И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
Каширин вскочил на заднее сидение мотоцикла, Родион дал газ и в мгновение ока оказался за поворотом дороги.
Панкрат выбежал на опушку леса, дал очередь из «овцы» под ноги приближавшихся охранников, заставив их залечь, а сам рванул влево изо всех сил, вдоль опушки, туда, где ворочалась в зарослях кустарника громоздкая бээмпешка. Но до машины не добежал: наперерез ему метнулась тень и прошипела голосом Пети:
— Командир, я здесь!
Панкрат выматерился, с трудом удержав палец на спусковой скобе пистолета-пулемета.
— Я
Они во всю прыть бросились бежать на север, оставляя позади рев двигателя забуксовавшей в кустах БМП, редкую стрельбу, стихшую уже через минуту, и далекий гранатный хлопок — «мстители» на мотоцикле подорвали ворота. И все же этой минутной форы, добытой Петей — он умело заклинил рычаги машины, чтобы она ехала самостоятельно, выпрыгнул в люк и скрылся в лесу, в то время как БМП увлекла преследователей за собой, — хватило командиру отряда и подчиненному на то, чтобы оторваться от преследования, миновать просеку, в коридоре которой зажглись вдруг ярчайшие прожектора, создавшие плотную, слепящую, световую стену (вот он — сюрприз!), пересечь лес и заползти вглубь болота на полсотни метров. Лишь спустя минуту на берег болота выбежали охранники и открыли стрельбу из автоматов, буквально выкосив пулями луг и срезав все, что там росло выше двадцати сантиметров над поверхностью мхов.
У Панкрата было большое желание ответить очередью по вспышкам, ибо охрана зоны не желала щадить беглецов и вела огонь на уничтожение, однако на карту была поставлена не только его жизнь, но и жизнь товарища, и пришлось стиснув зубы вжиматься в слой мха и ждать, когда стрельба утихнет.
Вскоре охрана перестала поливать болото огнем, посуетилась, перекликаясь, и растаяла в лесу, но еще почти час Воробьев и Саша лежали в мочажинах за кочками без движения и вслушивались в наступившую тишину.
Обоих мучила одна и та же мысль: успели ребята с потерявшим сознание Барковым скрыться или нет? И еще Панкрат мимолетно подумал, что если бы у охранников были собаки, уйти им с Сашей вряд ли бы удалось.
Он потрогал в кармане рифленую, очень удобную рукоять пистолета, подобранного Родионом в бараке, тихо позвал:
— Петро…
— Живой я, — отозвался еле слышно Ладыженский.
— Отходим…
И они поползли вглубь болота, выбирая места посуше и поплотнее, хотя все равно при каждом движении слой торфа над трясиной вздрагивал, колебался и прогибался, грозя прорваться под тяжестью тел в любой момент.
На сухой берег они выползли спустя три часа, когда уже начался рассвет, проделав отчетливо видимые во мху четырехкилометровые дорожки. В шесть утра оба подошли к даче, вымазанные подсохшей грязью с головы до ног, и с облегчением узрели во дворе угнанный мотоцикл. Однако радость их была преждевременной.
Во время отступления был ранен в спину Каширин, а Барков так и не вышел из своего странного состояния: он дышал, нигде не был ранен, глаза его были открыты, но он никого не видел, на голоса не откликался и ни на что не реагировал.
— Ты точно помнишь, лейтенантдежурный по голове его не бил? — хмуро спросил Панкрат.
— Абсолютно, — так же хмуро, не делая оскорбленного вида, ответил Родион.
— Дежурный достал пистолет, направил на полковника и тот упал.
Выстрела я не услышал, только показалось…
— Что?
Родион почесал затылок.
— Боюсь даже сказать… показалось, будто меня шарахнуло током. Не больно, но сильно так, аж мышцы свело. Но потом отпустило.
— Странно…
— А я что говорю?
Воробьев достал пистолет, из которого стреляли в Баркова, погладил пальцем пупырчатогофрированный ствол без дульного отверстия и процедил сквозь зубы:
— Хотел бы я знать, что это за штуковина!..
КОВАЛИ-ЖУКОВКА
КРУТОВ-ВОРОБЬЕВ
Утро было таким тихим, теплым и ласковым, что Егор, проснувшись, просто долго стоял во дворе и смотрел в небо, закинув руки за голову. Из этого состояния его вывел только дешураздирающий крик петуха, напомнившего «ио» хозяина, что пора кормить живность, разведенную Осипом и Аксиньей.
Процедура кормления кур и поросенка много времени не заняла, в отличие от зарядки и тренинга. Закончив дырявить поленницу дров ножами и стрелками, Егор сбегал на пруд, искупался, не забывая поглядывать по сторонам, облился в саду водой из колодца и приготовил чай. А в половине восьмого в дом заявился Панкрат Воробьев, слегка осунувшийся, усталый, с мрачным блеском в глазах.
— Привет. Гостей принимаешь?
Крутов вместо ответа вышел на улицу, кинул взгляд на огороды, зашел обратно в дом.
— Ты один?
Панкрат понимающе усмехнулся.
— Все нормально, полковник, меня подстраховывают во избежание… слежки не обнаружено.
— Чаю хочешь?
— Мне бы посущественней чего-нибудь…
— Посущественней только яичницу с салом могу сварганить, да квашеной капусты принести.
— Готовь, яиц на десять, если не жалко, я пока приведу себя в порядок.
Егор приготовил яичницу, еще раз подогрел чай, сделал бутерброды с маслом, и они сели завтракать. Пока ели — молчали, потом Панкрат промокнул рот полотенцем и вытащил из штанов тяжелый черный пистолет с толстым гофрированным стволом, положил на стол.
— Мы побывапи в зоне… Не знаешь, что это такое?
Крутов взял пистолет, повертел в руках, разглядывая ствол, рукоять, какие-то наплывы и каверны, стеклянные глазки на затворе.
— Отличная эргономика, сидит в руке, как влитой. А патроны?
— Посмотри.
Егор выщелкнул магазин и хмыкнул. Вместо обоймы с патронами в магазине торчал облитый пленкой плоский аккумулятор со множеством медных дужек. На корпусе аккумулятора красовалось стилизованное изображение космической ракеты и ниже надпись: «Российское космическое агентство».