Город мертвых

Рэй Брэдбери

Город мертвых

Дождь лил весь вечер, и свет фонарей тускло пробивался сквозь пелену тумана. Две сестры сидели в столовой: старшая - Сильвия - вышивала скатерть, младшая Джулия - неподвижно глядела на темную улицу. Она прижалась лбом к стеклу и вдруг сказала: - Я никогда не думала об этом раньше.
– О чем не думала?
– спросила Сильвия.
– До меня только что дошло. Там же настоящий город под городом. Мертвый город. Там, прямо под нашими ногами. Сильвия поджала губы и быстрее заработала иголкой.
– Отойди-ка от окна, - сказала она.
– Это дождь на тебя навевает всякую ерунду.
– Нет, правда. Ты когда-нибудь думала о канализационных трубах? Они ведь проложены под всем городом, под каждой улицей и выходят прямо в море. По ним можно ходить, не наклоняя головы... А ты бы хотела жить в трубе?
– Ну уж нет!
– Но ведь это же так забавно! Следить за людьми сквозь щели в люках. Ты их видишь, а они тебя - нет. Как в детстве, когда играешь в прятки, и никто тебя не может найти. А ты все время среди них и все видишь, знаешь

все, что происходит. Вот и в трубе также. Я бы хотела... Сильвия медленно подняла глаза от рукоделия.
– Послушай, Джулия, ты действительно моя сестра? Неужели у нас одни и те же родители? Иногда, когда ты вот так говоришь, мне кажется, что мать нашла тебя под деревом, принесла домой и вырастила в горшке. А разумом ты как ребенком была, так и осталась. Джулия не ответила, и Сильвия снова принялась за работу. Минут через пять Джулия сказала: - Ты, наверное, скажешь, что мне это приснилось. Может, и так. Теперь промолчала Сильвия.
– Вероятно, это дождь меня усыпил, пока я здесь сидела и смотрела в окно. Я думала о том, откуда дождь берется и куда исчезает через маленькие щелочки в решетке, и что там есть, глубоко внизу. И я увидела их... Понимаешь? Мужчину и женщину. Они там, в трубе. Прямо под дорогой.
– И что же они там делают?
– спросила Сильвия.
– А они должны что-то делать?
– Нет, не должны, если они сумасшедшие, - ответила Сильвия.
– Тогда они могут ничего не делать. Залезли себе в трубу и пускай сидят на здоровье.
– Нет, они не просто залезли, - убежденно заявила Джулия. Она говорила словно ясновидящая, наклонив голову в сторону и прикрыв глаза.
– Они ведь любят друг друга.
– Час от часу не легче. Так это любовь заставила их лазать по канализационным трубам?
– Нет. Они там уже много-много лет.
– Не говори чепуху. Они не могут жить столько лет в трубе, - рассердилась Сильвия.
– А разве я сказала, что они там живут?
– удивленно спросила Джулия.
– Вовсе нет. Они же мертвые. Дождь усилился и пулеметной очередью застучал по стеклу. Капли соединялись и стекали вниз, оставляя неровные полоски.
– О, господи, - проговорила Сильвия.
– Да, мертвые, - повторила Джулия, смущенно улыбаясь.
– Он и она. Оба мертвые. Эта мысль, казалось, дала ей какое-то умиротворение: будто она только что сделала приятное открытие и гордилась этим.
– Он, наверное, очень одинокий человек, который никогда нигде не путешествовал.
– Откуда ты знаешь?
– Он так похож на человека, который никогда не путешествовал, но очень хотел бы этого. Это заметно по его глазам.
– Так ты знаешь, как он выглядит?
– Да. Он очень болен. И очень красив. Знаешь, ведь болезнь делает человека красивым. Она подчеркивает тончайшие черты его лица.
– И когда он умер?
– Пять лет назад, - Джулия говорила медленно и напевно, ее ресницы подрагивали в такт словам.
– Пять лет назад один человек шел по улице. Он знал, что ему придется еще много дней ходить по этой улице. Тогда он подошел к крышке люка, похожей на железную дверь в подземный мир, заглянул туда и услышал, как внизу, под ногами, шумит подземная река, как она несется прямо к морю, - Джулия вытянула вперед правую руку.
– Он медленно наклоняется, отодвигает крышку люка и видит несущийся поток и металлические ступеньки, уходящие вниз. Тогда он подумал о женщине, которую очень хотел любить, но не мог. И пошел вниз по ступенькам, пока не скрылся совсем...
– А как же она?
– спросила Сильвия, перекусывая нитку.
– Она тоже умерла?
– Я точно не знаю. Она какая-то новенькая. Может быть, она умерла недавно... Но она тоже мертвая. Удивительно прекрасная и мертвая!
– чувствовалось, что Джулия восхищается образом, возникшим в ее сознании.
– Только смерть может сделать женщину действительно прекрасной. Никакие школы танцев не могут придать женщине такой легкости и изящества, - Джулия сделала рукой жест, выражавший утонченную грациозность.
– Он ждал ее пять лет. Там, внизу. Но до сих пор она не знала, где он. И вот теперь они вместе и останутся там навсегда... Когда пойдут дожди, они оживут. А во время засухи будут отдыхать - лежать в укромных нишах, как японские кувшинки - старые, засохшие, но величественные в своей отрешенности. Сильвия поднялась и зажгла еще одну лампу в углу комнаты: - Лучше бы ты поговорила о чем-нибудь другом. Джулия засмеялась: - Но позволь мне рассказать, как это начинается, как они возвращаются к жизни. Я это так ясно себе представляю, - она прижалась к стеклу, пристально глядя на улицу, на дождь и крышку люка на перекрестке.
– Вот они там, внизу, высохшие и спокойные, а небо над ними темнеет и электризуется, - она откинула назад свои длинные мягкие волосы.
– Вдруг небо взрывается... Капли дождя сливаются в потоки, которые несут с собой мусор, бумажки, старые листья.
– Отойди-ка от окна!
– сказала Сильвия, но Джулия, казалось, не слышала ее.
– О, я знаю, что там, внизу. Там огромная квадратная труба. В ней тихо будто в могиле. Только где-то высоко наверху ездят машины. А труба лежит сухая и пустая, как верблюжья кость в пустыне. Но вот капли дождя застучали по ее днищу. Сначала вода сочится узенькими змейками. Змейки извиваются, сливаются вместе, и наконец уже одна огромная плоская змея ползет по дну трубы. Она втягивает в себя все потоки, которые текут с других улиц, из других труб. Она корчится и попадает в те две маленькие, сухие ниши, о которых я тебе уже говорила. Змея медленно огибает двоих людей - мужчину и женщину, лежащих словно японские кувшинки. Джулия сжала руки, переплетя пальцы в замок.
– Оба тела впитывают воду. Вот они уже пропитались водой насквозь. Вода поднимает руку женщины. Сначала кисть: чуть-чуть. Потом предплечье, и вот уже всю руку, и еще ногу. А ее волосы...
– она провела по своим волосам, спадающим на плечи.
– Ее волосы свободно всплывают и распускаются подобно цветам. У нее голубые глаза, но они закрыты... На улице стемнело. Сильвия продолжала вышивать, а Джулия все говорила и говорила. Она воображала во всех подробностях, как поднимается вода и увлекает с собой женщину, приподнимает ее, ставит вертикально.
– И женщина не противится: она долго лежала без движения и теперь готова начать ту жизнь, которую подарит ей вода. Немного в стороне вода приподнимает мужчину. Джулия подробно рассказывает, как потоки медленно сближают их.
– Вода открывает им глаза. Вот они уже могут видеть друг друга, но еще не совсем. Их тела кружатся в водовороте, не касаясь друг друга, - Джулия повернула голову. Ее глаза блестели.
– И вот их взгляды встречаются. Они улыбаются... Они протягивают друг другу руки... Сильвия оторвалась от вышивания, пристально посмотрела на сестру и выдавила из себя резко: - Хватит! Прекрати!
– Поток заставляет их коснуться друг друга. Поток соединяет их навсегда. О, какое это совершенство! Совершенство любви - два тела, покачиваемые водой, очищающей и освежающей. И ничего больше. Это ведь совсем безгрешная любовь...
– Джулия! Прекрати сейчас же!
– Ну что ты!
– обернулась к ней Джулия.
– Они же не думают ни о чем, правда? Они глубоко внизу, и им нет до нас дела. Положив одну руку на другую, она начала мягко перебирать пальцами. Свет уличного фонаря, падавший на них, то и дело затуманивался потоками дождя, и создавалось впечатление, что руки действительно находятся в подводном мире. Между тем Джулия продолжала: - Он, высокий и безмятежный, широко раскинул руки, - она жестом показала, как высок и легок он в воде.
– А она - маленькая, спокойная и какая-то расслабленная. Они мертвы, им некуда спешить, и никто не может приказывать им. Их ничто не волнует, не заботит. Они спрятались от всего мира в своей трубе. Они касаются друг друга руками, губами, а когда их выносит на перекресток труб, встречный поток тесно соединяет их... Они плывут рука к руке, покачиваясь на поверхности, и кружатся в водоворотах, неожиданно подхватывающих их, - она провела руками по стеклу, забрызганному дождем.
– Они плывут к морю, а позади тянутся трубы, трубы... Голос Джулии осекся. Она помолчала и потом спокойно продолжила: - Но вот день проходит, гроза уносится прочь. Дождь прекращается. Сезон дождей позади, - она, казалось, была разочарована этим.
– Вода убегает в океан, медленно опуская мужчину и женщину на пол трубы, - она опустила руки на колени, не отрывая от них глаз.
– Вода уходит и забирает с собой ту жизнь, которую дала этим двоим. Они опускаются рядом - бок о бок. Где-то наверху восходит и заходит солнце, все идет своим чередом, а у них - вечная ночь. Они спят в блаженной темноте. До следующей осени. Ее руки лежат на коленях ладонями вверх.
– Красивый мужчина, красивая женщина...
– бормочет она, наклонив голову и зажмурив глаза. Внезапно она выпрямилась и посмотрела на сестру.
– Ты знаешь, кто это?
– горько улыбнувшись, спрашивает Джулия. Сильвия не отвечает, она вся побледнела, губы ее трясутся. Она с ужасом смотрит на сестру.
– Мужчина - это Фрэнк, вот кто! А женщина - я!
– почти выкрикнула Джулия.
– Джулия! Что ты...
– Да, это Фрэнк! Он там!
– Но Фрэнк пропал так давно... И уж конечно, его там нет, Джулия! Теперь Джулия обращается не к кому-то в отдельности, а ко всем сразу - к Сильвии, к окну, к стене, к улице: - Бедный мой Фрэнк, - говорит она, глотая слезы.
– Я не знаю, где ты. Ты не мог найти себе места в этом мире. Твоя мать отравила тебе всю жизнь! И ты увидел канализационную трубу и понял, насколько там хорошо и спокойно. О, мой бедный Фрэнк! Бедная Джулия, бедная я, бедная! Скажи, сестра моя Сильвия, ну почему я не удержала его, пока он был со мной рядом! Почему я не вырвала его из цепких лап его матери?
– Замолчи! Замолчи сейчас же, и чтоб я этого больше не слышала! Джулия отвернулась к окну и, тихонько всхлипывая, положила руку на стекло. Через несколько минут она услышала, как сестра спросила: - Ты закончила?
– Что?
– Если ты закончила реветь, иди сюда и помоги мне, а то я не справлюсь и до утра. Джулия подняла голову и подсела к сестре.
– Ну что там?
– Здесь и вот здесь, - показала Сильвия на шитье. Примерно с полчаса они работали молча. Сильвия почувствовала, что у нее слипаются веки. Она сняла очки, откинулась в кресле и задремала. Разбудили ее хлопок входной двери и чьи-то торопливо удаляющиеся шаги.
– Кто там, дорогая?
– Сильвия пошарила рукой в поисках очков.
– Кто-то приходил к нам, Джулия? Когда наконец она надела очки, то с ужасом уставилась на пустой стул, где только что сидела Джулия.
– Джулия!
– Сильвия вскочила на ноги и бросилась в прихожую. Наружная дверь дома была распахнута настежь, и по полу злорадно стучали капли дождя.
– Итак, Джулия зачем-то вышла на минутку, - дрожащим голосом сказала самой себе Сильвия, близоруко вглядываясь во тьму. Потоки воды продолжали низвергаться на мостовую.
– Она сейчас вернется... Правда, Джулия, дорогая? Ну где же ты, сестренка? Сильвия не могла заметить, как за минуту перед этим крышка люка на перекрестке приподнялась, вниз нырнула чья-то фигура, и крышка снова опустилась на свое место. Сильвия слышала только нескончаемый шум дождя в темноте.