Шрифт:
Рэй Брэдбери
...И времени побег
Пер.
– Д.Смушкович
Ветер проносил годы мимо их разгоряченных лиц.
Машина времени остановилась.
– Год тысяча девятьсот двадцать восьмой, - объявила Дженет, и мальчишки отвели глаза.
Мистер Филдс прокашлялся.
– На забудьте - вы прибыли для изучения обычаев древних. Будьте внимательны, вдумчивы, наблюдательны.
– Так точно, - отозвались двое мальчиков и девочка в отглаженных защитных мундирчиках. Одинаковые стрижки, сандалии, часы,
– Тшш!
– прошептал мистер Филдс.
Они глядели на маленький иллинойский городок давней весной. Над улицами висел холодный предрассветный туман.
Последние лучи мраморно-сливочной луны осветили бегущего по улице мальчугана. Вдалеке отбили пять ударов часы. Оставляя на лужайке следы теннисных туфель, мальчуган пробежал мимо невидимой Машины времени и окликнул кого-то в темном окне.
Окно отворилось. Оттуда выпрыгнул другой мальчишка, и оба умчались в утреннюю прохладу, дожевывая бананы.
– Следуйте за ними, - прошептал мистер Филдс.
– Изучайте их обычаи. Быстро!
Дженет, Уильям и Роберт поспешили, уже видимые, по холодным мостовым, через дремлющий город, через парк, а вокруг них вспыхивали огни, хлопали двери, и другие дети, поодиночке и парами, мчались сломя голову к подножью холма, к блестящим синим рельсам.
– Вот он!
Крик донесся перед самым рассветом. Вдали вспыхнул огонек, отражаясь в рельсах, и тут же вырос, грянув громом.
– Что это?
– взвизгнула Дженет.
– Поезд, глупая, ты же видела фотографии!
– крикнул в ответ Роберт.
Дети будущего смотрели, как спускаются огромные серые слоны, поливая мостовые дымящимися струями, вопросительными знаками поднимая хоботы в зябкое утреннее небо. С платформ грузно скатывались ало-золотые фургоны. В темноте клеток рычали и нетерпеливо прохаживались львы.
– Да. . . да это же. . . цирк!
– вздрогнула Дженет.
– Ты так думаешь? А что с ними стало?
– То же, что и с Рождеством. Просто вымерли давным-давно.
– Дженет огляделась.
– Кошмар какой.
Мальчики ошеломленно озирались.
– Верно.
С первыми лучами зари закричали грузчики. Из окон спальных вагонов выглядывали опухшие лица. Копыта лошадей горным обвалом гремели по мостовой.
За спинами детей внезапно вырос мистер Филдс.
– Отвратительное варварство - держать зверей в клетках. Если бы я знал об этом, никогда не позволил бы вам смотреть. Гнусный обряд.
– О да.
– Но во взгляде Дженет сквозило недоумение.
– И все же, знаете, это как клубок червей. Я бы хотела изучить его.
– Не знаю, - отозвался Роберт: пальцы дрожат, глаза бегают.
– Это безумие какое-то. Возможно, мы могли бы написать реферат на эту тему, если мистер Филдс позволит. . .
Мистер Филдс кивнул.
– Я рад, что вы проникаете в суть вещей, ищете мотивы, изучаете этот ужас. Ладно. Посмотрим на цирк после полудня.
– Наверное, меня стошнит, - прошептала Дженет.
Машина времени загудела.
– Так это и есть цирк, - серьезно удивилась Дженет.
Смолкли фанфары. Последним, что увидели дети, были антраша леденцово-розовых акробатов и ужимки обсыпанных мукой клоунов.
– Надо признать, психовидение куда лучше, - медленно проговорил Роберт.
– Эта звериная вонь, это возбуждение. . .
– Дженет моргнула.
– Это ведь вредно для детей, не так ли? И с детьми рядом сидели взрослые, которых называли "папы" и "мамы". Как это все странно.
Мистер Филдс пометил что-то в классном журнале.
Дженет помотала головой.
– Хочу еще раз посмотреть на это. Я где-то упустила мотив. Я хочу еще раз пробежать по городу ранним утром. Холодный воздух на щеках. . . мостовая под ногами. . . подъезжающий цирковой поезд. Что заставило детей вскочить и мчаться поезду навстречу - воздух или ранний час? Почему они так возбуждены? Я упустила ответ.
– Они все столько улыбались, - заметил Уильям.
– Маниакально-депрессивный психоз, - объяснил Роберт.
– Что такое "летние каникулы"?
– Дженет глянула на мистера Филдса: Дети говорили о них, я слышала.
– Они проводили каждое лето, бегая по округе и колотя друг друга, как идиоты, - серьезно пояснил мистер Филдс.
– Я предпочитаю наши организованные государством летние трудовые лагеря, - тихо пробормотал Роберт, глядя в пустоту.
Машина времени остановилась снова.
– Четвертое июля, - объявил мистер Филдс.
– Год тысяча девятьсот двадцать восьмой. Древний праздник, когда люди отстреливали друг другу пальцы.
Путешественники стояли напротив того же дома, на той же улице, но уже теплым летним вечером. Свистели фейерверки, и ребятишки на каждом крыльце швыряли в воздух штуковины, взрывавшиеся - бум!!!
– Не бегите!
– вскрикнул мистер Филдс.
– Это не война! Не бойтесь!
Но лица Дженет, и Роберта, и Уильяма розовели, и голубели, и белели под светом струй ласкового огня.
– Мы в порядке, - прошептала Дженет, застыв.
– К счастью, - объявил мистер Филдс, - фейерверки были запрещены сто лет назад и подобные взрывоопасные развлечения прекратились.
Дети плясали, как эльфы, выписывая бенгальскими огнями в ночном летнем небе свои имена и судьбы.
– Я бы тоже так хотела, - прошептала Дженет.
– Написать свое имя в небе. Ясно? Хотела бы.
– Что?
– Мистер Филдс отвлекся и не слышал.
– Ничего, - отозвалась Дженет.
– Бумм!!
– шептали Уильям и Роберт, стоя в тени ласковой летней листвы, глядя вверх, на алые, зеленые, белые огни в прекрасном ночном небе над лужайками.
– Бумм!