I Will Be The End of You
Шрифт:
Эми уже ощущала эту безмятежность и расслабленность во всем теле. Идут по осеннему парку, в котором щебечут птички, ветерок колышет ветви, срывая листья и укладывая их в узор. Ежиха уже и позабыла это чувство. Как хорошо, что хранитель напомнил ей всё это.
Позабыть обо всем и наслаждаться миром. И так бы дальше.
Только вот Наклз остановился около поворота.
– Думаю, достаточно. – он перешагнул через разваленный бетонный бордюр и пролез через кустарник, сломав телом несколько ветвей.
Без тропинки, выросшая за время отсутствия людей трава и какие-то шипастые кусты с красными плодами вытянутой формы. Эми аккуратно отодвигала ветки молотом.
Наклз лез напролом, треща сухостоем.
Наконец он остановился около нескольких камней. Смял траву около одного из них.
– Здесь, – с некой гордостью от того, что он нашел нужное место, сказал Наклз и без единой капли сомнения сел на траву и принял позу лотоса.
Ежиха с легким недоумением тоже опустилась, но пока просто подмяла ноги под себя, стараясь не задеть обувью куртку или ещё что-нибудь. Положила молот на колени.
– А можешь сказать… как это? – напрямую задала вопрос Роуз.
Ехидна ясно смотрел перед собой, с каким-то воодушевлением.
– Ты будешь чувствовать дыхание, сердцебиение, может, даже слышать ветер. – мягко ответил он. – Но ты будешь видеть “мыслями”, образами, блуждать среди них, копаться в них. А чуть позже… ты сама станешь “мыслью”…
– Оу… звучит странно и страшно, – призналась Эми, сделав глубокий вздох. Но она верила Наклзу. Он же ведь теперь её братик. Хи-хи. Так мило.
– Наверное, именно это и хотела сказать тебе мама. Ты пугалась этого, но, не желая перечить, ты просто нашла выход из ситуации. – будто описывая момент из своей жизни сказал хранитель, выправив плечи.
– Её Саманта зовут, если что. – вставила ежиха. – А это будет долго? Надо как-то по особенному дышать, или?..
– Не беспокойся. Эту часть я сделаю за тебя.
– За меня? – сильно удивилась ежиха.
– Возьми мою руку. И держи её зажатой. – он подал ей открытую ладонь. Ту самую, которой он остановил пулю, выпущенную Хидом. Зажившие порезы, и сколы на шипах. Роуз, смущенно, прикрывая зарумянившиеся щеки, коснулась его кисти.
Это действие почему-то так сильно отдало в груди. Приятное чувство, будто кто-то играет перышком, пытаясь защекотать до опьянения.
– Если что, это моя энергия так на тебя подействовала, – заметил забагровевший ехидна, увидев как Эми зажала коленки. И как на её неприкрытых руках появилась “гусиная кожа”. Он поджал уголки рта. – Та, что… желтая, да.
– Фух… – отдышалась Эми, успокаиваясь и переставая напрягать ноги. – Начнем?
– А ты готова? – вкрадчиво спросил хранитель.
– Да. Полностью.
– Тогда погнали, – улыбнулись они друг другу.
Закрыли глаза, и глубоко вздохнули. Ежиха заметила, что даже с тем набором слов, что имел ехидна, ему с легкостью удалось уговорить её сделать то, о чем мама её слезно просила и умоляла.
Может, ей удалось принять это? И ей нужен лишь толчок для волевых решений?
17 Сентября, 10 утра.
Генрих Фауст сложил очки и положил их в специальный футляр. Пожилой, седовласый мужчина с крючковатым носом отложил книгу заметок и ручку. На халате ярко красовался бейджик с узнаваемым знаком корпорации “Айконос”. она занимала большую часть долю всех исследований, связанных с мозговой деятельностью и нейронной сетью. Она была знаменита не только этим. Шли слухи, что они даже сотрудничают с ГАН во многих сферах своих изысканий. Но никогда не было никаких точных доказательств.
Фауст разнял сцепленные ладони. И глубоко выдохнул, унимая желание изучать синего ежа в эту же секунду. Даже после того, как они потратили на это всю ночь и весь день. Он не мог выйти из его головы. Да, он имел большой опыт в работе с мобианцами. С обычными, стоит заметить. А здесь - те самые герои, имеющие, можно сказать, сверхспособности. Даже пациент такой попался.
В салон специального автомобиля, в которой и находилась мобильная лаборатория, вошла рыжеволосая девушка лет тридцати. Голубыми глазами посмотрела на Фауста, рассматривающего снимки, прикрепленные на специальном табло. Она села в кресло и положила руки на стол.
– До сих пор не могу поверить. – говорила она с хрипотцой, с явно выраженным французским акцентом. – Он выжил!
Генрих помотал головой и закатил глаза. Девушка сказала это уже в пятнадцатый раз, и каждый раз её эмоции были абсолютно одинаковые. Как и слова.
– Учитывая то, что у него не было ничего! Ни нормального оборудования, поддерживаемого жизнь, без вентиляции легких, без рациона питания, без надлежащего ухода. Плюс то, что его возили туда-сюда, как… как мешок картошки! Ему нереально повезло, что ему ничего не сломали во время этого!
– Лора, – ненавязчиво вставил Фауст. – Хватит. Лучше скажи, удалось ли установить, какие именно препараты ввел доктор Эггман в тело пациента?
– Нет. Его вытащил из “гроздей” ехидна Наклз. О том, что именно проделал доктор, он не знает. – совершенно спокойным тоном ответила мисс Рэммонд.
Повисла тишина. Лора, или, как было написано на бейджике “Лорен”, углубилась в бумажную рутину, заполняя нужные формы для будущих отчетов.
Фауст потер ладони. Воспользовавшись тем, что Рэммонд наверняка даже не услышит и грохот взрыва рядом с собой, взял в руки диктофон. Нажал кнопку запись.
Не совсем понятно, зачем это было нужно. Но когда он говорил вслух, мысли складывались быстрее. Получался такой как бы монолог, но он не казался странным для окружающих. Включил запись.
– Пациент физически очень слаб и истощен. Сейчас он находится под действием препарата К-11, что позволит ему придти в себя быстрее. Установлена специальная койка, модель “114”. Сделали МРТ, и сейчас ждем окончания анализа сделанных снимков. После этого и будем делать какие-либо ни было выводы. Но пока можно сказать несколько вещей. Его организм просто феноменально перенес все то, что, по рассказам его близких, случилось с ним после “спячки”. Но, его тело сейчас враг сознанию. Оно сумело вытерпеть вся тяготы, но восстанавливаться он будет очень долго. Даже с нашей помощью пройдёт не менее года до его окончательного выздоровления. – нажал кнопку записи повторно.