зайдешь сегодня, — сказал Ираклий.
— Рад, что тебя наконец выпустили, — сказал Егор. — Все в порядке?
— Как и предполагалось, нашлись защитники. Проходи, посмотришь, как мы живем.
Кабинет президента Жуковского отделения Ордена чести был небольшой, но уютный, светлый, с окном чуть ли не на всю стену. В нем умещались рабочий стол президента с компьютером и факсом, стеклянный шкафчик с какими-то кубками и хрустальными вазами, книжный шкаф и несколько стульев.
По стенам висело холодное оружие, но не боевое — либо копии, либо новоделы.
— Бутафория, — кивнул хозяин, заметив взгляд гостя. — Когда-то я увлекался коллекционированием, потом охладел. Лишь один кинжал из всех этих ножичков был в деле, хотя об этом никто не догадывается. — Он снял со стены широкий кожаный чехол и вынул из него странной формы клинок с толчковой рукоятью в форме буквы «Н». — Это катар, индийский кинжал. Мне его подарил один индийский генерал.
— Ты был в Индии?
— Где я только не был. — Ираклий повесил кинжал на мес-то. — Присаживайся. Чай, кофе, пиво, кока, кефир?
— Последнее, — согласился Крутов. — Но я не надолго. Вообще не чаял тебя здесь увидеть. В десять у меня встреча с приятелем, мы кое-что с ним обсудим, и я до вечера освобожусь. Ты случайно не знаешь, где расквартирован отряд ОМОН, приданный местной милиции?
Ираклий бросил на Егора острый взгляд.
— Ты уверен, что тебе это необходимо?
— Да! — твердо сказал Крутов. — Для самоуважения. Я полковник ФСБ, хотя и бывший, а когда со мной поступают, как…
— Понятно. Что ж, восстановление справедливости — дело стоящее, только ведь ты никому ничего не докажешь, а тем более дуболомам, которые тебя избивали.